Джексон закашлялся тем мучительным кашлем, который всегда вызывал у нее страх. Спустя несколько минут приступ кончился, и Брук дала ему холодной воды. Когда он откинулся на подушки, стало совершенно очевидно, что от этого приступа он еще больше ослабел.
Через минуту Джексон продолжил:
– Я собираюсь предоставить тебе шанс узнать, что то, о чем я говорю, находится там. Делай с этим что хочешь. Я собираюсь оставить тебе мою плантацию, «Старую рощу», в Америке. Там ты сможешь начать новую жизнь и иметь все, что тебе необходимо.
– Я… я не знаю, что сказать. – Брук замолчала, ибо у нее сжалось горло. Когда еще кто-то давал ей что-то и ничего не ожидал получить взамен? – Вы были так добры ко мне. Лучшего друга я не могла бы и желать.
– А ты, моя дорогая, доставляла мне радость. В прошлом я совершал поступки, которыми не могу гордиться, так что это первый шаг к исправлению великих неправедных дел моего прошлого.
– Какие неправедные дела? – спросила Брук. Но так и не получила ответа. Герцог Девоншир погрузился в глубокий сон, а через два дня умер.
Когда Брук открыла глаза, было еще темно. Она пошарила по столику у кровати и нащупала носовой платок. Вытерла слезы. Она никогда не перестанет скучать по Джексону. Он был таким добрым человеком. Но сейчас она задумалась о том, для чего же он затеял все это. Он должен был знать, что Тревис никогда не откажется от плантации. Так зачем же он подарил эту плантацию ей?
Джексон хотел, чтобы она каким-то образом исправила несправедливость, совершенную им. Она не знала, что он сделал, но догадывалась, что это связано с Тревисом, которому она все время причиняла неприятности.
Брук повернулась на спину и уставилась в темноту.
– Джексон, что бы вы ни задумали, ничего не получается, – сказала она в надежде, что он слышит ее. – И я все еще не вижу этой любви, о которой вы говорили. Помните, о той, что может длиться целую жизнь. Ее не существует, – вздохнув, сказала она и закрыла глаза. А слезы по-прежнему катились по ее щекам.
Глава 12
В день свадьбы похолодало, и наступили первые заморозки. Пришла, наконец, осень. Вместе с ней прибыл и мистер Джеффрис, появившийся, когда Брук завтракала.
Тревис накануне вечером предупредил ее, что они не увидятся до свадьбы в соборе Святого Людовика. Считалось, что иначе это принесет несчастье. Конечно, Брук об этом уже знала.
Элиза уехала домой, чтобы вместе со своей семьей присутствовать на службе, и утром Брук была предоставлена самой себе. Она пила горячий чай и думала, как теперь изменится ее жизнь.
Шум в холле вывел ее из задумчивости. Она не могла предположить, кто бы это мог быть. Радость охватила ее, когда, подняв глаза, она увидела входившего в столовую мистера Джеффриса.
Брук вскрикнула от восторга и вскочила на ноги, чуть не опрокинув бокал с водой. Она встретила его на середине комнаты и крепко обняла.
– Не могу поверить, что вы здесь, – сказала она, отпуская его. – Какая радость видеть вас, – добавила она, заметив, как он покраснел. В мистере Джеффрисе было что-то успокаивающее, что-то знакомое ей, в этом месте, где все окружающее было еще ей чуждо. Возможно, потому, что он был единственной нитью, связывавшей ее с прошлым. А также, возможно, потому, что он был старше и мудрее.
– Вы уже завтракали? – наконец спросила она, вспомнив об обязанностях хозяйки.
– Боюсь, что нет. Мне пришлось ехать всю ночь, чтобы прибыть во время, – сказал он, снимая шляпу. – Позвольте мне заметить, что эти старые кости не привыкли к бешеной скачке через горы и долины.
– Проходите, садитесь. – Брук подвела его к столу, заставленному блюдами с разной едой в таком количестве, которое было не под силу съесть одному человеку. – Надеюсь, вы голодны. Видите, сколько здесь еды.
Мистер Джеффрис с благодарностью сел за стол, Брук позвонила в медный колокольчик, и в комнату вошла служанка.
– Пожалуйста, принеси прибор для мистера Джеффриса. – Служанка убежала, а Брук повернулась к поверенному: – А теперь ешьте. У вас достаточно времени, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок. Свадьба назначена на вечер.
Служанка принесла тарелку свежеподжаренных колбасок и яиц. Брук приказала подать еще один чайник. После ухода служанки мистер Джеффрис сказал:
– Вечерняя свадьба – это несколько необычно, не правда ли?
– Я знаю. – Она улыбнулась и, беря чашку и блюдце, вспомнила, что те же самые слова сказала она сама, когда Элиза сообщила ей о времени свадьбы. – Я бы предположила, что церемония должна проходить где-то в середине дня, как это делается в Англии, но это еще одна традиция креолов, по крайней мере, мне так сказали.
– Представляю, сколько в этой стране разных традиций. Я рад, что вы хорошо приспособились к здешней жизни, – улыбнулся он, расправляя салфетку на коленях. Потом добавил: – Его светлость был бы доволен.
– В самом деле? – Она знала, что в ее голосе было сомнение. – Я часто думала, зачем он прислал меня сюда. Я думала, что он предполагал дать мне шанс начать новую жизнь без проблем. Однако когда я приехала сюда, столкнулась с очень большой проблемой. – Брук усмехнулась и обвела рукой комнату, подразумевая и остальную часть «Старой рощи». – Почему он подарил мне только часть всего этого? Он мог бы отдать Тревису всю плантацию, и это было бы правильно.
– Я уверен, у него были на то причины. Вы увидите, что жизнь всегда будет удивлять вас неожиданностями, – сказал Джеффрис, щедро намазывая тост джемом. – И проблемами, – добавил он. Затем, заметив ее нахмуренные брови, он объяснил: – Сожалею, не могу вам дать необходимые ответы, но его светлость не счел нужным и мне объяснять свои соображения. Думаю, со временем вы поймете, что им двигало. – Он откусил большой кусок намазанного джемом тоста и потянулся за чашкой. – Но вы хотя бы счастливы?
Брук некоторое время смотрела на мистера Джеффриса, не зная, как ответить на его вопрос.
– Я как-то не думала об этом, – наконец призналась она.
– Может быть, следовало бы подумать.
Брук глубоко вздохнула.
– Честно говоря, я сама не знаю, как себя чувствую. Я приехала сюда, ожидая, что буду управлять плантацией, которая, как я думала, принадлежит мне.
– А вы могли бы самостоятельно управлять плантацией? – с некоторым сомнением спросил мистер Джеффрис.
– Вероятно, со временем, – пожав плечами, неохотно призналась Брук. – Тревис творит здесь чудеса, и его работники вместо того, чтобы бояться, обожают его. Я слышала, что делается на других плантациях. От некоторых рассказов просто тошнит. – Она помолчала. – Я хочу внести свою долю труда, но мне надо очень многому научиться.
