— Да я смог прорваться на двенадцатый, — сделал я пару шагов ей на встречу. — С горем пополам и только благодаря тебе.
Стрекоза разошлась в широкой улыбке, чтобы через мгновение прыгнуть с кровати прямо ко мне в руки. Она осталась практически единственной помимо Зу-Зу, кого я бы обнимал с такой же теплотой и радостью.
Она что-то там стрекотала про то, что боялась, что мы больше не увидимся, про то, что рада, что у меня всё получилось и что всё-всё-всё будет хорошо. А я просто обнимал её, наслаждаясь моментом, когда всё хорошо. И именно в такой момент в голову лезли сплошные недобрые мысли про слова Бао, что в конечном итоге я погублю абсолютно всех.
Не погублю. Уничтожу всё в округе, а их сохраню — я это гарантирую.
Следующим на очереди к целительнице был Бао. В отличие от Стрекозы, у которой позвоночник был перекушен, ему предстояло не только восстановить глаз, но и отрастить заново руку, что ещё со слов Лисицы было не просто. Поэтому оставалось лишь запастись терпением и ждать.
А пока я его ждал, Стрекоза с радостью утащила меня в постель, продемонстрировав всю свою радость от встречи и того, насколько она рада меня видеть. Ей даже потерянные лапки восстановили, и теперь она карябала мне спину в постели всеми шестью паучьими лапками, которые по остроте не уступали добротным клинкам.
Но если честно, в тот момент меня больше интересовало то, что скажет Бао по поводу целительницы. Всё же и знаний, и опыта у него было явно по больше моего, и возможно он что-то да узнает о ней.
Он и узнал.
— Она дочь бога медицины и исцеления, — сказал он кратко, едва появился в домике.
— Дочь… бога?
— Медицины. Ты её имя и фамилию слышал? — поинтересовался он, бросив на меня косой взгляд.
— Хуйня или как-то там вроде… — попытался я вспомнить её фамилию.
— Хуа. Сурена Хуа. Её отец — Хуа То.
— Откуда тебе знать, что это именно её отец? Имя и фамилия явно не с этого континента, да и на ускоглазую она не похожа.
— Ага, ты тоже. Но у нас не так много разгуливает людей, которые обладают тайными знаниями исцеления и живут хрен знает сколько уже с фамилией Хуа, — заметил он.
— Могла учиться у него, и сама взять фамилию.
— Могла. Но мне кажется, что она всё же его дочь.
— Она тоже тебе что-то сказала, да? — догадался я. — Что-то, что знать не должна была, верно?
— Да. Сказала, что моя боль может стать в конце концов моей погибелью, — кивнул он невозмутимо. — Собственно, ничего нового.
— Как-то ты спокойно об этом говоришь, — недоверчиво нахмурился я.
— Да нет, почему? Просто меня радует, что участь тебя постигнет куда менее славная, чем меня, — оскалился он.
— Какая?
— А тебе скажи, — хмыкнул он. — Но теперь-то я спокоен, а то уже волноваться начал, что ты вообще из воды сухим выйдешь, погубив всех.
— Ну и как она тебе?
— Жуткая. Меня нервируют все, кто умнее меня, и знают больше, чем я, — ответил он со всей искренностью. — А теперь понимаю, чем она тебя смутила. Бабы…
— А ты не мог бы попросить научить её тебя исцелению, кстати говоря?
— Задал этот вопрос с порога, на что получил ответ, что это не мой путь. Не мой путь, блин… — фыркнул он, садясь за стол. — А вообще, она считает себя самой умной, и буквально купается в этой уверенности. Типа раз я самая старшая, значит самая умная. Поэтому я бы сильно не прислушивался к ней.
— Она тебе не понравилась, одним слово, — хмыкнул я.
— Как и тебе.
— Ну мне-то понятно, почему, а тебя зацепило, что она дала тебе от ворот поворот, так ещё и умнее.
— Может быть. А может и нет. Но ведьма остаётся ведьмой, а женщина женщиной, — он покосился на Стрекозу и хитро улыбнулся, после чего быстро сказал. — А он спал с ведьмой, пока ты была в отключке.
И спрятался за книгами.
