— И… Мы тут, понимаешь, строим планы. Если б не этот БТР, мы бы уже прорвали границу и ушли в леса.
— А что вам мешает сделать то же самое через полчаса?
— Финны будут во всеоружии.
— Сомневаюсь. На всякий случай испугайте их до усрачки. Да так, чтобы в центре, штабе или что там у них есть, им не поверили, по крайней мере на первых порах.
Я подошел к разбитой витрине. Быстро светало, на востоке разгоралась заря. Черными клубами дыма пыхтел обугленный БТР. Где-то далеко у разбитого терминала суетились люди. Потом неожиданно цепочка фигур, вытянувшись в линию, направлялась в нашу сторону.
— Что скажешь?
— Местные, лохи. Отобьетесь с легкостью. Вот минут через двадцать прибудут настоящие спецы. Желательно, чтобы до них вы смылись отсюда.
— А эти?
— Поставь защитные растяжки, что-нибудь из китайского фейерверка. Это их позабавит.
— Угу.
Я вернулся в глубь торгового зала.
— Оставьте виски в покое. Скоро у нас будут гости, и их нужно встретить достойным образом. Пойдем, — подозвал я маркграфа, — поставим капканы на этих шакалов. А ты, Викториан, занялся бы транспортом. Наверняка продавщицы, что прячутся в подсобке, приехали сюда на чем-то. Скорее всего, машины на стоянке за магазином. Разберись с этим и заодно присмотри за Фатей.
Потом я пошел назад, на снег, туда, где застыл сожранный огненным змеем БТР. Пару минут я раздумывал, какие заклятия использовать, но так как толком ни одного не помнил, пришлось вновь обратиться к Тоготу.
Естественно, мерзавец выбрал самые заковыристые формулы. Повторяя их, я чуть не сломал язык. Тем не менее я справился. Вид приближающихся людей с оружием, которые готовы были открыть по нам огонь, необычайно стимулирует память, а также улучшает голосовые способности. Мы ведь были для них врагами, нарушителями границы.
Через пару минут «растяжки» были установлены. Пара матросов уже пришла в себя. Они бесцельно бродили по залу, разглядывая валютные товары.
— Так, ребята, собираемся, у нас скоро будут гости.
Распахнулась дверь в подсобку. В первый момент я потянулся было за оружием, но тут же расслабился. Это был Викториан.
— Машины на ходу. Надеюсь, против «нивы» и «ауди» никто возражать не будет?
— Итак?..
— Засветимся на финской границе и уйдем в леса. Поиграем в партизан…
— Жалко только, тут нет подходящего поезда, чтобы отправить его под откос… Хватит языком молоть, пошли…
Матросики направились следом за Викторианом. Я огляделся. В торговом зале остались лишь маркграф и я.
— Что же, и нам пора… — начал было я, обращаясь к Этуалю. И в это время громыхнула первая растяжка. В темное небо взметнулось облако снега, и тут же по земле пополз темно-серый, почти черный туман. Живой туман.
Туман клубился, медленно расползаясь. И казалось, что в его клубах двигались какие-то тени. То и дело сверкали белые обнаженные кости. Не завидовал я спецназовцам, которым в самое ближайшее время предстояли очень неприятные встречи. Я бы не хотел встречаться с разъяренными мертвыми духами. Тем более что это были духи погибших во время Финской войны, и советских пограничников они, мягко скажем, не любили. Да и выглядели эти воины не лучшим образом: за шестьдесят лет, несмотря на холодный климат, подгнили слегка. Нет, все-таки хитер Тогот на выдумки…
А потом один из спецназовцев закричал. И крик этот был надрывным, протяжным, словно с человека сдирали кожу заживо, — а ведь призраки вреда никому принести не могли, так, потрясут костями перед носом и все. Тем не менее даже сквозь клубы тумана я разглядел, как строй пограничников сломался и, повернувшись, они помчались назад, к разрушенному терминалу. Да, не привыкли наши орлы к психологическим атакам.
Вместе с маркграфом мы еще раз осмотрели разгромленное помещение магазина. Интересно, сколько добра потом спишут на нас?
Пройдя через несколько вспомогательных комнат, мы вышли на задний двор. Там и в самом деле стояло два авто. Паша и один из матросиков ждали нас снаружи. Остальные уже расселись. Мы быстрым шагом подошли к машинам и уже собирались садиться, когда кто-то крикнул нам вслед:
— Эй! Погодите! — Я резко обернулся. На пороге стояла дородная женщина. Выпучив глаза и набычившись, она смотрела на нас. Казалось, еще чуть-чуть, и она бросится врукопашную. — А ну стойте, ироды поганые! Что ж вы делаете, проклятые?
