Бронвен равнодушно пожала своими изящными плечами.
— Она делает, что положено, но Эмма права. Вполне вероятно, что скоро она снова обзаведется младенцем.
Лоб Мэдселин пересекла морщина. Да, она замечала интерес священника к Норвенне, но, помимо едких замечаний Эммы, не было никаких признаков, что он кокетничает с кормилицей.
— А когда утонул ее муж?
— Говорит, пять лун назад, — с отсутствующим видом ответила Бронвен и нежно потерла губами мягкий лобик Мод. — Просто она одинока, — оправдала знахарка Норвенну. — Однако если уляжется со священником, то это не будет означать, что она нашла себе другого мужчину. Лучше всего ей подождать до весенних праздников. Тут есть столько мужчин, которые были бы счастливы, чтобы она связала их по рукам и ногам.
У нее два здоровых сына, она еще молодая и сильная.
Зачарованная столь варварским способом поиска мужа, Мэдселин принялась размышлять о том, что, возможно, в нем есть определенные достоинства. «Если бы так же было принято среди нормандских леди, я ни за что не выбрала бы себе такого старика, как Годффруа де Грантмеснил.
Если бы у меня был выбор, как у Норвенны, кого бы я для себя избрала? В таком диком, опасном месте, как эта земля, выживают только сильные и грубые. Трудно даже представить себе, как Хью применял бы силу против этих людей, что приспособились к местной жизни. По крайней мере, — подумала она, — его бы надолго не хватило».
— А эта Бланш — ее так и нет нигде с самого утра. — Строгий голос Эммы прервал ее размышления. — У женщины совсем нет порядочности. Этот ее молодой человек повсюду ее ищет. А появится — будет вести себя, словно ничего особенного не случилось.
Мэдселин вздохнула и потерла разболевшуюся голову.
— Да. Я поговорю с отцом Падрэгом, чтобы он поскорее обвенчал их. Его тоже нет? — рассеянно спросила она, подавляя зевок.
— Он на Лин Ду, со всеми остальными, — пробормотала Бронвен, покачивая приумолкшую Мод. Она подошла к деревянной колыбельке и нагнулась, чтобы уложить ребенка.
Мэдселин посмотрела на Бронвен.
— А ты знала, что приезжал Генри Орвелл? — Наконец-то она коснулась темы, которая больше всего не давала ей покоя. Бронвен даже не мигнула.
— Да. Что ему было нужно?
Мэдселин не обратила внимания на неодобрительное шипение Эммы: ту раздражали такие откровенные расспросы. Она же сама одобряла прямолинейность Бронвен.
— Он хотел пригласить меня поохотиться и отобедать, а заодно и выяснить, не собираешься ли ты вернуться.
Они натянуто помолчали.
— И что вы ответили? — Женщина спросила это холодным тоном, но Мэдселин показалось, что голос ее слегка дрогнул.
— Да — на первое, и нет — на второе. Похоже, он не очень этим обеспокоился, — добавила она, поскольку Бронвен еще больше помрачнела.
Бронвен покачала головой.
— Этот человек метит глубже, он положил на вас глаз. Между вами что-то есть. Какая-то связь. — Она беспечно пожала плечами и вытянула руки перед огнем. — У меня появилось такое ощущение в тот день, когда вы приехали.
Спорить с Бронвен означало бы разгласить эту связь, поэтому Мэдселин решила на время попридержать язык. «Нет необходимости вообще упоминать о Ги и о его связях с Генри Орвеллом». От таких мыслей ей стало неуютно. Мэдселин плавно встала. Когда они с Эммой вернулись в ее комнату, свечи там лишь слегка обгорели.
— Я чувствую, что мне нужно помыться, — объявила Мэдселин Эмме. — Скажи, чтобы в мою комнату прислали корыто и горячую воду. А тебе можно не приходить, — поспешно добавила она, заметив, что служанка озадаченно смотрит на нее. Мэдселин догадывалась, что Эмма назначила Ульфу тайное свидание, и у нее не было желания нарушать ее планы. «Да и мне необходимо побыть наедине с собой».
Закрыв глаза, Мэдселин улеглась на промасленную ткань, постеленную в корыте. Ее окутал изысканный расслабляющий аромат трав и драгоценных масел, сильная головная боль, сжимавшая ее голову почти весь день, ослабла, едва только тело погрузилось в воду. «Что ж, по правде говоря, в этом крошечном корыте едва хватает места, чтобы сидеть в нем, но помыться все-таки можно».
Тут затрещала дверная щеколда, но Мэдселин не обратила на это внимания. «Наверное, просто сильный порыв ветра».
— Если бы я понял, насколько вы не заботитесь о своей репутации, я бы гораздо раньше проник в ваше убежище.
Подавив вопль, Мэдселин глубже погрузилась в воду и гневно воскликнула:
— Убирайтесь отсюда, вы… вы…
— Англичанин? — услужливо подсказал Эдвин. На его лице сияла широкая улыбка.
— Варвар! — неистово прошипела Мэдселин. — Опять напился?
Поскольку Эдвин не набросился сразу на нее, то стало очевидно, что цель его появления в комнате не столь прямолинейна, как сначала показалось Мэдселин. Смятение ее немного улеглось, и она даже посмотрела на него самым высокомерным взглядом, какой только смогла изобразить.
— Потрудитесь объяснить, зачем вы пришли сюда, англичанин. Чего вы хотите? — медленно спросила она. Она чувствовала себя одинокой и будто выставленной напоказ и…
Эдвин несколько секунд наблюдал за ней, и Мэдселин видела, что его совершенно не смущает созерцание обнаженной женщины. Но тут она заметила, что у него пунцовым румянцем залило шею и он отвел глаза в сторону.
Несмотря на гнев и униженное положение, Мэдселин не смогла удержаться от мысли, что она, вероятно, больше действует на него, чем ей казалось раньше.
Она громко вздохнула, подняла брови и аккуратно намылила руки.
— Ну, — самым будничным голосом произнесла она, — поскольку вы явно хотите некоторое время уделить моему омовению, то скажу вам, что я почувствовала бы себя удобнее у огня. — С удовлетворением отметив, что он еще гуще залился краской, она безжалостно продолжала: — Можете принести мне полотенце. — Она небрежно махнула рукой в сторону этого жизненно важного для нее куска ткани.
Молчание затягивалось, пока Мэдселин, наконец, не услышала мягкие шаги Эдвина, ступавшего по коврам.
— Вот! — выпалил он, и Мэдселин с облегчением увидела, что он неловко стоит к ней спиной, а полотенце свисает с его вытянутой руки.
Медленно и с большой опаской Мэдселин встала, дала воде стечь, а потом вылезла из корыта и тщательно обмотала себя простыней. Копну мокрых волос она откинула за плечи. Набросив ночную рубашку, Мэдселин почувствовала себя намного спокойней под двумя слоями материи.
Она нашла, что ее даже начинает забавлять эта несколько причудливая игра. Мэдселин повернулась к Эдвину — он оказался ближе, чем она ожидала, и ей пришлось отступить назад. Легкий румянец окрасил ей щеки.
