Of the big lake they called Gitche Gumee.
The lake, it is said, never gives up her dead
When the skies of November turn gloomy
With a load of iron ore twenty-six thousand tons more
Than the Edmund Fitzgerald weighed empty.
That good ship and crew was a bone to be chewed
When the gales of November came early…
В комнату вошла Мавритания. На ней было шёлковое домашнее платье с широкими рукавами. Великолепные рыжие волосы рассыпались за её спиной огненным водопадом. Подойдя, она положила руки на плечи мужа:
— Нэн, ты снова поёшь «Крушение Эдмунда Фицджеральда»… — Она поняла: — Тебя беспокоит эта история с Астраханским?
— Да. — Нантакет отложил гитару и усадил Мавританию рядом с собой. — Сегодня было собрание Хранителей в Петербурге… Чем дальше, тем больше дело принимает неприятный оборот. И самое неприятное, что двум сёстрам придётся сражаться друг против друга.
— Аврора и Паллада? — встревоженно спросила Мавритания. Она была в курсе событий.
— Да, они, — подтвердил Нантакет. — Одна — Светлая, другая — Тёмная. Обе очень сильные, обе готовы сражаться до конца. И обе любят друг друга… — Он сжал руку Мавритании в своих ладонях: — Боюсь, что Гильдии придётся вмешаться.
Мавритания погладила мягкие светлые волосы супруга.
— Нэн… Ты хочешь сказать, что вмешаться придётся именно тебе?
— Прости, Маури, — Нантакет сильнее сжал её ладонь. — Я с самого начала занимался этим расследованием. Вводить в курс дела тех же рейдеров займёт время, а времени и так мало. К тому же… Рейдеры здесь не помогут. Здесь нужно другое… Не сердись на меня. Я чувствую, что должен идти.
— Нэн… — Мавритания обняла его: — Я давно на тебя не сержусь, ты же знаешь. Просто… Будь осторожен.
— Когда я не был осторожен, Маури? — проговорил он. Она прижала его голову к своей груди и коснулась губами светлых волос.
— Такет Нантакет, изменяющий судьбы… Когда тебе выходить?
— Чем раньше, тем лучше, — невесело ответил Нантакет. Мавритания вздохнула:
— То есть, сейчас… — Она встала с дивана и взяла мужа за руки, потянув за собой: — Я буду молиться Звезде Морей за тебя. И… — она взяла гитару и подала Нантакету: — Возьми с собой. Она всегда приносит тебе удачу.
— Спасибо, Маури. — Нантакет принял гитару из её рук. — Проводишь меня?
— Конечно.
Держа в одной руке гитару, другой сжимая узкую ладонь жены, Нантакет направился к выходу. Они с Мавританией прошли через гостиную и бальный зал, и вышли на просторную террасу, откуда каменные ступени спускались к морю. Нантакет поцеловал жену на прощание:
— Не беспокойся, Маури. Я недолго.
— Доброго плавания, Нэн, — ответила она. — Возвращайся скорее.
Сбежав по ступеням, Нантакет шагнул на чуть волнующуюся поверхность воды… и вскоре вместо фигуры в мундире Гильдии Мавритания увидела небольшой красный корабль с двумя мачтами и трубой.
«Доброго плавания тебе, Нэн» — повторила она про себя, глядя ему вслед. Нантакет… Уже не один десяток лет они вместе. Когда-то, давным-давно, она устраивала скандалы, если ему вот так, неожиданно, случалось уходить. Но потом она поняла: она любила его именно таким, старающимся придти на помощь, когда это необходимо. Ведь точно так он пришёл и к ней…
Нантакет. Нэн. С ним всё будет хорошо, Мавритания в это верила. Огонь его маяка никому не удастся погасить. Во всяком случае, пока она с ним, его огонь не погаснет. А она обещала Звезде морей, что всегда будет с ним.
* * *
В Петербурге было ещё темно, а над Магнотеррой уже занимался рассвет: первые лучи солнца окрашивали здания на набережной в цвет розового золота. Беломраморные стены Серебряной Цитадели в этот час напоминали перламутр, а золотой купол Адмиралтейства острой иглой пронзал оранжевые облака.
Она появилась именно в этот час, и прохожие замерли, изумлённо глядя на море: огненно-золотой трёхтрубный корабль медленно входил в ворота Цитадели Серебряного Совета, словно живое воплощение богини зари.
Аврора поднялась по ступеням в замок. Часовые, заметив её, вытянулись в струнку, отдавая честь. Хранительнице Петербурга даже не требовалось предъявлять пропуск — её и так все уже давно здесь знали. Она прошла через главный зал, миновала холл и через длинный боковой коридор прошла в главный архив.
Сегодня дежурила Фюльгия, шведский броненосный крейсер. В антропоморфном облике она напоминала маленькую валькирию — светловолосую деву с двумя тонкими косами, одетую в военно-морской мундир. Заметив Аврору, Фюльгия поднялась со своего места и протянула руку.
— Доброго плавания, Аврора. Ты редко появляешься здесь вне собраний. Что-то случилось?
— Доброго плавания, — Аврора уверенно пожала тонкую, но твёрдую руку шведки. — Я отправляюсь в экспедицию на Беллиору, а если не повезёт, то в Аласару. Мне нужна дополнительная защита.
Фюльгия изумлённо воззрилась на Хранительницу: кто добровольно полезет в Тёмные миры, подвергаясь серьёзному риску? Для этого должна быть веская причина.
— Наверное, ты знаешь о похищении маячной мачты Астраханского? — понизив голос, спросила Аврора.
Фюльгия кивнула:
— Знаю. Маяки об этом говорили, в Гильдии большой переполох.
— Я вышла на след похитителей, — продолжила Хранительница. — Но оповещать Совет пока не стоит. Надеюсь справиться своими силами.
Оба крейсера помолчали, глядя друг другу в глаза. Корабли обладают развитой эмпатией и способны угадывать ощущения друг друга. Фюльгия поняла, что Аврора не хочет широкой огласки своего намеченного похода. Вероятно это связано с чем-то личным…
— Удачи, — кивнула Фюльгия, нажимая кнопку на пульте. — Твоё хранилище номер тысяча восемьсот девяносто шесть.
Массивная металлическая дверь архива открылась, и Аврора шагнула внутрь. Фюльгия вздохнула; она вспомнила, что одна из систершипов Авроры стала Тёмной, поскольку не смогла простить людям то, что сперва они вынудили её сменить флаг, а потом использовали как плавучую мишень. Корабли призваны служить людям и помогать им, но далеко не все прощают человеческое пренебрежение и жестокость к себе… Став призраками, Тёмные нередко возвращаются и мстят, и жертвами их мести может стать кто угодно.
Аврора вышла из замка, неся в руке длинный увесистый предмет, завёрнутый в несколько слоёв парусины, так что было трудно догадаться, что это за вещь.
На выходе Аврору ждали двое. Они сидели на ступенях, негромко беседуя, и встали при её появлении. Оба были в красных с белым мундирах Гильдии плавучих маяков. Одного она знала: Ноордхиндер, он сейчас в составе дипломатической миссии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
