Алексис горько рассмеялась. В ее голубых глазах, так похожих на материнские, не было ни тепла, ни сочувствия.
— Мэри мертва. Кому, черт возьми, далась ее репутация?
— Мне. Думаю, и тебе тоже, — он оглянулся через плечо. Гален усаживал Мэг в машину. Они ждали. — Алексис, пожалуйста.
Она вздохнула и подошла к маленькому столику, расположенному между двумя плетеными стульями, и затушила сигарету. Алексис наклонилась и вытащила выцветшую синюю папку из-под одной из подушек на стуле. И протянула ее ему.
— В следующий раз, когда соберешься положить конец насилию, не впутывай моего сына.
— Не буду, — это было меньшее, на что он мог согласиться. — Ремонт завершен, как договаривались. Спасибо, что присматриваешь за домом.
Алексис вытряхнула еще одну сигарету из пачки и закурила.
— Я все еще думаю сжечь его дотла.
Он подавил протест. Дом принадлежал ей, поэтому это ее выбор. Как бы это ему не нравилось. Не было никакой гарантии, что Тео снова вернется в Германию в ближайшее время, но, черт возьми, если бы он не купил тот дом у нее сразу, если бы раздумывал еще немного, она бы продала его. Пробыв там всего двадцать четыре часа, воспоминания, которые он, Мэг и Гален сотворили в этих стенах, останутся с Тео на всю оставшуюся жизнь.
Он открыл папку и прочитал такое же выцветшее свидетельство о рождении некой Мэри Мортимор.
— Спасибо.
— Не благодари меня. Я помогаю тебе саморазрушиться, — она отвернулась.
Больше сказать было нечего. Он получил то, за чем пришел, и когда дело доходило до Алексис — ничего нельзя было исправить. С самого начала их мало что связывало.
— Береги себя, Алексис.
— Уходи.
И он ушел.
Тео убедился, что дверь за ним заперта, а затем подошел к бежевой припаркованной неподалеку Галеном ауди и скользнул на заднее сиденье рядом с Мэг. Гален почти дождался, когда закроется дверь, и рванул.
— У тебя получилось.
Он посмотрел на свидетельство о рождении. Мэри Луиза Мортимор. Его мать.
— Получилось. — Хотя в этом не было ничего особенного. Он понятия не имел, почему Филипп специально исключил этот документ из собранных им доказательств, но Тео был полон решимости выяснить это.
После того как они окажутся в безопасности.
Он наклонился вперед.
— Греция.
— Так и знал.
Мэг где-то нашла одеяло — без сомнения, Гален постарался — и завернулась в него так, что было видно только ее лицо.
— Что в Греции?
— Недвижимость, которой владеет Гален; о ней никто из членов наших семей не знает. Он приобрел ее через фиктивную субкомпанию головной компании.
Девушка слабо улыбнулась.
— Уверена, что граница, пересекающая твою страну и Грецию, не стала решающим фактором.
— Ну, там есть панорамный бассейн.
Она тихо засмеялась.
— Не сомневаюсь, что есть.
— А еще можно будет убедить тебя, что загорать обнаженной — самая прекрасная идея. — Хотя в голосе Галена и проскальзывала нотка веселья, напряжение в его плечах демонстрировало ложь. Он бросил взгляд на Тео в зеркало заднего вида. — Почему бы вам обоим немного не отдохнуть? Предстоит долгая поездка, нужно замести следы и покружить немного.
— Я сменю тебя через пару часов. — Ему нужно было сказать, что сейчас он будет вести, но по правде говоря — в голове так сильно пульсировало, что было чудом, что она до сих пор держалась на плечах. Тео бы горсть таблеток и пара часов сна, и он будет как новенький.
В большей степени.
— Положись на меня.
Тео коснулся колена Мэг.
— Как ты?
— О, знаешь, замечательно.
Точно. Раз задаешь глупый вопрос, то получай и глупый ответ. Он кивнул.
— Иди сюда, принцесса. Пока есть возможность, нам обоим нужно отдохнуть.
Она отстегнула ремень безопасности и села к нему поближе. Снова пристегнувшись, она оказалась завернута в одеяло и прижата к боку Тео. Атмосфера между ними потеплела, и напряжение покинуло ее. Она вздрогнула.
