- С чего тебя туда вообще понесло? На гнездо предков полюбоваться?
Тут уж пришлось и о вчерашнем инциденте рассказать. Светка выглядела так, словно ее настиг чрезвычайно острый приступ базедовой болезни. Я даже испугалась, что у нее глаза лопнут или вылезут. Но не прошло и минуты, как она взяла себя в руки, и тут уж настала моя очередь удивляться.
- Никуда мы не поедем! – отчеканила она едва ли не по слогам.
- Что? – я не поверила своим ушам.
- Во всяком случае, я точно никуда не поеду. А ты можешь сваливать. И без тебя обойдусь.
Это уже ни в какие лямки не лезло. Неужели жажда сокровищ настолько ей башку затуманила? Впрочем, мое удивление на эту тему давно уже не было новинкой сезона. Скорее можно удивляться, почему я, добропорядочная и благоразумная (ну, иногда) мать семейства до сих пор еще с ней. Или меня тоже укусил золотой жук, а все остальное – только отмазки?
- Свет, - осторожно начала я, - нас же прикончат, как щенят.
- А, хотели б – давно прикончили бы, - отмахнулась она.
- Так ведь и хотели. И у Павла, и в поезде.
- У Павла ничего бы не случилось, если б мы не оказались там в неудачное время. А в поезде – тоже не факт. Может, тебя просто хотели ограбить или изнасиловать.
Я чуть было с готовностью не согласилась, но вынуждена была покачать головой:
- Нет, Света. Он требовал кулон. Именно кулон.
- Ну и что? И все равно не факт, что он хотел тебя убить. Я думаю, скорее, пугал.
- Ничего себе пугал! Да Евгений меня в последнюю секунду в тамбур втащил, я уже падала. И потом, ты забываешь – Павел, Максим…
Светка помрачнела, но все равно не сдавалась:
- Уезжай, если хочешь. Я останусь.
Я колебалась, как весы Фемиды. Здравый смысл отчаянно боролся с азартом и авантюризмом. Если б я была сама себе госпожа, у него не было бы никаких шансов. Но, к великому моему сожалению, мысли о семье и родителях просто сделали борьбу более кровавой. Хотелось бы описать себя лучшее и умнее, чем на самом деле, но увы. Благоразумие пало.
- Нет. Или вместе уедем, или вместе останемся, - вздохнула я.
Светка кивнула – мои якобы благородство и самопожертвование ее нисколько не обманули.
- У русского человека две главные надежды в жизни, - торжествующе сказала она. – Знаешь, какие?
- Какие?
- Авось и небось. Не пора еще к попадье в гости идти?
К церкви мы пришли к обеду. Как и вчера, никого не было видно, только огромный рыжий кот томно распластался по нагретым солнцем ступеням. На двери церкви висел замок.
Я подошла к голубому домику и постучала в окошко.
- Заходите! – как-то кисло отозвалась Лена.
Она встретила нас на пороге – в ситцевом халатике, придерживая рукой живот, бледная, с темными кругами под глазами.
- Тебе плохо? – испугалась я.
- Да нет, - вымученно улыбнулась она. – Этот безобразник всю ночь крутился, как сумасшедший, совсем спать не дал. А потом взял и перевернулся вверх головой и что-то мне там придавил, так что дышу через раз.
- Так тебе, наверно, к врачу надо? А где отец Александр? И брат?
- К врачу не надо. Он такие штуки уже раз пять проделывал. Посидит так, потом опять вниз головой кувырнется. Батюшка в Пичаево поехал по церковным делам. А Генка ушел к дьякону мотоцикл чинить. Ой, знаешь, какой у нас отец Георгий? – засмеялась она. – Настоящий байкер. Подрясник скинет, шлем на голову и вперед – куда глаза глядят. Впрочем, чего удивляться, у них с матушкой Ниной пятеро детей, близнецам только год исполнился. Жужжат, как мухи в кулаке. Поневоле сбежишь из дома, хоть ненадолго. Так что… вот так. Неловко вышло, я-то думала, вы с Генкой познакомитесь.
- Ничего страшного, - успокоила ее я. – В другой раз. Давай-ка ты ложись. Света домой пойдет, а я с тобой посижу, пока кто-нибудь не вернется. Мало ли что.
Светка за ее спиной сделала мне страшные глаза, но я притворилась, что не заметила.
- А в церковь нельзя попасть? – жалобно спросила она. – Хоть на минуточку.
- Ну, если только свечки не будете ставить, - поколебавшись, ответила Лена. – А то долго ждать, пока сгорят. Пойдемте, я открою.
- Да лежи ты, - я чуть ли ни силой ее остановила. – Сами сходим и вернемся.
- Или вы боитесь, что мы что-нибудь стащим? – невинным голоском поинтересовалась Светка.
Лена вспыхнула, но ничего не ответила, просто достала из тумбочки связку ключей.
- Вот этот, большой, от входной двери. Только осторожно, там темно. Возьмите на шкафу большую свечку, зажжете. Только внутри не оставляйте, принесите обратно.
