Я осторожно толкнул Фатю, которая спала, положив голову мне на плечо.
— Пора вставать, приехали, таможня.
Фатя подняла голову и огляделась с таким видом, словно не понимала, где она находится, потом повернулась ко мне:
— Уже?
— Пора, — и я шепотом начал бормотать защитное заклятие, сначала для себя, потом для нее. Стоило мне закончить речитатив, как в голове моей вновь зазвучал такой родной и столь же ненавистный голос.
— Видишь, сам все вспомнил. Кто хорошо учится, тот долго живет…
— Боже, только не здесь, не сейчас!
— Ну почему же, место как раз самое подходящее.
Гид выпорхнула из стеклянного здания и быстрым шагом направилась назад, в сторону нашего автобуса. На мгновение я подумал о том, что ее фигурка в светлом пальто на фоне грязного снега — отличная мишень. Да, судя по всему, этой девочке не повезло. Как бы там дело ни повернулось, но с нами она хлебнет неприятностей.
— Сказали, без вещей… Итак, еще раз, — затараторила она, даже не переведя дыхания. — Сейчас быстренько выходим из автобуса и идем к тому зданию. С собой берем только паспорта. Пока наш автобус проходит досмотр, мы проходим пограничный контроль. Собираемся на той стороне терминала. Там сможете покурить… Да, в терминале есть туалеты…
Все разом стали подниматься, потом, двигаясь гуськом, друг за другом, начали выходить из автобуса.
Первым спрыгнув с подножки, я протянул руку Фате, помог ей спуститься на землю, одновременно незаметным движением вложив ей в руку маленький пистолет.
Она недоуменно взглянула на меня, но я только улыбнулся.
— Пригодится… И помни, держись аморфа. Ему пули не страшны, он прикроет… Тебе, впрочем, тоже, не страшны, однако геройствовать не стоит. Неизвестно, с чем столкнемся.
Потом, не поворачиваясь, я быстрым шагом направился к терминалу.
У двери воздухонагреватели обдали меня волной теплого воздуха, но я даже не заметил этого. В этот миг я был напряжен, очень напряжен. Предстоял бой. Придется убивать ни в чем не повинных людей, исполняющих свой долг. А этого я не любил, очень не любил. Но…
— Началось! Хватит сопли по асфальту размазывать!
Я вошел в зал и замер, рассматривая своих попутчиков. Обычные люди, отправившиеся на три дня посмотреть Стокгольм. Они столпились в большом зале терминала, одна из сторон которого была стеклянной. Даже затерявшийся среди них маркграф выглядел совершенно обыденно. Пришельца в нем выдавали слишком уж выдвинутая вперед нижняя челюсть да непривычный разрез глаз. Остальное скрывалось за широким плащом, из-под которого торчала пара «казаков». Не турист в скандинавские страны, а настоящий Джанго. Идеальный кандидат на роль Серого Волка в каком-нибудь детском утреннике. Разве что зубы у него вполне человеческие.
Нам отлично было видно, как автобус, на котором мы приехали, подъехал к месту для досмотра и два пограничника подошли к одному из наших водителей. С другой стороны вытянутого прямоугольного зала таможенного терминала располагались многочисленные двери, ведущие во внутренние служебные помещения, а также в два по-советски изгаженных туалета. Сам же зал был перегорожен рядом кабинок паспортного контроля, за которыми располагались всевозможные приборы для просветки и досмотра личной клади пересекающих границу. Пол покрывал витиеватый узор из красных, белых и зеленых линий.
Наш гид отошла к кабинке паспортного контроля, о чем-то поговорила с девушкой в зеленой форме, а потом, вернувшись, кивнула нам:
— Проходим по одному, не спеша…
И в этот миг стеклянная стена рухнула — взорвалась, разлетевшись на тысячи мелких осколков. Женщины разом закричали. Сквозь стелящийся по полу дым было видно, что большая часть кабинок для прохождения паспортного контроля снесена. Где-то на улице ударила автоматная очередь. Потом вторая. Наш гид замерла, широко открыв рот. Глаза у нее округлились. Мне показалось, еще чуть-чуть, и они выскочат из орбит. Я выдернул «калаш» из-под плаща, передернул затвор и дал длинную очередь в потолок.
— Пошли! — во все горло заорал я. — Остальным лежать! — Словно в подкрепление моих слов аморф выпалил куда-то в бок, и я краем глаза увидел двух пограничников, выскочивших было из боковой двери, ведущей во внутреннее помещение. Но они даже сориентироваться не успели, с воплями, сбитые с ног второй очередью аморфа, они покатились по полу. Они были в бронежилетах, а аморф стрелял прицельно.