— Боже, это самый безумный момент в моей жизни, а их было предостаточно. Какого черта они… стреляли в нас?
— Не в нас. В одну из шин. — Гален не оглядывался. — Выстрел вполне реальный, но потребовалось много тренировок, подстроив, чтобы при повороте выскочила шина и нас занесло в овраг.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Они, правда, хотят убить тебя, да? Я думала, что так было до коронации твоего брата.
Он должен оградить ее от этого, но даже небольшая ложь во благо стала бы явной, когда речь шла о Мэг. Лучше выложить все карты на стол и позволить ей решить все самой.
— Они думают, что ты можешь забеременеть.
Она так быстро отпрянула, что чуть не ударилась затылком ему в челюсть.
— Что?
Гален свернул на автобан и набрал скорость.
— Если ты забеременеешь от Тео, то в игру вступят другие правила.
— Почему? Если Тео не следующий в очереди на трон, то почему его ребенок изменит правила игры?
Тео вздохнул.
— Потому что мой дядя понимает, сколько наплел лжи, а мой брат почти ребенок. В ближайшие несколько лет он не собирается жениться и остепеняться, даже если таким образом сможет занять трон. Это значит, что наша сестра остается единственной наследницей, после Филиппа. А собственных детей у Филиппа нет. Ты упоминала гражданскую войну, так вот разрыв наследовательного права и приведет к ней. В очереди на престол ведут две династии, в ком достаточно королевской крови, чтобы завладеть троном после Филиппа, и ни одна из них не пойдет на компромисс. И снова будет Война Алой и Белой розы между английской знатью. И хотя члены обеих семей будут счастливы, если это произойдет, большинство из них ценит Таланию и свои деловые интересы выше амбиций. Если они узнают, что у меня есть наследник, то захотят поддержать меня, несмотря на доказательства, представленные Филиппом. Я — известная личность, и даже если ты не станешь одной из кандидаток, которых мне предлагали с тех пор, как исполнился 21 год, — это не имеет значения. Все дело в стабильности.
— Так много странностей. — Она вздохнула и снова прижалась к его боку. — Думаю, я сейчас постараюсь уснуть.
Он снова сказал что-то не то. Тео прижал Мэг ближе и позволил себе под гудение двигателя расслабиться, закрыв глаза. Обычно у него никогда не возникало проблем с общением с людьми, особенно с женщинами, но с самого начала Мэг распознавала всю чушь. Ей не нравилось превращать слова во флирт, она не представляла всей их силы, как другие женщины.
Она хотела не его денег, а только его.
Ее не заворожило то, что он принц, она и глазом не моргнула, приняв их нетрадиционные отношения с Галеном — по их желанию став частью этих отношений.
Она согласилась, что они временные, но каждый раз при упоминании данного соглашения с его стороны — в ее карих глазах что-то гасло.
Правда медленно накрыла его волной. Ей не нравилась сама мысль об их конце. Может, она и не хочет думать о будущем, но мысль уйти — причиняет ей боль.
Он приласкал ее висок, не открывая глаз. Было бы так легко убедить ее остаться. Не интригами. Все, что было нужно, — это сказать правду. Я по уши влюбился в тебя, принцесса. Думаю, мы оба. Это будет долгий и трудный путь, но, в конце концов, мы трое будем вместе.
Тео не мог этого сделать.
На данный момент его желания не имели значения. Он не был самим собой. У него не было право выбора.
Эта правда никогда не имела для него особого значения. Просто порядок вещей. Он всегда знал, что то, что их связывало с Галеном, сложно. Это была еще одна правда, которой он время от времени придавал значение.
Если он хотел объединить обе эти правды, то убедил бы Галена жениться на Мэг. У Галена был титул, но чертовски мало свободы, меньше, чем у Тео. Женитьба связала бы их вместе, позволив остаться им навсегда…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Пока Тео не женился бы.
У него было много возможностей. Например, мошенничество. Любая женщина, на которой он бы женился, ожидала бы верности, — и это правильно. Жена, которая ничего не имела бы против того, что ее муж периодически уходил, чтобы трахнуть своего лучшего друга и его жену… Нет, это несбыточная мечта. Та, которая превратится в пепел, если он попытается ее осуществить. В его отношениях с Галеном не должно быть обид и разрывов, не говоря уже о том, чтобы играть Мэг, пока она не сломается.
