— Было, было, — важно кивнул старик. — Вы только ящик открыли и все достаете из него.
— Целлофановая упаковка, а в ней вещество белого цвета. И это вещество… — Бромчик надорвал ногтем упаковку, попробовал на вкус, яростно сплюнул. — Чистый героин. Да-а, тяжела работа шантажиста, приходится стимулировать себя. Тут еще и лазерный диск имеется. Что на нем?
Шестипалов болезненно скривился, хотел возмутиться, но только отчаянно мотнул головой. На плече лежала тяжелая рука оперативника, особо не возмутишься. Да он и не сомневался, что все будет именно так. Едва увидел людей в масках и сразу все понял. Но… это были не люди Хлопова. А мужик представился следователем по особо важным делам Генпрокуратуры. Понятно, откуда ноги растут. Пять лет работал вместе с Хлоповым, знал, что начальник был другом погибшего майора Воронина. А кто вдова Воронина теперь — тоже знал. Но Хлопов считал ее просто сумасшедшей и последние годы не общался с прокуроршей. Он, Шестипалов, на это и рассчитывал! Прокурорша неподкупная, а Иван-то Дмитриевич очень хорошо живет, да еще и гадости говорит о ней. Должен опасаться, что все это станет известно ей, и тогда ему будет очень-очень плохо. Ошибся… Черт побери, как же он ошибся!
Между тем Бромчик уже включил компьютер, вставил лазерный диск. Нажал нужные кнопки, и на экране монитора появился текст. Бромчик быстро «листал» электронные страницы, обращая внимание понятых на заголовки крупными буквами: «Солнцевская преступная группировка», «Люберецкая…», «Красногорская…». Он тяжело вздохнул, покачал головой.
— Знаете, что это такое? — спросил старика.
— Ну а как же, телевизор смотрим. Бандиты самые настоящие. Он что, на них работал?
— Хуже. Он собирал материал, чтобы их шантажировать. Я, как следователь Генеральной прокуратуры, могу вас заверить — это добром не кончилось бы. Бандиты могли взорвать его офис вместе со всем домом.
— А вы куда смотрите? — возмутился старик.
— Мы боремся с этим, но у каждого дома, где поселился такой дурак, часового не поставишь ведь. Понятно, для чего ему пистолет, для чего героин.
— Зараза такая! — возмущенно завопила старушка. — Ты что же такое делал тут, в нашем доме?! Все люди как люди у нас тут, нормальные, а из-за какого-то квартиранта могли весь дом взорвать? Да я тебя сама взорву!
Шестипалов догадывался, что по правилам игры ему должны предложить отказаться от своих требований и никогда больше не заикаться о них. Все же Хлопову невыгодны его откровения, более того — опасны для полковника. Взамен пообещают его дело положить в сейф, дабы впредь не вздумал рыпнуться против бывшего начальника. Ну что тут скажешь? Скорей бы это случилось. Он проиграл… Надеялся на силу, которая испугает Хлопова, а вышло — сам нарвался на нее. С этой силой бороться бесполезно, дураку понятно. А у него ведь еще проблемы с влиятельным бизнесменом, которого заснял с любовницей по заданию жены… Но с бизнесменом можно договориться, а с Генпрокуратурой…
Они ведь могли и внаглую посадить его. Дабы другим было неповадно шантажировать большие милицейские чины.
— Теперь нам предстоит ознакомиться с содержимым его сейфа, — сказал Бромчик. — Я думаю, это ключи от сейфа, откроем и посмотрим, что там имеется.
В сейфе лежали две тощие папки с бумагами. Больше искать было негде, да и нечего, ибо все уже было найдено. Бромчик приказал увести задержанного, понятым предложил сесть за стол и описать все, что они видели. За стол сел старик, старушка остановилась за его спиной.
— Ты все напиши, ничего не забудь. И про пистолет, и про наркотики!
— Сам знаю, не мешай!
Бромчик довольно усмехнулся.
— Не знал, что ты такой крутой. Хотя Филю прищучил, показал свою прыть, но Филя разжирел в менеджерах, давно потерял форму. А вот уложить двух телков — это совсем другое.
— Охранник ушел… не боитесь, Игнат Васильевич?
— Не боюсь. Я пришел, чтобы извиниться. Погорячился, да, глупость сморозил. Извини, Александр.
— Узнали, кто эта девушка, которую вы возжелали?
— Теперь знаю, но дело совсем в другом. Я пришел с предложением, надеюсь, ты его примешь.
— А если нет?
— Вначале послушай. Итак, на суде ты не будешь упоминать о моем условии, его не было, скажешь, что разозлился из-за ночной проверки, да и вообще, лично не уважал меня. Взамен — я не упоминаю о нападении на магазин и причиненном мне ущербе.
— А если нет?
— Все будет так, как и решили, ты ничего не сможешь доказать. Но я выставлю счет, и суд заставит тебя выплатить мне эти деньги. В зоне и после нее ты будешь моим рабом, пока не отработаешь сумму, назначенную судом.
— Понятно… А вам-то какой резон отрекаться от денег?
— Простой. У меня жена и дети. Если станет известно, что я домогался твоей девушки, возникнут проблемы. Особенно учитывая статус твоего отца, известного журналиста. Не нужна мне такая популярность.
— И значит…
— Ты молчишь о том, я об этом. Остальное — как решит суд, я тут ни при чем, все уже запротоколировано, следствие закончено. Только я нигде не упомянул о нападении на магазин, а ты — о моем глупом, виноват, предложении.
— Хорошо, Игнат Васильевич, я дальше не буду упоминать о нем.
— Вот и прекрасно. Я свое обещание тоже сдержу и к тебе претензий личного характера не имею. Если тебя осудят, вернешься — снова возьму на работу, обещаю.
— Спасибо, я не хочу.
— Там видно будет, ты еще молодой, все впереди.
Полевик протянул руку, но он тогда не пожал ее. Потом пришел конвоир и отвел его в камеру. Бизнесмен струхнул, когда узнал, что девушка, которую он хотел на ночь, — дочь генерала Генпрокуратуры. Поэтому и пришел с мирным предложением. Ну и ладно, он и сам не собирался говорить, что защищал честь своей девушки. Об этом не говорят люди его сословия.
Полевик и вправду ни слова не сказал о нападении на салон и понесенном уроне. И не потому, что они договорились. Напали настоящие менты, Александр в этом не сомневался, а за ними стояла мамаша Светланки, и в этом не сомневался. Полевику просто намекнули, что лишние разговоры ни к чему, он и заткнулся. А сам он промолчал только потому, что говорить на суде о притязаниях бизнесмена считал ниже своего достоинства. Вот и получилось, что выглядел полным дебилом — избил хозяина фирмы на почве личной неприязни. И сам не понимал точно, как такое может быть. Судья пыталась вытянуть из него причины столь странного поведения, но стоял на своем. Невзлюбил хозяина фирмы, и все тут. Идиотизм полнейший!
