Последовал перерыв, в который Влад отдыхал в тени шелковичного дереве, заглатывая тёплую воду с лимонным соком, а на трибуне началось какие-то шевеление — Варуту гонец вызвал туда, он что то горячо обсуждал с обоими магнатами, наконец, вернулся к Владу, пряча бегающие глаза:
— Ещё один бой, последний…после него сразу в казармы. Если устоишь, я с тебя ошейник сниму! Отпущу! Клянусь матерью!
— Что за бой? — подозревая неладное спросил Влад
— Шестеро сразу против тебя…выстоишь — отпущу, детьми клянусь!
— Варута, если ты не выполнишь обещание — клянусь — я тебя убью. Даже если лягу рядом. Ты понимаешь это?
— Послушай, северянин, я сам из бывших бойцов, и выкупился после долгого труда. Если я сказал, что тебя отпущу — я отпущу.
— Тогда пусть это объявит хозяин арены. Во всеуслышание.
— Не веришь? Ну, я бы тоже не верил…я бы конечно, мог тебя просто выставить на арену и не сказать ничего, но мне нужно, чтобы ты был заинтересован в исходе боя. Я уже заработал на тебе круглую сумму. И хочу заработать ещё. Если ты выиграешь — я её получу.
— Тогда в чём дело? Пусть Камбаз объявит об этом условии, и всё.
— Хорошо, я ему сообщу о твоей просьбе.
Ланиста ушёл, а Влад остался сидеть на коврике под деревом, рассматривая носки своих сандалий…что то ему не верилось в то, что его отпустят после боя — тут, как говорили в определённых кругах — были 'вилы'. Он проигрывает — ну и хрен с ним. Оттащили за ноги с арены и бросили в яму. Он выигрывает — победив шестерых сразу: какой дурак тут же освободит этого раба, такого умелого и ценного? Он будет стоить после этого как бентли, или скорее парк из нескольких бентли! Выставляешь его — и гарантирован выигрыш. Ну как такого отпустить? Он волей-неволей должен был выиграть, чтобы выжить, и становился очень ценным имуществом.
Ланиста пришёл, масляно улыбаясь:
— Всё улажено. Я тебя отпущу после боя, если выживешь.
Влад просканировал его — тот просто лучился довольствием и лукавством… 'Ну ну…лоха вы развели, посмотрим теперь что будет' — Влад встал, надел на руку щит, проверил клинок меча — нет ли трещины, надвинул шлем и вышел на арену. На трибуне поднялся Камбиз и поставленным гулким голосом сообщил:
— Содержатель бойцов Варута объявил, что если раб-северянин выживет после этого боя, он его отпускает! Я гарантирую это! И теперь, на арену выходят все бойцы, которых привёз с собой содержатель бойцов Амбаз! Семь человек против одного!
Влад внутренне заледенел — 'Ах, питорасы! И тут накололи! Вместо шести — семь! Да похеру — только вот где я вас хоронить то буду…ах суки. я бы вас похоронил, вместе с Варутой и херутой…интересно, они правда, что ли, собираются отпустить? Ну не верю я рабовладельцам, ну хоть убейте! Тееекс…сканируем… — довольство, удовлетворение, гордость собой…неужто не врёт гадина? Ну, посмотрим.'
На арену вышли семеро бойцов Амбаза — из них трое негроидных — высоченных, вооружённых копьями и овальными щитами, и четверо с тяжёлым вооружением — длинные мечи, круглые щиты с умбоном, тяжёлые шлемы. Влад не обольщался — копьё очень серьёзное оружие в умелых руках, земное племя масаи, к примеру, выращивало таких мужчин, которые с этим копьё убивали в одиночку льва — что то вроде посвящения в мужчины. Ну а если добавить к копьеносцам меченосцев…отвратительно 'Что бы я сделал на их месте? Какую тактику применил, против бойца, явно быстрее их, с мечом в руках? Элементарно: Меченосцы зажимают в угол стеной металла, а копьеносцы колют через их головы. Догадаются? Догадались, падлы…' — Влад перемещался по арене, следя за отрядом, который загонял его к стене, охватив полукругом. Оценил ситуацию — рванул вперёд, ускорившись до предела. Бойцы поворачивались медленно, как в замедленном действии — но гораздо, гораздо быстрее, чем те разбойники, которых Влад когда-то резал в Карауловке — этих людей годами готовили к боям с такими же умелыми и сильным воинами, они жили этим, а те, кто был медлителен, давно кормили червей — остались лишь самые быстрые. Проносясь рядом с ними, Влад полоснул мечом по бедру одного негра, распахав ногу до кости, отрубил руку с копьём другому и пробежав к противоположному концу арены замер, оценивая ситуацию:
— Минус два — шепнул Влад, следя за отрядом. Двое лежали на песке, один пытался, стоя на коленях, зажать обрубок руки, из которого фонтанчиками хлестала кровь, другой уже вырубился из-за потери крови — после того, как перерезается бедренная артерия — жить остаётся несколько минут. Особенно, если сердце ускоренно гонит кровь, возбуждённое боем…
Отряд стоял ошеломлённый, потом опытные бойцы взяли себя в руки и стали снова обходить противника полукругом, передвигаясь приставными шагами и удвоив осторожность. Влад следил за ними, потом снова сделал рывок, и пока они поднимали мечи, успел полоснуть мечника по незащищённому боку, и пронзить клинком копьеносца, пропустив копьё мимо уха так, что наконечник чуть не зацепил его волосы — 'Минус четыре!'
Трое оставшихся на ногах, как в замедленной съёмке поворачивались за ним, когда он сзади вонзил меч в спину одному мечнику, подрубил ногу другому и обратным движением отрубил руку третьему. Бой закончился. На арене остались трупы и искалеченные бойцы, не способные сопротивляться. На трибуне поднялся шум, Карушон сидел красный и злой, Камбиз довольно улыбался, а женщины хозяев хлопали в ладоши и облизывали губы — Влада захлестнул поток их похотливого желания. Он читал о том, что знатные дамы брали к себе в постель гладиаторов, знатные римские дамы были очень падки на гладиаторов. Исследователи объясняли это, во-первых, тем, что гладиаторы находились в центре внимания многочисленной публики, подобно современным футбольным звездам, что на время стирало социальные различия. Во-вторых, подобное восхищение знатных дам римскими гладиаторами объясняют отчасти как раз чрезвычайно низким положением гладиаторов, что называется — запретный плод сладок. И ещё — явно привлекали отменное здоровье и сила гладиаторов…
После окончания боя, Камбиз встал и своим звучным голосом объявил:
— Добей их!
Вот этого Влад и боялся. Одно дело — убить противника в бою, а другое — добивать раненого. Но и так же, он знал, что если не убьёт поверженного противника, по требованию распорядителя игр — убьют его. Фактически — это открытый бунт раба, что невозможно. Неподчиняющийся инструмент уничтожают. Он подошёл к покалеченным бойцам, испуганными глазами следящими за его приближением, и поочерёдно воткнул меч им в сердце, стараясь сделать всё быстро и без мучений. Через несколько минут на арене лежали только трупы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