Из-за двери, за спиной женщины, высунулась девушка помоложе.
— Петровна, прекрати! Это же бандиты! Петровна!
— Последних денег лишаете, ироды!
Дородная дама не желала успокаиваться.
— Мало того что вы магазин разгромили, хоть наши-то машины оставили бы в покое! Тут всю жизнь…
Тирада была долгой и душещипательной.
— Вырубить ее, что ли, а, Тогот?
— И это ты у меня спрашиваешь? Это ты у нас милосердный любитель рода людского.
— А сколько, по-твоему, стоят эти жестянки?
— Ну, тысяч пятнадцать от силы.
Я напрягся, пытаясь вспомнить, сколько сунул себе в карман, когда выходил из дома. Тысяч двадцать, кажется… Я сунул руку в карман. Пачки были, две толстые, хрустящие…
— Ты чего, спятил?.. — в «голосе» Тогота слышалось неподдельное удивление. — Ты чего? Собираешься ей деньги дать? Ты еще на улицу выйди в сеятеля поиграй. Вон, терминал таможенникам оплати…
Дальше я не слушал. В принципе, Тогот был прав. За все те годы, что я работал проводником, я должен был стать черствым, хладнокровным, словно Викториан, но… На мгновение я перевел взгляд на эту женщину. Лет пятидесяти, молодость давно позади, и, хоть она явно пыталась бороться с возрастом, все ее попытки были напрасны. Эти глаза, вылезшие из орбит, дрожащий перекошенный рот, сбитая набок прическа и тушь, размазанная по щекам.
— Ладно, как говорили в одном фильме, с деньгами нужно расставаться легко, — пробормотал я себе под нос. Сунул руку в карман, выудил две пачки денег и швырнул их на ледяной асфальт, под ноги женщине.
— Тут хватит за обе машины!
Женщина замолчала, в недоумении уставившись на две пачки зеленых, перетянутых резинками.
— Деньги за машину. Купишь себе новое корыто, — зло продолжил я. Хотя на кого мне было злиться? Только на себя самого. На мгновение перед моим взглядом вновь встали сожженный БТР и обгоревшие трупы солдат. А ведь эти ребята лишились жизни, хоть и были ни в чем не виноваты.
— Ну ты и лох!
— От мудака слышу…
Я повернулся спиной к даме, давая понять и ей, и Тоготу, что разговор окончен. Плюхнувшись на сиденье «нивы», я повернулся к матросику за рулем.
— Крути баранку, поехали. — Потом повернулся посмотреть, что там за спиной. На заднее сиденье набились четверо: двое матросиков, Паша и Фатя.
Мотор взвыл, машина дернулась, и начала неспешно разворачиваться. «Ауди» поехала следом. Краем глаза я заметил, как женщина наклонилась, подняла с асфальта одну из пачек и бессмысленно уставилась на доллары — зеленые, новенькие, словно из типографии.
Уже почти рассвело. По крайней мере, видно было отлично. Голое поле, где-то вдали справа и слева тонкие линии черного леса, разделяющие небо и снежную равнину.
Мы вырулили со стоянки и выбрались на шоссе. «Ауди» вырвалась чуть вперед. Матросик хотел обогнать, но я притормозил его. Пусть Викториан народ гробит. С меня на сегодня хватит.
— Нет, не хватит, дорогой Артурчик. Все только начинается.
— И теперь?.. — поинтересовался я.
— Теперь попробуем оборону фиников.
— И…
— Думаю, что они подготовились. Все будет не так просто. Это тебе не наши отъевшиеся ленивцы.
«Ауди» ушла чуть вперед. Машинально положив на колени автомат, я снял рожок, тупо посмотрел на отсвечивающие медью патроны и вставил его на место. Нет, надо же было так попасть. Лучше бы было лежать дома и… Впрочем, судя по всему, это случится не скоро. Я поежился. Не нравилось мне все это.
Впереди показался финский терминал. Нигде ни человечка, огни чуть притушены. Значит, нас ждут.
Когда «ауди» находилась метрах в тридцати от терминала, в лицо нам ударили яркие прожектора, потом через громкоговоритель прозвучала какая-то команда по-фински. Тут же ее повторили по-английски. В финале прозвучал приказ на ломаном русском:
— Остановитесь! Приказываем, остановитесь.
Вместо этого «ауди» ощетинилась автоматами, и в тот момент, когда матросики дали залп, разом погасли все прожектора — явно работа Викториана. Потом взвизгнули шины, и «ауди» занесло. Мой водитель едва успел притормозить, чтобы не врезаться в остановившийся автомобиль.
— Что там у них, Тогот?
— Финны подняли «лежачего полицейского» и тормознули.
