— Я позвоню миссис Алдер.
Элизабет уже пошла было звонить, как ее вновь остановила Лила:
— Не стоит, я уже звонила. Вечером она сидит с кем-то еще.
— Там действительно что-то горит или мне кажется? — спросил Тед.
— Печенье!
Лила, Мэган и Мэтт разом бросились на кухню, Тед и Элизабет — следом. Черный густой дым валил из духовки.
— Лила, как это могло опять случиться?! — в отчаянии воскликнула Элизабет.
— Ты же знаешь, я не умею готовить.
— Тогда зачем стала делать печенье?
— Чтобы занять детей, пока ты одевалась для «большого выхода»!
Во время шумной перепалки Тед спокойно вытащил из духовки дымящийся противень.
— «Большой выход»?
Сквозь черное едкое облако Тед вопросительно посмотрел на Элизабет. Она поджала губы и выставила вперед подбородок. Она не обязана ничего объяснять, и плевать на осуждающее выражение его глаз.
Вопрос насчет «большого выхода» вообще можно было снять с повестки дня. Становилось очевидно, что никакого «выхода» не будет вовсе.
— Слишком поздно звонить и искать няню, — угрюмо сообщила Элизабет. — Думаю, никуда я не смогу пойти. Если только…
Элизабет выжидающе посмотрела на Лилу.
— Прости, Лиззи, но я не могу.
— Пожалуйста, Лила. Мне так неприятно обременять тебя второй раз за день, но ты ведь знаешь, как важна для меня эта встреча.
— Нет, Лиззи. Не потому, что я не хочу тебе помочь, но сегодня день рождения у моей бывшей пациентки, и, если я не приеду, она обидится.
Элизабет опустила голову. Какой бы циничной ни была Лила, все, что касалось ее работы, было свято.
— Конечно, ты должна идти. Кажется…
— Я останусь с детьми.
Голос его был тих и спокоен, но для всех, кто находился в это время на кухне, он прозвучал как гром среди ясного неба. Лила одобрительно взглянула на Теда. Элизабет приоткрыла рот от удивления. Дети, обезумев от радости, наперегонки бросились к нему.
— Вот классно, Тед!
— Можно мы искупаем Малышку? Мама не хочет, чтобы мы это делали, потому что после этого весь пол в ванной залит водой.
— Можно мы посмотрим фильм для взрослых? Мама велит нам ложиться спать рано, а самое интересное показывают, когда мы уже в постели.
— Ты умеешь делать пиццу?
Он отвечал на все вопросы, но при этом не сводил глаз с Элизабет.
Лила выступила вперед, впервые в жизни взяв на себя роль арбитра. Ей было ясно без слов, что Теду и ее сестре надо побыть наедине.
— Пошли, ребята. Мне надо собираться на день рождения. Пойдем наверх, вы поможете мне отнести вещи.
— Ты останешься с нами? — с надеждой спросила Мэган Теда.
— Да, я остаюсь.
Мэтт и Мэган разом запрыгали и захлопали в ладоши, а потом вприпрыжку понеслись за Лилой. Элизабет и Тед продолжали смотреть друг на друга. Наконец она задала вопрос:
— Ты уверен, что хочешь этого, Тед?
«Еще как не хочу», — говорил его взгляд. И дело не в том, что ему претило становиться нянькой. Теду чертовски не нравилась сама идея «большого выхода». Однако он вполне владел голосом, когда ответил:
— Услуга за услугу, разве нет?
— Я тебе очень благодарна.
Он кивнул, как человек, обладающий весьма сильной волей и сейчас употребивший всю эту волю на то, чтобы сдержать гнев.
— Можете продолжать, — сказал он, мотнув головой в сторону лестницы. — Закончите прическу и будете готовы как раз к его приходу.
— Мои волосы уже причесаны.
У Теда от удивления вытянулось лицо.
— Это что, так и должно выглядеть?
Элизабет раздраженно тряхнула спутанными кудрями.
— Они уложены с муссом и залиты лаком.
— Мусс на голову?
Еще до того, как она успела высказать ему все, что думает по поводу его безграмотности, в дверь позвонили.
— Это, наверное, он.
Элизабет развернулась и пошла открывать, надеясь, что у Теда хватит такта удалиться на кухню. Но, как обычно, то, чего нам больше всего хочется, как раз и не получается.
Она открыла дверь в тот момент, когда Адам позвонил во второй раз. Его улыбка была простодушной и бесхитростной, несмотря на то что на самом деле он являлся сгустком страстей, но сам об этом не ведал.
— Привет, Адам. Заходите.
— Простите за опоздание. Первый раз я пропустил дом, и мне пришлось объехать кругом весь квартал, до того как…
Адам замолчал, заметив Теда, который стоял, вальяжно прислонившись к косяку двери, ведущей на кухню. Всем своим видом он заявлял права на этот дом и все, что в нем находилось, включая женщину, с которой собирался отужинать его потенциальный соперник. «Черт побери, — подумала, Элизабет, — не прошло и пятнадцати минут, как он здесь находится, а как освоился!»
Элизабет слегка закашлялась, в тревоге переводя взгляд с Теда на Адама и обратно.
— Адам, это мой сосед Тед Рэндольф.
Адам первым сделал шаг навстречу. Тед неохотно отделился от стены. Последовало формальное рукопожатие.
— Тед помогает мне сегодня с детьми. Поскольку сестра в последний момент отказалась…
Элизабет надеялась, что ее гость достаточно воспитан для того, чтобы не ждать от нее дальнейших объяснений.
— О да, понимаю. Спасибо вам, мистер Рэндольф.
Улыбка, способная растопить лед в двадцать футов толщиной, в случае с Рэндольфом не сработала.
— Пожалуйста, — с каменным лицом ответил Тед.
Адам протянул Элизабет букет роз.
— Это вам.
Элизабет приняла подарок.
— О, они… чудные!
В этот момент дети спустились вниз. Словно персонажи мультфильмов, они замерли и прижались друг к другу, увидев нового гостя. Потом подошли к нему с уважением, смешанным с опаской. Элизабет представила детей.
— Добрый вечер, мистер Кавано, — произнесла Мэган.
— Добрый вечер, мистер Кавано, — эхом откликнулся Мэтт.
Элизабет вздохнула с облегчением. Маленькие разбойники ее не подвели.
— Эти цветы точь-в-точь такие же, как те, что принес Тед. Должно быть, они купили их в одном месте.
— Я готова была его убить.
Теперь, когда прошло несколько часов с той злополучной минуты, ей легко было говорить об этом и смеяться, вспоминая слова Мэтта. Но тогда Элизабет было не до смеха. Тогда ей хотелось исчезнуть или проснуться, с радостью убедившись в том, что весь этот позор случился не с ней.
Адам, улыбаясь, смотрел на нее. На столе горели свечи, им было хорошо и приятно вместе.
— Я знал, что вам неловко, но самому мне было смешно: я человек с чувством юмора. — Адам покрутил в руке бокал с бренди. — К сожалению, не могу сказать того же о вашем соседе, мистере Рэндольфе. Он даже не попытался улыбнуться.