«Молодец», — мысленно похвалил я его. Еще в самом начале, планируя всю эту бессмысленную операцию, мы договорились, что постараемся угробить как можно меньше людей. Понятно, что с одной стороны на чаше весов стояло все человечество, а с другой — тот человеческий разменный материал, которым придется пожертвовать. Может, посвященные и относились спокойно к подобным жертвам, я же… Нет, я отлично понимал, что если надо, значит, надо. И все же… ведь каждый из убитых нами был чьим-то сыном, братом, отцом. Поэтому перед началом операции я попросил всех своих стараться ранить, а не убить. Ни к чему плодить безутешных вдов и сирот. Правда, вот в маркграфе я не был уверен. Была в нем некая червоточина — садистская жилка.
Мы, то есть я, Фатя, капитан Круглов, Этуаль и аморф, бросились через ограждение, паля в воздух. Вокруг дымились облака пыли, с потолка сыпалась штукатурка, под ногами хрустело битое стекло.
Оказавшись по ту сторону КПП, мы чуть притормозили. К зданию терминала прямо на нас бежали несколько солдат с автоматами наперевес. Краем глаза я заметил, как Викториан припал на колено. Злобно гавкнул подствольный гранатомет, и вслед ему пронеслось заклятие. Граната, пробив стекло, вылетела прямо под ноги солдатам. Раздался взрыв, и люди разлетелись в разные стороны, словно бумажные куклы. Кумулятивный эффект, усиленный заклятием, — серьезная заявка на успех, всенепременно нужно взять на вооружение.
А потом мы побежали. Дверь на выходе оказалась закрытой, но аморф вынес ее с разбега, словно она была не из стальных пластин, а из картона.
Выскочив на улицу, я чуть замешкался, огляделся, пересчитал наших. Все здесь, прорвались без потерь. И весь прорыв-то занял секунд тридцать, не больше.
— Ты время-то не теряй. Пока все в порядке, я слежу, — успокоил меня Тогот.
Где-то рядом взвыла сирена. А потом со стороны автобусной стоянки, со всего маху снеся шлагбаум, подкатил «газик». Водитель махнул нам рукой, и мы бегом бросились к машине. Следом за «газиком», визжа тормозами, вырулила «Волга» с остальными боевиками.
Викториан прыгнул на сиденье рядом с водителем, остальные в брезентовый кузов, аморф, распластавшись, повис на подножке. В какой-то момент он перестроил свое тело, расплывшись по борту авто грязной кляксой пуленепробиваемого щита. Будто заклятия защиты нам недостаточно.
Внутри «газика» оказалось тесно, очень тесно. «Волга», обойдя нас, понеслась вперед, в сторону огней далекого «дьюти-фри». Газик качнуло, и только сейчас я заметил, что маркграф исчез.
— Он в «Волге», — тут же, опережая мой вопрос, подсказал мне Тогот.
Я ничего не сказал, лишь покрепче сжал ладонь Фати. Я чувствовал, как ей страшно, как она дрожит всем телом. Ну ничего, еще минут двадцать, и закончится. Главное, чтобы финны и наши зафиксировали ее присутствие.
Иваныч тем временем чуть привстал, высунулся и пальнул куда-то назад. Там, в свою очередь, что-то рвануло, и сирена взвыла с новой силой, едва ли не захлебываясь от собственной беспомощности.
Пока все шло точно по плану. Однако на подъезде к магазину свободной торговли нас ждал сюрприз — БТР. Неожиданный подарок судьбы.
Темная туша боевой машины перегораживала дорогу, хотя детали в предрассветной полутьме я не мог разглядеть. Она выползла откуда-то со стороны леса и застыла в ожидании. Мгновение, и крупнокалиберный пулемет в башне БТР, буквально разорвав предрассветный полумрак, разнес «Волгу» в клочья, разметав наших матросиков по шоссе, словно это не люди, а пластиковые кегли.
Викториан от злобы аж заскрипел зубами, весь подался вперед.
— Откуда здесь эта кака? — И хлопнул водителя по плечу, заставил его развернуть нашу машину боком, потом, подавшись вперед, вскинул свой «калаш», но прежде чем выстрелить, сплюнул на ладонь кровью и одним ловким росчерком начертал на стволе автомата какой-то хитрый символ.
Этот образ надолго врезался мне в память. Тощий мужичишка в длинном дорогом пальто с «калашом» наперевес. Низко надвинутая шапка-ушанка с разметавшимися ушами. Лицо оскалено в волчьей гримасе, куцая борода торчком, профиль с длинным, чуть крючковатым носом на фоне бледнеющего неба, и, чуть ниже, полоска белоснежных, словно светящихся в предрассветной полутьме зубов.
А потом он выстрелил. Я почувствовал этот выстрел, словно сама суть пространства всколыхнулась, собирая воедино всю колдовскую энергию, а потом в одном порыве она вырвалась из автомата. Нет, это был не выстрел — огненный змей вылетел из дула. Металл автомата тут же скукожился, выгнулся, крошась и осыпаясь. Змей, на доли секунды блеснув огненной чешуей, метнулся в сторону БТР.
