Вероятно, Петриковский был прав: именно по слабости характера Дубовой стал соучастником преступления, за которым стояли три человека — Троцкий, Аралов и Танхиль-Танхилевич. Первый был его вдохновителем, второй — верным проводником идей Льва Давидовича, а третий — исполнителем. Троцкий, как известно, тоже стал объектом заговора и погиб от руки наёмного убийцы в Мексике в 1940 году; судьба Танхиль-Танхилевича неизвестна; что же касается С. И. Аралова, то ему выпала долгая жизнь. Он умер на восемьдесят девятом году и до конца отстаивал точку зрения, что Щорс погиб от пули петлюровского пулемётчика. Абсурдность такого утверждения очевидна, ведь существует заключение экспертизы, однако бывший член реввоенсовета 12-й армии никакого наказания не понёс и тихо скончался в собственной постели.
Василий Чапаев
Едва лишь произносится имя Чапаева, как на память приходит знаменитый фильм братьев Васильевых с великолепным Борисом Бабочкиным в главной роли. Фильм стал классикой, хрестоматийным фактом, и многие поколения жителей России воспринимали его как альфу и омегу чапаевской биографии, не сомневаясь в правдивости воссозданных режиссёрами событий.
Слов нет: фильм братьев Васильевых настолько талантлив, что все его герои — и реально существовавшие, и вымышленные— воспринимаются такими, и только такими, какими они видятся на экране. И в этой связи мне вспоминается один интересный случай.
Когда я ещё учился в школе, к нам в посёлок приезжала и выступала в клубе М. А. Попова, выведенная в фильме под именем Анки-пулемётчицы. Она действительно служила дивизии Чапаева и принимала участие в боях, но посельчане, битком набившиеся в клуб, и мы мальчишки, никак не могли поверить в то, что женщина, рассказывающая с трибуны о боевых буднях 25-й дивизии, и есть та самая пулемётчица, которая из своего «максима» косила каппелевцев и дроздовцев. Нет, мы не могли принять этого. Для нас Анкой была и оставалась та, экранная, с ямочками на щеках и застенчивой улыбкой, настойчиво требующая у Петьки «учить её пулемёту».
Да, фильм поражал своей достоверностью, но тогда никто не знал (как, впрочем, не знают и сейчас) перипетий драмы под условным названием «Охота на Чапаева», которая завершилась осенью 1919 года трагедией в станице Лбищенской под Оренбургом.
В нашем очерке об этой охоте будет рассказано подробно, и, как в настоящей травле, здесь будут и свои заговорщики, и свои стрелки на номерах, и свой распорядитель действа. Но сначала — необходимое отступление.
В работе над очерком мне оказал неоценимую услугу мой безвременно ушедший из жизни друг, писатель Борис Зотов. Узнав, что я собираю материалы о Чапаеве, он передал в полное моё распоряжение свои наработки на эту тему. Оказывается, Борис Иванович ещё в 60-70-х годах прошедшего века интересовался легендарным начдивом и вёл архивные розыски на родине Чапаева в Чебоксарах, в Волгограде и в Центральном военном архиве в Подольске. А кроме того, встречался с соратниками Чапаева, в частности, с уже упомянутой нами М. А. Поповой, с командующим артиллерией 25-й дивизии Хлебниковым, с генералом армии И. Тюленевым, а также с сыном Чапаева и его внуком.
Но тогда Борису Зотову не удалось опубликовать результаты своих изысканий. Помехой был тот факт, что Чапаев состоял не в партии большевиков, а принадлежал к саратовской организации анархистов-коммунистов.
Летом 1998 года Борис передал мне имеющиеся у него материалы, а начале декабря 1999-го погиб в автомобильной катастрофе… Данный очерк, таким образом, — результат коллективных поисков — моих и моего погибшего друга. Без всякой похвальбы можно сказать: более полной картины боевой жизни Чапаева и его гибели на сегодняшний день не существует.
Итак, что же за человек был легендарный Чапаев?
Василий Иванович — уроженец Чебоксар. Свои храбрость и военное умение он проявил уже в Первой мировой войне, заслужив четыре Георгиевских креста и чин фельдфебеля. Как и Щорс, насмотревшись на ужасы войны, в которую Россия была втянута её правящей верхушкой, Чапаев сразу же примкнул к революции, а когда началась Гражданская война, сформировал собственную дивизию. Воевала она хорошо, но дело осложнялось постоянными трениями её командира с работниками вышестоящих штабов: человек дела, Чапаев не выносил пустопорожних разговоров, абстрактных умозаключений и «умных» разглагольствований. Он требовал, чтобы перед ним ставили ясные задачи и конкретные цели, а не заменяли их туманными, невозможными для исполнения директивами вроде: «… развить большую энергию при наступлении, крепко сжимая винтовки, беззаветно штурмовать город Уральск…»
Читая подобные «шедевры», Чапаев возмущался: «Разве это приказ? В приказе должны быть указаны задачи моей и соседних дивизий, разграничительные линии с ними, время, когда и кому выступать, какие рубежи занять. А мне велят «развить большую энергию!»
