Во время моего пребывания в Индии там демонстрировался фильм «Ганди». Запомнились и сама эта талантливая картина, и толпы людей, штурмовавших кинотеатры, чтобы посмотреть ее. Поначалу мне казалось, что для натурных съемок режиссеру на сей раз почти не потребовалось ни костюмов, ни декораций. Ведь люди, селения вроде бы выглядят в основном так же, как во времена «соляного похода» Махатмы Ганди. Присмотревшись внимательно, убеждаешься, что это не так, хотя приметы нового не всегда лежат на поверхности. Индийский народ не только чтит память своих выдающихся сынов и дочерей. Он на практике осуществляет их заветы. Еще Махатма Ганди, демонстративно носивший только домотканую хлопчатобумажную ткань, рассматривал экономическую самостоятельность как одно из условий подлинной независимости страны. После провозглашения республики индийский рынок был огражден от засилья транснациональных корпораций. В индийском автомобильном потоке почти нет машин иностранных марок. Грузовики и тракторы, автобусы и легковые машины — все они, как правило, индийского производства.
Среди чудес, которыми дивятся приезжающие в Индию туристы, особого восхищения достойна железная колонна в Дели. Этот металлический столб весом шесть тонн издревле открыт дождям и ветрам. Но ржавчина до сих пор не тронула железа, выплавленного еще полторы тысячи лет назад. Так обессмертили свое мастерство древнеиндийские металлурги!
Став в колониальные времена сырьевым придатком Британской империи, Индия ввозила из «мастерской мира» практически все промышленные изделия. Теперь она обрела способность собственными силами производить большинство оборудования, необходимого для развития отечественной индустрии. Занимая ныне по своим производственным мощностям двенадцатое место в мире, Индия строит металлургические заводы, производит сверхзвуковые самолеты, запускает искусственные спутники Земли. Она может теперь практически самостоятельно развивать даже атомную энергетику.
Достаточно присмотреться к колоннам грузовиков на шоссе Дели — Бомбей, чтобы почувствовать: Индия перестала быть лишь поставщиком чая, джута, тканей. Все более существенную часть ее экспорта составляют промышленные изделия. Многие молодые государства не только охотно приобретают сделанные в Индии тракторы, дизельные двигатели или станки с программным управлением, но и все чаще предоставляют индийским фирмам подряды на строительство аэропортов и электростанций, нефтепромыслов и угольных шахт.
В сельской глубинке черты нового меньше бросаются в глаза. Но и там, где перемены не столь заметны, их результаты каждодневно сказываются на жизни людей. Индия, которая до недавних пор не могла прокормить свое население, в основном обеспечивает себя продовольствием. Из новых примет в индийской деревне очевиднее всего рост орошаемых площадей. То и дело видишь новые каналы, водоподъемники, колодцы. Площади поливного земледелия почти утроились. Все больше дает о себе знать применение сортовых семян, минеральных удобрений, распространение сельскохозяйственных машин. При всех жизненных тяготах, при нужде и лишениях, которые по-прежнему остаются уделом миллионов людей, низкому уровню их экономического благосостояния сопутствует сравнительно высокий уровень политического сознания. То и дело видишь человека, вслух читающего газету другим. А транзисторные приемники прочно вошли в быт. Даже самые обездоленные индийцы проявляют интерес к внутренним и международным событиям, стремятся участвовать в общественной жизни.
Проезжая индийские города и села, на стенах домов то и дело видишь плакат, как бы имитирующий детский рисунок. На нем изображены отец, мать, сын и дочь, а ниже красуется подпись: «Больше деревьев, а не людей!» Таков лозунг правительственной кампании по ограничению рождаемости. И все-таки самое отрадное из всего, что видишь в Индии, — это дети. Особенно когда они, умытые, причесанные, одетые в чистую, выглаженную форму, шествуют в школу или после занятий возвращаются домой. Да, больше половины населения Индии все еще неграмотно. Но уместно назвать и другую цифру: пять детей из шести охвачены начальным образованием. Хочется верить, что подрастающее поколение увидит свою родину преображенной, достойной своей славной истории.
Путешествуя по Индии, думаешь о том, как трудно было сдвинуть с места, привести в движение эту огромную, как континент, страну, в жизни которой сегодняшний день так тесно переплетается с днем завтрашним и днем вчерашним подобно тому, как на индийской дороге кондиционированный туристский автобус соседствует с парой волов, запряженных в арбу, и пешими переносчиками кирпича.
Аджанта и Эллора
Большинство иностранных туристов считают главной достопримечательностью Индии, ее самым известным историческим памятником Тадж-Махал. Но об особенностях индийского национального искусства нельзя судить лишь по архитектуре Великих Моголов. Это искусство многолико. И самый верный ключ к пониманию его первоистоков дают, на мой взгляд, фрески пещер Аджанты и скальные храмы Эллоры. Сравнительно малая известность, вернее сказать, посещаемость Аджанты и Эллоры имеет свое объяснение. Купол и четыре минарета Тадж-Махала красуются на туристических плакатах во всем мире прежде всего потому, что туда можно за три-четыре часа добраться на автомашине из Дели или прямо из столичного аэропорта Палам. Естественно, что каждый иностранец, у которого оказался хотя бы один свободный день, едет прежде всего именно туда.
Аджанта и Эллора расположены в глубине Индии, более чем в тысяче километров от Дели и в четырехстах километрах от Бомбея. От столицы нужно лететь на «боинге» до Бомбея, а оттуда на маленьком двухмоторном самолете до Аурандабада — пыльного городка, который когда-то служил столицей мусульманских правителей Индии. Но это еще не все. От Аурандабада до Аджанты более ста километров езды на автомашине по грунтовым проселочным дорогам. Сухие русла рек буро-пепельного цвета, плоские безлесые горы на горизонте. Лишь кое-где земля разграфлена, как паркет, полосками сжатых полей. То тут, то там виднеются мусульманские надгробия, остатки зубчатых крепостных стен. Возле развалин сторожевой башни свалены снопы проса. Лишь узловатые стволы баньянов, растущих вдоль дороги, напоминают о широте, на которой мы находимся. Да и в самой дороге есть что-то непривычное. Проселок, ведущий в Аджанту, почти пуст. Лишь изредка встретится арба, запряженная парой волов. Не видно людей, которые бы работали на полях..
Аджанта — это название селения, расположенного в пяти километрах от пещерных храмов. Этот последний участок пути вообще безлюден. Дорога поднимается по еле заметному склону среди безжизненных холмов. Лишь зеленые попугаи да обезьяны, которые перебегают дорогу, напоминают о том, что находишься в Индии. И вот наконец взору открывается водопад, низвергающийся с двадцатиметрового обрыва. Изогнувшаяся дугой каменная стена образует тенистую долину. По дну ее извивается река, пересыхающая в сухой сезон. Видимо, буддийские отшельники облюбовали это место как из-за его безлюдья, так и из-за его живописности. И несомненно, оба эти фактора стимулировали их творческое вдохновение.
