Сидим, наблюдаем, молчим…
Неподалеку у поднятой секции забора копошится капитан. Вооружившись ветошью и ведром, он отмывает от ила литые узоры.
Мы подкалываем:
– Николай Егорович, думаешь, они золотые?
– Настоящий чугун, – довольно гудит он. – Чего добру пропадать? На дачу отвезу, калитку из нее сварганю. Знатная получится калитка– все соседи завидовать будут.
– Грамотное решение. Хозяйственный ты мужик…
Примерно через час напряженного ожидания вода у парапета начала вскипать пузырьками воздуха. Мы насторожились: «Неужели закончили?»
– Жаль, нельзя включить прожектор, – подошел Жора к леерам.
Поверхность и впрямь было почти не видна.
– Всплыли, – комментировал Устюжанин, перегнувшись через ограждение.
Рядом по палубе взволнованно бегает Александр.
– А мина? Ни черта не вижу… Мина с ними?!
– Да с ними, успокойся. Парни ее за подъемные скобы держат…
* * *
Почти за семьдесят лет пребывания на дне реки мина набрала в корпус некоторое количество воды. Сбольшим трудом вырвавшись из заполненной илом ямы, она всплыла и покачивалась на поверхности, демонстрируя лишь макушку с предохранительным прибором. Свинцовые колпаки и подъемные скобы были скрыты под поверхностью темной воды.
Мы бросили парням конец новенького троса; те надежно закрепили его за одну из скоб. За вторую привязали шлюпку, чтобы хоть как-то управлять миной при движении.
Двое морских саперов вернулись на борт буксира, Юрий с заместителем остался в шлюпке. Затарахтев дизелем, наше суденышко оттащило немецкий сюрприз на десяток метров от берега и вновь остановилось– следовало получить разрешение на буксировку мины к заливу.
Александр вел переговоры с Горчаковым, докладывая о готовности к буксировке. Мы с Жорой топтались на палубе. Капитан, высунувшись из рубки, ждал команды…
Вдруг послышался голос командира ОМОРа из шлюпки:
– Евгений! Ты меня слышишь?
– Да, Юра, – подхожу к краю кормы. – Что хотел?
Он сложил ладони рупором у рта и сообщил:
– Тебе должно быть это интересно… Там в яме… после того, как всплыл шарик, осталась большая полость.
– Так. Ичто?
– А из полости под набережную уходит дыра. Похоже, шариком просто запечатали вход в эту дыру. Понимаешь?
– Стараюсь понять. Дыра большая? Человек пролезет?
– Запросто.
– Понял. Спасибо, – поблагодарил я сапера и обернулся к Александру – Слышал?
– Конечно.
– Срочно свяжись с Горчаковым и передай эту информацию.
Майор поднимает радиостанцию, сбивчиво объясняет ситуацию. Апотом передает аппарат мне:
– Генерал просит вас.
– Да, Черенков на связи.
– Выручай, Женя, – мягким голосом просит Сергей Сергеевич. – Времени у нас в обрез. Если ждать, пока буксир оттащит эту дуру в Калининградский залив, пока найдет там безопасное место, пока мы выставим охранение, пока буксир вернется… Там и утро наступит.
– Предлагаете остаться здесь и проверить дыру?
– Сам понимаешь, это самый оптимальный вариант.
– Хорошо. Сделаем.
– Вот и славно. Действуйте, а я пока побеспокоюсь о катере…
Возвращаю радиостанцию майору и толкаю в бок стоящего рядом Жору.
– Твое заветное желание сбывается. Надевай неопреновую телогрейку, пошли купаться…
* * *
Молодежь просится помогать, но мы с Устюжаниным непреклонны:
– Там и двоим делать нечего– один полезет в дыру, второй останется ждать снаружи! Принесите-ка лучше катушку с нитью!..
Я почти готов. Остается водрузить на грудь ребризер и застегнуть его лямки. Впоследний момент меняю решение: вместо громоздкого ребризера беру компактный акваланг, состоящий из одного двадцатилитрового баллона. Все-таки габариты пловца при обследовании подводных узкостей имеют первостепенное значение.
Спускаемся с низкого борта в воду, отплываем и машем своим ребятам: «Все в порядке. Уходите».
Выпустив клуб сизого дыма, буксир начинает движение вниз по реке, аккуратно– без рывков– увлекая за собой мину и шлюпку с морскими саперами. Мы же, проверив дыхательные аппараты, погружаемся под воду…
На подступах к яме я ожидал увидеть сплошную муть, поднятую со дна, но течение сделало свое дело, отнеся все это безобразие в сторону. Яма изрядно разворочена. Чтобы откопать мину, парням пришлось перелопатить не менее двух кубометров илистого грунта– теперь он насыпан по краю этаким бруствером.
