Алианну, и про то, что она будет каждый день рядом с моей дочерью.
Я, конечно, могу услышать, что я безответственная мать. И вместо того, чтобы всю ночь ломать голову над неразрешимым вопросом, я предалась наслаждению. Мне нечем возразить. Кроме того, что утром я была готова не только свернуть горы и повернуть реки, но и нашла решение, которое пришло само, просто из ниоткуда. И вот как это получилось.
Там все закончилось полным изнеможением. Мы лежали на берегу. Где-то недалеко я слышала свист Рудика. У меня не было сил даже пошевелиться. Но это была такая приятная усталость, что я чувствовала себя не просто счастливой, а полностью заполненной этим счастьем. Волны нежно ласкали ноги. Но мне не было холодно. Хочу сказать, что в своих путешествиях во снах я ощущала себе иногда странно. Вроде бы лежишь на берегу, волны бьются у ног, а ощущения настолько восхитительны, что очень трудно передать словами.
– И давно ты это знаешь? – вдруг спросил меня Паша. Он смотрел на меня все это время.
Мне не нужно было переспрашивать, что именно это. Мне давно хотелось об этом с ним поговорить, но я так и не сделала это. И вот он сам начал этот разговор. Опять же, благодаря Алианне.
– Почти год, – ответила я. – А ты?
– Давно, – признался Громов.
– А почему ты до сих пор молчал? – упрекнула я его.
– Боялся, что ты не поймешь. Или примешь меня за сумасшедшего. И уйдешь.
Вот же как!
– То есть. Ты все это время, самым бессовестным образом меня использовал? – Я легонько его пихнула.
– Ну, да. Мало ли что может присниться!
– Каждую ночь?! Громов, ты – извращенец!
– И поэтому ты здесь?
– Ой, все! Перестань! – Попросила я, потому что эта словесная дуэль ни к чему бы ни привела. А мне нужны были ответы.
– А я ничего и не делаю! – парировал Павел.
– Это, да. Все, что мог, ты уже сделал! – не сдержалась я.
– Ты уверена? – протянул он.
– Подожди, давай проверять будем потом. Я хочу кое-что знать.
– Что, например? – он оперся на локоть и смотрел на меня.
Я не смутилась. Я так и не видела себя со стороны, и поэтому стеснения не ощущала.
– Когда ты понял, что все это – не сон?
Громов вздохнул. Такие признания очень тяжело сделать.
– Оля, очень давно. Прошло уже много лет. И, знаешь, еще никто из тех, кому я это рассказывал, мне не поверили.
– А их много? – спросила я.
– Нет. Не вижу смысла выставлять себя идиотом лишний раз. Ты первая, кто в это верит.
Что-то примерное я и предполагала. Ведь так трудно менять устоявшееся мнение и поверить в то, чего ты и сам толком не понимаешь. Ведь каждый верит в то, во что он привык верить. А принять что-то необычное бывает совсем нелегко. И часто мы так и отрицаем то, что на самом деле очевидно. Полный сумбур, но звучит это именно так.
Трудно поверить, что у тебя в комнате на диване сидит гном, если ты его не видишь. Даже если это и так!
– Расскажи мне, что знаешь, – попросила я.
– А что тут рассказывать? – Паша вздохнул. – Это началось, когда пропала моя младшая сестра. Точно не помню, сколько пошло времени, но она мне приснилась и сказала, что у нее все хорошо, и этот выбор она сделала сама. Я рассказал свой «сон» маме. Мать долго плакала. Под выбором она поняла самоубийство. Но так как тела Полины так и не нашли, мама стала убеждать себя, что Полина жива. Я пытался еще раз найти Полину во сне, чтобы спросить, что это за выбор. Это было чисто подсознательно. Полину я не видел, но слышал ее голос, который говорил, что она уже далеко, и у нее все хорошо. Я не мог поверить, что двенадцатилетняя девочка может принять серьезное решение, и, тем более что оно правильное. Но мне почему-то стало за нее спокойно. Потом я попал сюда. Каждый раз, побывав здесь, я чувствовал необъяснимый заряд энергии и прилив сил. Решения приходили сами собой. Я уже устроился в частную компанию, которая занималась розыском пропавших людей. А потом не стало отца. Он тоже ушел во сне. Его сердце перестало биться. Сердечная недостаточность. Мама сказала, что он умер от горя. Но когда он пришел ко мне во сне и сказал, что пошел за Полиной, что ей нужна помощь, и он не может оставить ее одну, я подумал, что я медленно схожу с ума. Он сказал, что это не сумасшествие, что мне просто нужно в это поверить. Я не поверил. Уже потом, много лет спустя, когда я столкнулся с тем, что есть случаи, когда люди исчезают при невыясненных обстоятельствах, я начал об этом задумываться. Немного, но есть. Моя работа была связана с поисками, поэтому я искал во всех направлениях. И во всех реалиях. Вот, наверное, и все.
– А когда ты понял, что сны – это другие реалии? – спросила я.
Павел снова вздохнул.
– Не знаю. Просто принял это и все. И еще я видел людей, которые не смогли это принять.
– И что с ними?
– Они по-своему счастливы, – тихо сказал Громов.
– То есть получается, что мы с тобой не одни?
– Видишь ли. Есть люди, которые спят и думают, что видят сны. Есть люди, которые путают сны и реальность. А есть люди, которые путешествуют по снам.
– Да, уж….Раньше я думала, что, когда я засыпала, то все исчезает. А получается, что на самом деле я веду постоянный образ жизни, только в разных измерениях.
– Можно сказать и так, – согласился Громов.
– Тогда почему, человек не может отказаться ото «сна» полностью? – задала я вопрос.
– Может потому, что тебе нужно успеть что-то и параллельной вселенной. И усталость является сигналом? И потом, только «засыпая», ты можешь найти вход в другой мир.
– Ясно, – согласилась я.
– А как ты нашел меня? Тогда?
– Рудик. Мы с ним давно подружились. И я его почему-то понимаю. Он сказал, что тебе нужна помощь. Как же я удивился, узнав, что это ты!
– В каком смысле?
– Я никак не ожидал, что найду тебя там.
– Не
