рассказ:
– Если человек умирает, не успев его погасить, долг переходит к наследникам его состояния. В вашем случае это Тимош и Варда, – господин Манагот бросил взгляд на детей. – Они еще малы и не могут распоряжаться своим наследством, значит, обязанность выплаты ложится на их опекуна. То есть на вас. Но так как сумма велика, вам будет дозволено продать что-то из имущества детей, государство проконтролирует сделку и вернет кредитору нужную сумму.
По лицу мужчины скользнула тень. Видно, ему самому ситуация не доставляла радости, он сочувствовал как детям, так и их покойному отцу.
– А господин Ингеррам может подать в суд, чтобы взыскать долг немедленно? – спросила я, не зная, к чему готовиться.
– Он мог потребовать возвращение долга через суд сразу после смерти господина Зорвира. Тогда имущество усопшего было бы продано на аукционе.
– И дети, выходит, остались бы ни с чем.
Рядом тяжело вздохнула Варда, и я положила руку ей на колено. Пусть не переживает, теперь у них есть «тетушка Танита», которая все разрулит. Они должны в это верить и не падать духом.
– Остатки после продажи дома и погашения долга были бы переведены государством на их счета, – душеприказчик переплел пальцы. Его испытующий взгляд жег мне лоб.
– Интересно, почему Дарен не обратился в суд, если имел на это право, – я обращалась, скорее, к самой себе, но господин Манагот услышал и ответил:
– Возможно, не захотел.
– Просто не захотел? А такое бывает?
Не слишком верилось в странное благородство, для него этот вариант был самым простым и быстрым. Деньги гарантированно вернулись бы к нему.
– Или думал дождаться вас, чтобы решить вопрос миром, без суда, – добавил господин Манагот.
А если бы я или Танита вообще не появились? Смирился с тем, что сто золотых от него уплыли? Или стал дожидаться совершеннолетия детей, чтобы разбираться уже с ними?
– Скажите, а сколько действителен этот документ? Есть срок, после которого долг сгорает?
Душеприказчик посмотрел на меня с удивлением. Наверное, его поражало, что я совсем не знаю законов королевства.
– Что вы, госпожа Танита, долг священен. Поэтому сроков, как вы выразились, «сгорания» у него нет. Он может переходить от потомка к потомку до тех пор, пока не будет погашен.
Я положила расписку на стол и скрестила руки на груди. Наверное все мысли отражаются у меня на лице. Наше благополучие сейчас зависит от настроения Дарена, а зависеть от кого-то я не любила. За что мне это испытание? Проверить на прочность?
– Полагаю, вы сейчас в непростой ситуации, – осторожно заметил Манагот.
Хорошо, что он не спрашивает про деньги, которые мне якобы выслал Малкольм, может, их хватило бы на погашение долга. Наверное, душеприказчик думает, что я их промотала. Хотя надо быть совсем не в своем уме, чтобы отправить сестре огромную сумму, даже не зная точно, явится она или нет.
– Ситуация, и правда, не из легких, но я буду возрождать дело брата. Мы справимся.
Бросив беглый взгляд на детей, я заметила синхронные кивки. Радует, что они со мной заодно.
– В таком случае вам надо обратиться в торговую палату, там расскажут подробно. По закону вы, как опекун двоих несовершеннолетних детей, имеете право платить более низкий налог. Также право на снижение налога имеют те, кто является постоянными жертвователями храмов, больниц, приютов и домов призрения. Когда вы забрали Тимоша и Варду из приюта?
– Вечером. Госпожа Меления меня знает, она отдала их вчера вместе с документами и сказала, что надо еще посетить ратушу. Мы собирались туда сегодня.
Мужчина одобрительно кивнул. Его движения были скупыми и четкими, он не суетился и говорил только по делу. Просто бесценный кладезь информации.
– Опекуну положена небольшая помощь на содержание детей, средства перечисляются раз в полгода. Там же вы дадите клятву.
Какую еще клятву? Первый раз слышу подобное.
Господин Манагот заметил мой недоумевающий взгляд, поэтому поспешил объяснить:
– Опекунство – это священное право. Вы поклянетесь на кристалле истины, что будете защищать и заботиться о вверенных вам детях. Не причинять вреда и действовать в их интересах. Не смущайтесь, госпожа Танита. Я понимаю, что раньше с вами такого не случалось, поэтому помогаю, чем могу.
Не случалось – это мягко сказано! Господин душеприказчик даже представить себе не может, кто я и откуда. И все магические штучки этого мира не так-то просто принять и привыкнуть к ним.
Я не боялась дать клятву, потому что не замышляла ничего плохого против детей. Главное, чтобы этот кристалл истины не подложил мне свинью.
***
И торговая палата, и палата по делам несовершеннолетних жителей Керлига располагались в ратуше, поэтому далеко ходить не пришлось. Нас проводили в просторный светлый кабинет с рядом белых стульев вдоль стены и золотыми шторами на окнах. В ратуше работали, в основном, мужчины, вот и здесь за столом восседал пожилой господин.
Мне предстояло закрепить свое право стать официальным опекуном Варды и Тимоша. Всего на несколько мгновений захлестнул страх, а от тревоги перед будущим сдавило горло, но я быстро прогнала эти чувства.
– Вы – единственная кровная родственница этих детей, – произнес он, метнув серьезный взгляд сквозь стекла очков. Казалось, служащий изучает меня как насекомое под микроскопом. С тем же пылом он просматривал стопку документов, которую я ему сунула. Не обошел господин вниманием и рекомендации оценщика.
Повернув голову к окну, я увидела на подоконнике прозрачный, точно лед, массивный кусок горного хрусталя на бронзовой подставке. Что это? Просто деталь интерьера или какой-то колдовской артефакт? Тот самый кристалл истины, на котором я должна пройти проверку?
– Я знаю смотрительницу приюта, госпожу Мелению, – раздался голос служащего. – Она подтверждает, что вы имеете право забрать детей на воспитание, все условия для этого есть. Осталось пройти одну небольшую процедуру, – он указал рукой на заинтересовавший меня кристалл.
– Как скажете, – приблизившись к волшебному предмету, я застыла, почувствовав странное. От него как будто исходили волны тепла, от их ласкового прикосновения покалывало кожу, и внутри начинало трепетать.
– Кристалл засияет благодатным голубым светом, если ваша клятву будет принята. Накройте его вершину ладонью и повторяйте слова клятвы, – велел пожилой господин, и я повиновалась. – Клянусь, что не буду замышлять дурное против вверенных мне детей, клянусь заменить им отца и мать, делая все для их благополучия. Я, Танита Зорвир, принимаю возложенные на