Без чугунной секции и шарообразной мины яма стала глубже метра на два с половиной. Вбоку появившегося углубления зияет дыра. Туда-то и предстоит мне засунуть свое бренное тело.
Отмотав от катушки конец белой нейлоновой нити, Жора закрепляет его за свою подвесную систему. Катушку отдает мне. Мы называем это простейшее приспособление «нитью Ариадны» и пользуемся им в тех случаях, когда работать предстоит в запутанных лабиринтах затонувших кораблей. Иногда ярко-белая нить помогает быстрее отыскать дорогу к выходу.
Хлопнув Жору по плечу, заглядываю в дыру, освещаю фонарем ее содержимое. Вход широкий, видимое начало прямое, с ровными стенами из шершавого песчаника.
Первый осмотр не дает ответа на главный вопрос: имеет ли сия нора природное происхождение или же ее прокопали по приказу нацистов.
Ладно, пора заняться делом.
* * *
Медленно продвигаюсь по длинной кишке подводной пещеры. Петляя из стороны в сторону, кишка с каждым метром становится уже, оставляя мне все меньше и меньше пространства. Минуло двадцать минут, как я ползаю где-то под набережной, а может быть, и под сквером. Аглавный вопрос так и остается без ответа. Иногда мне кажется, что тоннель появился естественным образом, но чаще склоняюсь к мысли, что его создали люди.
Слава богу, на мне раздельный неопреновый костюм, ибо в «сухом» многослойном гидрокомбинезоне я не смог бы протиснуться сквозь некоторые узкости тоннеля. Комбинезон слишком толст и чертовски затрудняет движения. По той же причине радуюсь, что отказался от ребризера и двухбаллонного акваланга. Впрочем, и единственный двадцатилитровый баллон пришлось снять со спины и толкать перед собой, иначе я рисковал застрять и остаться в извилистой кишке навеки.
В одной руке зажата катушка со светлой нейлоновой нитью; постепенно разматываясь, нить укажет направление к выходу. Другой рукой удерживаю мощный фонарь, освещающий шероховатые стены и конусообразные образования, между которыми приходится постоянно лавировать. Баллон я проталкиваю по тоннелю то руками, то головой.
Это жутко неудобно, но других вариантов нет…
* * *
Я провел под водой полжизни и считаюсь самым опытным боевым пловцом специального отряда «Фрегат-22», однако спелеологическим дайвингом занимался лишь однажды. Случилось это несколько лет назад, когда отдыхал на западе Австралии. Есть там занятная пещера со странным названием Веебубби, которая считается крупнейшим в мире подводным тоннелем. Там моим учителем был британский инструктор Мартин, преподавший пару бесценных уроков. Но то было давно и в Австралии. Тамошняя пещера по сравнению с этой– дворец с чередой просторных залов…
Давление в баллоне падает, а конца тоннелю не видно. Стометровая нить давно закончилась, и катушку пришлось оставить у одного из крутых поворотов. Вобщей сложности я преодолел около двухсот метров, но пещера петляет из стороны в сторону, поэтому истинное расстояние от парапета набережной гораздо меньше. Метров восемьдесят. Максимум– сто.
Замечаю впереди небольшое расширение, а за ним очередной поворот. Осторожно прохожу его, и желтый сноп фонарного света упирается в вертикальную стену. Внижней ее части чернеет небольшое отверстие диаметром меньше полуметра.
Осмотрев неровные края единственного прохода, заглядываю внутрь. Ив какой-то момент замечаю впереди таинственный зеленоватый свет.
Неужели я добрался до выхода?! Или показалось?..
Дабы развеять сомнения, выключаю фонарь.
За пару секунд глаза привыкают к темноте, и я действительно вижу впереди зеленоватые всполохи, пляшущие по стенам подводной пещеры. До них не более десятка метров.
Воодушевленный близостью победы, я толкаю баллон и вытягиваю руки, пытаясь преодолеть последнее препятствие на пути к свободе.
Опасное сужение длинного лаза я замечаю слишком поздно, когда основания вытянутых рук прочно застревают между шершавыми стенами из песчаника.
Положение становилось безвыходным. Ядергаюсь, изворачиваюсь, работаю ногами и шевелю руками, но… остаюсь неподвижен относительно пленившей меня западни.
«Спокойнее. Только не поддаваться панике. Паника– это предвестник дайверской смерти, – успокаиваю сам себя. – Нужно отдышаться, проанализировать ситуацию и продумать план спасения».
Расходуя последние атмосферы газа, я привожу дыхание в норму, ощупываю стены; вытянувшись стрункой, пробую сдвинуться назад…
Попытка заканчивается тем, что облегающий тело неопрен рвется и образовавшиеся складки окончательно хоронят надежды выбраться из тоннеля. Ядергаюсь то вперед, то назад, то стараюсь хоть на градус повернуться вокруг продольной оси, но… ничего не выходит.