В связи с этим показателен случай, произошедший во время учёбы Чапаева на командирских курсах в Москве. Один из преподавателей как-то спросил Василия Ивановича: «Где находится река По?» На что Чапаев ответил: «А где, товарищ, находится река Солонка?» Этим он хотел подчеркнуть, что ему приходится воевать именно на Солонке, а не на какой-то По, о которой ему и знать не обязательно. Естественно, подобные выпады начальству не нравились, и со временем Чапаев приобрёл репутацию «партизана», человека, действующего только сообразно со своими представлениями, не желающего починяться приказам вышестоящих инстанций. В действительности этого не было: просто действия Чапаева в сложных ситуациях всегда вытекали из учёта реальной обстановки.
Однако кличка «партизан» пристала к Чапаеву, и о нём наконец узнал сам могущественный Председатель РВС Республики Троцкий, беспощадный борец с партизанщиной.
Отношения Чапаева с начальством к этому моменту испортились настолько, что, несмотря на успехи его дивизии, Василия Ивановича уже собирались отдать под суд всё за ту же «строптивость». И вдруг в расположение дивизии прибыл сам Троцкий. Вызвав Чапаева, он вместо «разноса» вручил начдиву золотые часы. Сказал: «За храбрость».
А на следующий день грянул гром: Чапаев получил приказ сдать свою дивизию и принять под командование новую. Такой приём был свойствен Троцкому. Чтобы не возбуждать лишних слухов, он сначала награждал человека и тут же наказывал, не давая никому опомниться.
Когда я читал описание этой сцены, мне тотчас вспомнился роман Виктора Гюго «93-й год». Там есть знаменательный эпизод, рисующий застигнутый штормом корабль роялистов. Он вёз подкрепление, а в его трюме находились артиллерийские орудия. И вот одно из них в результате удара волны сорвалось с креплений и стало как живое метаться по трюму, круша всё на своём пути.
Над кораблём нависла смертельная опасность. Пушка могла в любой момент пробить борт и погубить корабль, а все попытки закрепить пушку на старом месте кончались неудачей.
И тогда за дело взялся канонир, по вине которого сорвало орудие. Проявив чудеса героизма и сноровки, он «укротил» пушку и тем самым предотвратил катастрофу.
Что же делает в этой ситуации командир роялистов маркиз де Лантенак? Он выстраивает на палубе команду и солдат и, сняв с себя орден, вешает его на грудь герою-канониру. Раздаются восторженные крики, но их прерывает команда де Лантенака:
— А теперь расстрелять его!..
Не правда ли, действия де Лантенака и Троцкого из одного ряда?
Диктаторы и честолюбцы (а Троцкий, по отзывам всех, знавший его, был бешеный честолюбец) любят становиться в позу и произносить громкие слова; судьба же людей, по большому счёту, их не интересует.
Как ни жалко было Чапаеву расставаться с бойцами им же созданной дивизии, он подчинился приказу и отбыл к новому месту службы.
И там-то выяснилась коварная суть приказа Троцкого: дивизии, которой должен был командовать Чапаев, в природе не существовало. Её нужно было сначала сформировать, чем и должен был заняться Чапаев. Люди Троцкого, по-видимому, рассчитывали на то, что Чапаев начнёт возмущаться новым назначением, и это даст им повод обвинить его в новых прегрешениях против дисциплины, но Василий Иванович приказ выполнил. Он сформировал из рабочих прославившуюся впоследствии дивизию. Она насчитывала почти 14 тысяч человек — со своей артиллерией, школой красных командиров и аэропланами для дальней разведки.
Но ненавистники Чапаева из вышестоящих штабов вознамерились сместить его силой, опираясь на полученный от Троцкого приказ об аресте Чапаева. В расположение 25-й дивизии прибыла специальная группа в сопровождении броневиков, и её командир потребовал у Чапаева сдать дивизию и отправиться под арест.
Неизвестно, как поступил бы начдив-25, но его выручили бойцы: окружив прибывших, они пригрозили им физической расправой, если те не уберутся туда, откуда прибыли. Эмиссары Троцкого отступили.
