сожалению, похоже, что так и будет.
— Ну и мудак, — ворчит Кэм. — Спасибо, что предупредил нас, Оуэн.
— Без проблем, — отвечает он. — Держи себя в руках, парень.
— Обязательно.
Кэм кладет трубку за меня, и мы все на минуту замолкаем. Айзек послушался, когда я сказал ему убираться из города, но, конечно, этот ублюдок все равно затаил обиду и пытается испортить Кэму жизнь.
Я чувствую, что моя кровь начинает закипать, и снова беру молоток, снова и снова ударяя им по стене.
— Эйч, — говорит Кэм. — Ты не хочешь этого делать.
— Да нет, блядь, хочу, — рычу я.
Он качает головой, глядя между мной и чертежами. — Нет, я говорю, что ты не хочешь делать это там!
Этому парню повезло, что он мой лучший друг, потому что прямо сейчас мне хочется ударить его этим чертовым молотком. — Я знаю, что я делаю! Хочешь делать это по-своему, давай, но у тебя в руках чертежи! Я и близко не подхожу к этим гребаным тру...
Безошибочный звук удара молотка по металлу доносится до моих ушей как раз перед тем, как вода начинает брызгать повсюду, заливая всех нас и комнату. Я закрываю глаза и стою, просто позволяя воде пропитать меня. А когда я снова открываю их, Кэм ухмыляется, как и подобает раздражающему всезнайке.
— Ты неправильно на них смотрел.
Я хмыкаю, откидывая мокрые волосы с лица.
Отлично, черт возьми.
Пока мы едем к зданию суда, в воздухе витает напряжение. Как будто никто из нас не хочет ничего говорить, боясь, что сглазим ситуацию в ту или иную сторону. В последнее время Монти был довольно неопределенным. Он сказал Лейкин и Мали, что работает над чем-то, но не объяснил над чем. Честно говоря, я не удивлюсь, если он просто пускает пыль в глаза.
Если мне показалось, что Лейкин была нервной и суетливой во время слушания о его освобождении под залог, то это ничто по сравнению с этим. Похоже, на этот раз ее действительно может стошнить, но меня, возможно, будет тошнить вместе с ней. Это слушание определит, пойдем ли мы в суд, и, судя по тому, что Брент сказал Кэму, у них больше всего шансов добиться отмены приговора именно на этом слушании.
Я подъезжаю к зданию суда и ставлю машину на парковку. Лейкин и Мали поехали со мной, а Кэм - со своими родителями. Он пытался сопротивляться — лично я думаю, что он хотел поехать с Мали, — но они не согласились. И, будучи маменькиным сынком, в тот момент, когда глаза его мамы начали слезиться, он уступил.
— Ты хочешь пойти внутрь или подождать здесь немного? — спрашиваю я Лей.
Она вздыхает. — Может, мы постоим на улице? Думаю, мне просто нужно подышать воздухом.
— Конечно.
Мы все трое выходим из грузовика и стоим возле ступенек. Единственное, что хорошо, это то, что мы знаем, что Кэм сегодня поедет с нами домой, независимо от результата. Предварительное слушание - это не суд. Но от этого мы не перестаем нервничать. Это дело будет висеть у нас над головой до тех пор, пока с ним не разберутся.
Если оно вообще будет улажено.
Лейкин улыбается кому-то позади меня, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Монти. Он идет с Брентом и еще несколькими внушительными мужчинами. Он машет нам рукой, но потом я вижу, как его глаза встречаются с глазами Лейкин, и он подмигивает. И тут же я представляю, каковы мои шансы избежать наказания за убийство, если оно будет совершено на ступенях здания суда.
— Ты, наверное, издеваешься надо мной, — прорычал я.
Лейкин действует быстро, хватает меня за руку и крепко сжимает ее. — Эй. Расслабься.
— Расслабиться? — насмехаюсь я. — К черту. Он просто...
— Он не подмигивал ей, тупица, — говорит мне Мали. — Он подмигивал по поводу статуса дела Кэма.
— Она права, — мягко говорит Лейкин, положив руку мне на щеку, чтобы я смотрел только на нее. — Надеюсь, это хороший знак.
Я не совсем убежден. Не после того, как он записал наш секс с единственной целью - шантажировать меня этим. Но Лейкин этого не знает, и если мне есть что сказать по этому поводу, то она никогда не узнает. После случая с Крейгом, который держал голые фотографии над ее головой, как гильотину, я не хочу, чтобы она чувствовала, что ее постоянно пытаются компрометировать. И нет ничего более унизительного, чем осознание того, что кто-то подсмотрел такой интимный момент без твоего согласия.
Этот больной, возможно, дрочит на это, но он никогда не испытает реальных ощущений. Ближе всего он будет к этому, если представит, что он - это я.
— Большого пальца вверх было бы достаточно, — бормочу я.
Лейкин усмехается. — Это слишком очевидно.
Нет. Очевиден тот факт, что он просто пускает слюни на нее каждый раз, когда она рядом. Но, видимо, я единственный, кто это видит.
Я делаю глубокий вдох и медленно выпускаю воздух, после чего обнимаю Лейкин и направляюсь внутрь. Мали, однако, не из тех, кто так просто отпускает ситуацию.
— Твой парень собирается помочиться на тебя, чтобы заявить о своей территории, — дразнит она Лейкин.
Лей смеется и прижимается ко мне. — Он знает, я бы никогда больше не позволила его члену приблизиться ко мне.
Я не знал, но это приятно знать. Золотой дождь - не мой конек, но я совершал некоторые безумные поступки, когда был пьян, так что неплохо иметь мысленный список того, чего нельзя — на всякий случай.
Это был длинный день, в течение которого мы слушали дела других людей. Мы слушаем дело женщины, которая намеренно врезалась на своей машине в дом какой-то женщины, потому что у ее мужа был роман. Другой случай, когда парень ударил свою девушку по лицу из-за розыгрыша - он думал, что она бросила его PlayStation в бассейн, а на самом деле она была сломана, чтобы она могла подарить ему новую PS5. Разумеется, он не получил новую приставку, а старую она все же выбросила в бассейн.
И я вынужден согласиться со словами «да, сучка», которые Мали солидарно пробормотала себе под нос.
Когда, наконец, настало время для дела Кэма, Лейкин схватила за руку и меня,
