— Конечно помню. Но, к сожалению, милые, я сюда не танцевать пришел.
Черри я помнил: проворная и дерзкая, со вздернутым носиком и плутовским взглядом, волосы она осветляла лимоном и каждое утро завивала горячими щипцами. Обе девицы теснили меня полуиграючи, полувсерьез, их руки скользили по мне, дыхание обжигало, бедра двигались, говоря о желании. Подружку Черри, темноволосую, с белой кожей, гибкую и страстную, я не помнил, но хотел бы.
— Пойдем поиграем? — промурлыкала темноволосая. Чувствовалось, что она играет только за деньги. Иногда это не имеет значения. Трудно отказаться от подобного предложения, особенно когда ты молод и полон сил. Но четырнадцать голов вокруг каменной пирамиды требовали двигаться вперед. Здесь я получил все, что мне было нужно, — ну или почти все.
Я увернулся от девиц и продолжил свой путь к выходу. Слева я заметил Томаса, в окружении цирковой малышни он глотал шпаги. Ему не было нужды практиковаться в своем мастерстве, но надо знать Томаса. Игра на публику составляла смысл его жизни. Редкая порода бродяги, наделенного недюжинным талантом, который может жить только в гриме и только в круге света от горящих факелов. Даю голову на отсечение, такие бродяги сникнут и умрут, если неделю проживут без грома аплодисментов.
Мой слух уловил металлическое звяканье прутьев. Несколько клеток стояло у восточной стороны палатки, где сквозняк был больше и выдувал вонь. В цирке по-прежнему жили два косматых медведя, которых я помнил. Звери беспокойно метались в тесных клетках, в носу у них торчали бронзовые кольца, достаточно большие — за них можно было взяться рукой. Жила огромная черепаха, Тэпрут утверждал, что ей двести лет. Она неподвижно лежала, привязанная веревкой к колышку, и вызывала такой же интерес, как и обычный камень. Было и пополнение — хилого вида козел с двумя головами. Ему повезло, скорее всего, он бы уже давно издох, если бы его не пристроили в цирк. Головы то и дело поглядывали друг на друга, словно удивляясь такому странному соседству.
— Что-то интересное нашел? — раздался у меня за спиной приятный голос.
— Нашел. — Я повернулся. Она выглядела прекрасно.
— Йорг, мой милый Йорг, — продолжала Серра. — Ну просто настоящий король.
Я пожал плечами.
— Никогда не знал, где следует остановиться.
Она улыбнулась.
— Не знал, — голос прозвучал маняще.
— Только что видел Томаса, он как всегда разыгрывает представление, — сказал я.
Серра при упоминании имени мужа надула губы.
— Не перестаю удивляться, как это может нравиться публике.
— Именно по этой причине цирк и переезжает с места на место, — сказал я. — Все трюки быстро устаревают: и глотание шпаг, и пожирание огня, все это чудеса на вечер-два…
— И я устарела, король Йорг? — спросила Серра.
— Ты никогда не устареешь, — ответил я. Если плотский грех и устаревает, мне это не дано было знать в силу моего возраста. — Я не встречал девушки, которая могла бы сравниться с тобой.
Может быть, с «девушкой» я и перегнул, хотя Серра была моложе своего мужа на десять лет. И кто лучше женщины-змеи может преподнести мальчишке первые уроки плотской страсти?
Серра подошла ближе, шаль укутывала ее плечи, оберегая от вечных сквозняков, гулявших в палатке бродячего цирка. Она двигалась с такой грацией, что можно было легко представить, как она закручивается в узел, сплетая ноги у себя за головой. Предательский утренний свет выдал тоненькие линии морщинок под глазами, неровности белой пудры на щеках. Два банта на хвостиках черных волос с редкими серебристыми нитями сейчас казались нелепыми.
— Сколько комнат в твоем дворце, Йорг? — Чувственная хрипотца в голосе. Едва уловимый запретный намек в уголках улыбавшихся губ.
— Много, — ответил я. — Большинство из них — как каменные мешки, в них холодно и сыро. — Я не хотел, чтобы она настаивала и тем самым опошляла мои светлые воспоминания. Я не знал, что искал под куполом этого цирка, скорее всего — информацию, которой владел Тэпрут, но только не сегодня и не здесь, среди грязной реальности, прикрытой цирковым гримом. Я не знал, зачем я сюда пришел, но только не за тем, чтобы видеть увядание Серры и ее вожделение.
Возникла короткая пауза, и вдруг ее нарушило рычание — утробное, повелительное и угрожающее, медведи так рычать не умели.
— Что это…
— Лев, — ответила Серра. Она оживилась и схватила меня за руку. — Пойдем покажу.
И действительно, в самой последней клетке сидел лев. Я поднял арбалет нубанца, чтобы проверить скобу предохранителя. Зверь в клетке был немного потрепанный, худой, но его морда в обрамлении грязной гривы напоминала ту, что украшала оружие нубанца.
— Серьезный зверь, — сказал я. Нубанец рассказывал мне, как он в юности ходил по выжженной солнцем саванне и видел, как львы охотятся. И хотя нубанец никогда не лгал, я ему не верил. — Серьезный зверь, — повторил я.
— Его зовут Македон, — сказала Серра, прижимаясь ко мне. — Публика от него в восторге.
— Что еще интересного в клетках Тэпрута? Надеюсь увидеть грифона, единорога и дракона, словом, полный геральдический зверинец!
— Не надейся, — томно промурлыкала Серра. Стара она была или нет, но ее женская магия начинала на меня действовать. — Драконов в жизни не бывает. — И я уже видел тонкую улыбку на ее накрашенных губах, ее маленький ротик, сладкий для поцелуев. Усилием воли я сбросил с себя ее чары… в цирке всегда было слишком много ненужных соблазнов. Мне хотелось испытать все эти соблазны, но меня преследовал призрак, а Гог мог в любую секунду вспыхнуть ярким костром…
— Он выглядит голодным, — сказал я, кивая на льва. — У цирка нет денег кормить досыта своего главного артиста?
— Лев отказывается есть, — пояснила Серра. — Тэпрут рвет на себе волосы — не знает, сколько он так протянет.
Лев, вытянув лапы и замерев в позе сфинкса, наблюдал за нами. Я смотрел прямо в его большие, янтарного цвета глаза, пытаясь понять, что он видит. Возможно, большой кусок мяса на двух ногах, которое не спешит убегать.
— Ему бы поохотиться, — сказал я.
— Мы даем ему мясо, — начала оправдываться Серра. — Рон рубит для него свежую говядину, которая еще остыть не успела. А он даже понюхать ее не хочет.
— Ему нужно поймать свою добычу. То, что дают, ему не интересно.
— Глупо, — она погладила пальцами мою руку, возбуждая огонь.
— Такова его природа. — Я отвел взгляд в сторону от льва, сознавая, что, даже будь у меня время, я не смог бы его переиграть в гляделки.
— Вам нужно его отпустить, — сказал я.
Серра рассмеялась с какой-то едва уловимой визгливой ноткой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
