Мы, почти не разговаривая, шли пятнадцать минут, полчаса, сорок минут… Дороги все не было. Лес стал каким-то совсем незнакомым. Сумерки сгущались. Скоро вовсе стало темнеть. Мы с Вадимом уже поняли, что плутаем по лесу совсем не случайно. Втроем обсудили ситуацию и направление дальнейшего пути. С предложениями Витольда мы не согласились и свернули в сторону, пошли едва ли не обратно, туда, где, по нашим представлениям, должна была проходить дорога. Витольд неотступно следовал за нами.
— Если со мной что-нибудь случится, — шепнул я Вадиму, — знай, этот Витольд такого же цвета, как и Ниготков…
Не успел я это сказать, как за нашими спинами раздался крик. Витольд упал. Мы подбежали к нему.
— Ребята, — сказал он. — Не бросайте меня здесь одного. Один я здесь погибну. У-у!.. — простонал он. — Кажется, перелом… Лодыжка…
— Мы вам поможем дойти, — сказал Вадим.
— Подожди, — остановил я его. — Жилятков, дай погляжу.
Я осмотрел щиколотку. Она действительно была уже припухшей.
— Да, — сказал я, — вывих.
— Вывих, правда?.. Не перелом? — облегченно спросил Витольд. — Вот хорошо, что ты в медицине разбираешься. Я сразу, парни, понял: с вами в лесу не пропадешь!
Он схватил оказавшуюся рядом суковатую палку, стал подниматься. Мы помогли ему.
— Парни, — взмолился Витольд, — не бросайте меня одного. Помогите дойти до деревни. Вон в той стороне Игринка…
И мы пошли.
Рядом со мной ковылял каштаново-фиолетовый Витольд, за нами неотступно следовал изабеловый, почти песочного цвета Вадим.
Чем темней становилось, тем больше преображался перед моими глазами лес.
Через некоторое время мы оказались среди редких деревьев. Вокруг, словно сильно освещенная невидимой луной, колыхалась, отливала лунным блеском сизоватая трава. Там и сям, окутанные летней ночью, светились голубые и ультрамариновые стволы деревьев, высокие, полупрозрачные, увенчанные купами хризолитового дыма, — купами подвижными, не улетающими с порывами ветра. Теплые порывы срывались сверху, с вершин шумевших деревьев и затихали в траве у наших ног.
Если бы не редкие деревья вокруг нас, можно было сказать, что теперь мы находимся посреди какой-то поляны…
Но я увидел еще кое-что…
Вокруг нас, на траве, словно освещенной яркой луной, большим полукругом стояли светящиеся фигуры людей.
Один, крайний слева, был какого-то трудно передаваемого буро-фиолетового цвета, трое — кирпично-оранжевого и двое — глинисто-терракотового. Кажется, был среди них еще один, яблочно-зеленый, но на фоне хризолитового тумана, каким виделся далекий лес, я едва мог его различить. Всего их было человек семь. Те двое, терракотового цвета — а что обозначал этот цвет, я уже знал, — находились под воздействием винных паров.
— Ну чего стал? — спросил Вадим.
— Тише ты!.. — остановил я его.
— Ну и тьма — хоть глаз выколи! — шепнул Вадим.
— Там человек семь… — сказал я.
— Где?
— Метрах в семидесяти. Двое терракотового цвета…
— Парни, где вы? — громко спросил Витольд.
Терракотового цвета тип зачем-то поднял руку (в полнейшей темноте это видеть мог только я) и пьяным голосом громко сказал:
— Вита, ты не волнуйся… Побольше юмора! Мы, Вита, здесь…
— И я с пачкунами здесь, — удовлетворенно сообщил Витольд. — Жаль, что и второй здесь… — попытался было объясниться Витольд. — Я уж думал: ни к чему ведь он…
— Довольно! — повелительно прервал его буро-фиолетовый. — Свет!
При слове «свет» я почти механически сунул руку в карман, достал светозащитные очки.
Три луча забегали по сизоватой траве. Едва успел я надеть светофильтры, как лучи метнулись к нам — два ярких пучка. Третий луч светил мне в спину, освещал лицо Вадима. Несмотря на светозащитные очки, яркий свет ослепил меня. Я закрыл глаза.
Секунд через пять-семь буро-фиолетовый властным голосом приказал:
— Погасите свет! Друзья мои! — негромко обратился он к своим сообщникам. — Законы природы вступили в силу. Во тьме спасительной пусть совершается правосудие природы. Пусть торжествует!..
Несмотря на легкий шум в вершинах деревьев, в лесу было удивительно тихо, наверное, потому, что ветер пролетал только над лесом. Светившиеся сплошь тем или иным светом — словно то были мятущиеся рои пламенных насекомых, в целом образующих нечто вроде подвижных человеческих фигур, — неизвестные личности уже со всех четырех сторон стягивались к нам.
Нас на мгновение осветили тремя фонариками. Семеро шли с четырех сторон, медленно приближались к нам.
— Погасить! — негромко скомандовал буро-фиолетовый. — Вита, а что это у них за ящики?
— Это этюдники, — ответил Жилятков. — Там у них мазня, кисти и краски…
В его как будто бы пустых, легкомысленных словах слышалось что-то безысходно жуткое, как будто все было предрешено. Все они были абсолютно уверены в успехе своей операции. Но они и боялись. Боялись себя. И как истинные, наглые трусы пытались черное дело превратить в пошлое паясничанье. И буро-фиолетовый говорил, гипнотизируя себя и своих сообщников. Своими полунамеками грязно-фиолетовый пытался нагнать на нас страху и деморализовать нас, а своих сообщников распалить.
Мне было ясно, что все эти субъекты ниготкового цвета оказались в остинском лесу совсем не случайно. И может быть, Жилятков из города приехал в одной с нами электричке и дал им об этом знать. Удобным обстоятельством, очевидно, решено было воспользоваться: ночь, глухой лес, нас всего двое… Большинство из них были уже подвыпившие. То-то у пятерых ниготковый и околониготковый цвета были так искажены винными парами.
— Что они делают? — шепотом спросил Вадим.
— Подходят… чтоб учинить физическую расправу.
— Надо убежать. Чего ждать?
— Собака только и ждет, чтоб от нее начали убегать… Они вооружены, может быть.
— Ну и видишь ты нас, Константин Дымкин? — спросил буро-фиолетовый.
— Говори с ним вместо меня, — шепнул я Вадиму.
— Нет, не вижу, — громко ответил Вадим. — Темно, хоть глаз выколи.
Они все стояли вокруг нас, шагах в десяти по кругу.
— Значит, Костя, нашлись такие, которые мешают тебе жить? Мне надо знать… И чтоб я больше не возвращался к этому вопросу.
Пока он это говорил, я по возможности беззвучно и быстро подскочил к одному из злодеев. Неслышно, едва дыша, я стоял около глинисто-терракотового типа. Я видел его бессмысленное, словно бы пробковое, лицо, пусто глядящие во тьму глаза.
— Да нет, никто мне жить не мешает, — недолго думая, ответил Вадим на вопрос буро-фиолетового. — Что, я вам это говорил, что ли? Когда я вам это говорил?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