- Слушай, ты, мать Тереза! – накинулась на меня Светка, когда мы вышли из домика. – Ты действительно с ней собралась сидеть весь день?
- Свет, ну ей же плохо. А если роды начнутся раньше времени? А рядом нет никого.
- Ну и что? Между прочим, наша общая прапрабабушка троих детей прямо в поле родила. Без всякой акушерской помощи.
- Ну и дрянь же ты! – от всей души высказалась я. – Убежит твой клад, что ли?
- Ладно, - подумав, сказала Светка. – Сделаем так. Я сейчас дойду до леса, отмечу место и пойду домой. Сейчас, - она посмотрела на часы, - без пяти час. В три, хорошо, в полчетвертого встречаемся у леса. Прикинь сама, где – по прямой отсюда. Если тебя не будет, пойду дальше одна.
Я беспокоилась за Лену, но и Светка пошла на компромисс – убедить ее подождать еще вряд ли удалось бы. Пришлось соглашаться.
Согнав с паперти кота, мы открыли дверь и вошли в церковь. Внутри действительно было темно и душновато. Пахло воском, ладаном, краской и штукатуркой. Светка, чиркнув зажигалкой, зажгла свечу и пошла к алтарю, а я, перекрестившись, приложилась к праздничной иконе. Светка обернулась, посмотрела на меня и фыркнула. На секунду пришла острая и мелкая, как мышиные зубы, мысль: наверно, я и правда глупо выгляжу. Тряхнув головой, я отогнала ее. Вот уж явно, «кусать» и «искушение» – от одного корня.
Отсчитав шаги от алтаря, до порога, Светка вдруг остановилась.
- Слушай, а чего я сюда считаю-то? Может, от алтаря не сюда надо? Это я куда иду? Разве на север?
- Ты идешь строго на запад. Потому что алтарь всегда обращен на восток. Так что шлепай четыре версты. А потом версту на север. Не все ли равно, куда сначала? Кстати, на запад даже удобнее, потому что прямо по улице. Не надо лезть через заборы или вычислять гипотенузы.
Опять покачиваясь, как верблюд, Светка пошла по улице. Правда, сегодня на ней были не тесные шорты, но все равно она старалась идти как можно ровнее.
Я вернулась в домик. Лена лежала на кровати, отвернувшись к стене, и тихонько посапывала во сне. Мне вдруг стало невыносимо ее жаль, просто до слез. Не потому, что она плохо себя чувствовала, и не потому, что ее ребенок брыкался в животе. Просто так, без всякой причины. Иногда на меня накатывает что-то. Вдруг приходит странная острая жалость ко всем людям, без исключения. И в эти минуты я почему-то чувствую себя распоследней сволочью. Потом это проходит, и я удивляюсь: что же это было?
Выпив ковш воды из ведра, я устроилась на кухне. Увидела на подоконнике одну из своих любимых книг, «Хроники Нарнии», детскую по форме и взрослую по содержанию, и углубилась в чтение.
Вернул меня из сказочного мира звук открываемой двери. Вошел высокий мужчина в потертых джинсах и зеленой футболке. Сначала я подумала, что это и есть Ленин брат Геннадий, но, к счастью, сообразила, что это отец Александр, просто в «штатском».
Наскоро объяснив ему ситуацию, я поспешила уйти. Часы на тумбочке показывали пять минут четвертого, а до леса надо было еще и дойти. Чего доброго эта дурища действительно уйдет одна.
Светка сидела на пенечке и грызла травинку.
- Я уже хотела уходить, - буркнула она. – Кстати, ты представляешь, куда мне пришлось прогуляться за лопатой?
Да, об этом я и не подумала. Ничего. Как говорил бегущий за курицей петух из анекдота, не догоню, так хоть согреюсь. Все при деле была девушка.
- Я прошла от церкви ровно восемьсот двадцать метров. Вон палочка воткнута. Ну что, вперед?
Тут я вспомнила, что не удосужилась пообедать.
- А я пообедала. Очень даже вкусно и плотно, - Светка мурлыкала, как кот, нализавшийся сметаны. – Таисия такой борщ сварила! Красный-прекрасный. С мя-а-асом.
- Прекрати, пожалуйста, - попросила я, глотая слюни.
- Она спрашивала, где тебя опять носит, я сказала, что у попадьи. А тебя там что, не накормили? А где же христианское милосердие к ближнему?
- Пойдем уже! – рявкнула я, стараясь заглушить не ко времени распевшийся желудок.
Только теперь до меня дошло, что лес окружает село кольцом, со всех сторон. А через само село и через лес проходит проселок. Минут через десять мне стало казаться, что по этим местам мы уже проходили. Хотя, по логике, этого никак не могло быть. Шли-то мы совсем с другой стороны.
День был хоть и не жаркий, но какой-то… паркий. Похоже, погода собиралась меняться к худшему. От тяжелой, липкой духоты противно стучало в висках. Да еще лопата, которую опять пришлось тащить мне. Хотелось сесть, закрыть глаза и подремать… минут девяносто.