Вот же говна кусок…
Я обернулся к Стрекозе, чьё лицо медленно серело от гнева. Причём, злилась она, судя по всему не на меня, а на ведьму Шонь, которой, к её собственному счастью, в домике не было. Иначе, судя по двигающимся лапкам за спиной Стрекозы, она бы получила по первое число. Не мне рассказывать, как она умеет ими орудовать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Стрекоза, погоди, — успокаивающе поднял я руки, — не горячись. Шонь тут не причём.
На что в ответ получил, что нам не стоило это ведьме доверять.
— Послушай, Стрекоза, я всё понимаю, однако ты тут не права. Я никому ничем не обязан, и никому ничего не должен. Как бы нас не называли, мы товарищи и вольны делать то, что хотим. Ты волна спать с кем хочешь точно так же, как и я, понимаешь?
Но в ответ получил, что она не хочет ни с кем спать кроме меня.
А ещё, что интересно, она тут же мне сообщила, как эта ведьма Сурена сказал, что мы с ней повязаны одной судьбой, и нам суждено пройти весь путь вместе.
Ну вообще, не так долг путь и остался, как я понимаю, а значит потом мы разбежимся, но вот что повязаны судьбой — это уже напрягает. Но самое главное…
— Да мало ли что она сказала, эта ведьма сама не знает, правду говорит или ей это кажется.
Но Стрекоза лишь упёрто топнула ногой, сказав, что мне не отвертеться от обязательств. Да и были бы у меня какие-либо обязательства перед ней…
И чтобы отвести разговор от неудобной темы подальше и не мусолить то, что может посеять вражду в нашей компании, я меня внезапно осенила одна идея:
— Слушай, Стрекоза, раз уж зашла речь про то, кто что говорит, ты бы сама не хотела научиться говорить на нашем языке-то?
Такая резкая смена разговора явно сбила её с толку, что мне и было нужно. Она удивлённо уставилась на меня, будто спрашивая, о чём это я, и на её немой вопрос я поднял со стола глиняную табличку и потряс ею перед Стрекозой.
— Об этом. А знаешь, это хорошая идея. Давай-ка научим тебя говорить на нашем языке…
И забудем разговор о муже и жене. А то будто мне других проблем мало.
Глава 409
— Бао, можешь её запрограммировать её? — протянул я ему табличку.
— Что сделать? — не понял он.
— Ну… наложить на табличку язык или как это называется…
— Нанести язык на табличку, ты имел ввиду. Или не так…
— Да плевать. На, — я кинул ему в руки табличку. — Много у нас их?
— Достаточно, чтобы использовать без страха.
Хм… а фигли я тогда тут печати учу? Нет, печати учить надо, но скорее не зазубриванинем, а как их использовать: учиться рисовать и так далее. Пол беды выучиться, надо ещё иметь использовать знания. Это как учиться на фортепьяно — можешь выучить ноты, но если пальцы не разработаны и ты вообще в первый раз сел за пианино, хрен ты что сыграешь. И тем не менее…
— Тогда ещё тот учебник с печатями. И со стилями. И с…
— Да понял я, понял… дорвался блин, — вздохнул он и начал что-то там мудрить с табличкой, достав одну из книг из стопки.
Я же обернулся к Стрекозе.
— Сейчас мы тебя языку научим. Сможешь со мной разговаривать, как положено.
Она аж просияла, мгновенно забыв об обиде к моему счастью. Застрекотала, что давно хотела научиться говорить и общаться со всеми нами как положено, читать, рассказывать истории у костра и много чего ещё. Я даже перестал понимать, что она там стрекочет под конец, пока Бао пытался запрограммировать глиняную табличку.
— Кстати, когда тебе на приём к целительнице ещё?
— Завтра. И послезавтра, и после-после, и после-после…
— Короче я понял, — поднял я руки. Это заняло времени до самого вечера. Бао Пыхтел, пыхтел, но выбросил три испорченные таблички, которые по итогу треснули. Пришлось даже Шонь подключать, которая вернулась с прогулки по города. И под внимательным взглядом Стрекозы уже вдвоём они принялись химичить над артефактом, пока наконец их усилия не возымели эффект.
— Так… — стёр он со лба пот. — Вот это должно сработать. Надеюсь.
— А если криво получилось? — сразу уточнил я.
— А хрен знает, что будет, — пожал он плечами. — Может разговаривать будет коряво, как знать. Но у нас вон их сколько.
