— Да нет, никто мне жить не мешает, — недолго думая, ответил Вадим на вопрос буро-фиолетового. — Что, я вам это говорил, что ли? Когда я вам это говорил?
— Если ты задашь мне еще хотя бы один вопрос…
— Хорошо, я не буду спрашивать, — сказал Вадим.
— У тебя что-то произошло с глазами, — сказал буро-фиолетовый. — Ты видишь какой-то там цвет… Назови людей, которых ты видел. Ты их знаешь?
Пока они перебросились этими фразами, я присел около глинисто-терракотового типа, едва державшего свой фонарик в обвисшей, расслабленной руке. Я осторожно, двумя пальцами взял фонарик за рефлектор и несильно дернул вниз. Фонарик оказался у меня в руке. Тип сразу же нагнулся и стал шарить в траве, едва слышно, злобно ругаясь.
А я был уже около обладателя второго фонарика. Момент был удачен. В первое мгновение кирпично-оранжевый негодяй даже не заметил, что лишился фонарика. Когда он, словно что-то вынюхивая в траве, высоко поднимая руки с растопыренными пальцами, заметался на четвереньках, я стоял уже около третьего, ярко-каштанового типа. Этот желчно, по-мефистофельски чему-то улыбался.
— Значит, — спросил буро-фиолетовый, — ты ясновидением не обладаешь?
— Да какое там ясновидение! — сказал Вадим.
В это мгновение я дернул фонарик.
— Вырвали! Вырвали!.. — растерянно запричитал каштановый. В полнейшей тьме ничего не видя, расставив руки, он пытался кого-то поймать.
— Свет!! — яростно потребовал буро-фиолетовый. Недалеко передо мной вспыхнул ослепительный свет. Луч был направлен в ту сторону, откуда только что доносился голос Вадима. Оказывается, у злоумышленников был четвертый фонарик.
Ни мгновения не раздумывая, я подскочил к слепящему пятну и тем фонариком, который только что оказался в моей руке, нанес удар по этому единственному источнику света.
Стало темно.
— А, прохиндей! — рявкнул буро-фиолетовый. — Ловите их! Но поменьше шуму, балбесы!
Они носились, расставив руки, натыкались друг на друга, налетали на кусты и деревья.
Я бросился к Вадиму, побежал следом за ним.
— Догнать и поймать! — громко, по-адмиральски распорядился буро-фиолетовый.
— Вадим! — крикнул я. — Не двигайся! Я иду к тебе!
— А-а!! — взревел буро-фиолетовый. — Эта бестия здесь! — Широко раскрыв глаза, подняв лицо кверху, быстрыми прыжками из стороны в сторону он бросился ко мне. Он бежал, широко расставив руки, слегка откинув их назад. Чуть отступив и тут же выпрямившись, я, словно тореадор, пропустил разъяренного быка мимо.
Он пробежал метров десять и резко остановился, поводя головой. Мне было не до него.
Я бросился к Вадиму. Там сшибались, хватали друг друга сообщники буро-фиолетового.
— Поймали! — крикнул Жилятков. — А-а… теперь не уйдешь!..
Вадима схватили. Я видел, что двое держали его и, кажется, пытались связать. Странно, нелепо выглядят люди в темноте — движения, жесты такие, словно все происходит во сне. И все потому, что ориентируются только на слух.
Двое держали Вадима, остальные искали меня.
Рядом со мной буро-фиолетовый, ярясь, тщетно пытался оторвать переломленный, державшийся лишь на крепких волокнах ствол небольшой березки. Он терзал ее, и из волокон дугами и искрами летел голубой и ультрамариновый свет.
Я на три шага подошел к нему ближе и напевно, вызывающе протянул:
— Фигаро здесь, Фигаро там!
На ходу разгибаясь, он от сломанной березки ринулся ко мне.
Я на полшага отступил влево.
Вытянув вперед руки, преследователь пробежал мимо.
— Фигаро здесь, Фигаро там.
— Ко мне, на помощь! — от вскипевшей злобы теряя голос, хриплым басом закричал он.
Он трусцой подбежал ко мне и бессмысленными мутно-молочными глазами глядел перед собой. Он тяжело дышал.
Его сообщники бегали вокруг нас. Я внимательно следил за ними.
Он стоял и слушал. И неизвестно, что мог услышать, потому что вокруг бурно носилась его компания, а вверху шумел ветер. Я отлично видел черты его лица. И теперь начинал догадываться, чья это физиономия. Конечно, сразу я его узнать не мог: ведь я видел в темноте не отраженный от лица свет, а только излучаемый, так что рисунок, черты лица были отличными от обычных — здесь все зависело не только от психического состояния, но и от мускульных, мимических напряжений лица, от характерных особенностей скелетного строения…
Лицо было неподвижно. Глаза бессмысленно мигали. Рот открыт.
Это был Демид Ниготков! Я присмотрелся и узнал его.
— Кто здесь… — спросил Ниготков и, сдвинувшись на полшага, повел перед собой рукой. — Свой кто-нибудь?
Он торопливо полез в карман, достал коробок со спичками. Вынул одну, зажег, поднял ее перед собой.
Верховой ветер шумел вокруг в вершинах, но здесь дуновения были настолько слабы, что пламя спички в его руке не гасло — лишь колебалось и вытягивалось.
— Вот гад нечестивый… — прошептал он в мой адрес. Удобно прицелившись, я изо всей силы ударил по его отвисшей челюсти. Тихо ахнув, он упал навзничь.
Его лицо сразу же покрылось меланхолической сливяно-сиреневой рябью. Он стал совсем другим. Я не мог понять: то ли черты лица его так исказились от мгновенной боли и обиды, то ли наоборот, в привычном выражении лица все вдруг настолько сгладилось из-за минутного упадка сил, что, нокаутированный, он стал совершенно неузнаваемым. Я наклонился над ним, пытаясь постичь происшедшие в нем перемены.
— Кто вы такой? — негромко спросил я его.
Выражение его лица опять сильно переменилось, и было, конечно, отчего: своим вопросом я вывел его из прострации, и к нему вернулось прежнее душевное волнение.
— Братья, сюда, ко мне! — закричал он. — Этот здесь. Ко мне, путники!..
«Путники», спотыкаясь, с вытянутыми руками уже бежали к нам.
Я ловким ударом сбил одного, подставил ногу другому, изо всей силы толкнул в спину Жиляткова и бросился к тем двум, которые держали Вадима.
— Машину! — поднимаясь, крикнул Жилятков. — Держите, парни, покрепче того!..
Я видел, как двое вслепую бросились в разные стороны. Один бежал в низину, а другой — к высокому лесу, что метрах в ста светился частоколом ультрамариновых стволов. Не знаю, то ли этот второй успел добежать, то ли в машине кто-то сидел, но неожиданно для меня невдалеке вспыхнул яркий свет фар. И они, и я — все были освещены. Фыркнул, заурчал мотор. Почувствовав резкую боль в глазах и где-то в затылке, я отвернулся от ярчайшего света и побежал в сторону. Я бежал из низины вверх, к высокому ультрамариновому частоколу. Свет фар заметался из стороны в сторону. Я перед собой почти ничего не видел. За мной гнались трое или четверо. За ними, неловко лавируя среди деревьев, вихляла легковая автомашина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
