Ну-ка, что это Витёк вырисовывает?
— Это профиль подкладки под стену дома, — отвечает мужчина на Славкин заинтересованный взгляд. — Смотри, полметра самана — это значит, что для обогрева обитаемого жилища в этой местности топить не нужно. Это при высоте потолка два с половиной метра и одном человеке на шесть квадратов. Печурка нужна только для вентиляции, без неё воздух испортится. Но её не обязательно класть из кирпичей. У вас в ходу отличные походные печурки типа горшков. Ну и тут такую-же можно поставить, только объемом не с одно ведро, а с три. И обязательно с заслонкой на поддувало, чтобы скорость горения можно было понизить.
Теперь о покрытии стен. Не нужен здесь кирпич, достаточно плитки. Вот такой профиль с заходом сверху делаем, и нет проблем. Для защиты углов, само собой, формуем отдельные угловые детали. Крепим это к стене на известковый раствор, и дело в шляпе. Конечно, окна и двери создадут нерегулярности, но для них сделаем переходные профили, чтобы получилось аккуратно. Если всё заранее продумать, то потом не придётся совершать трудовых подвигов и проявлять чудес изобретательности. Так что возить, из массивных стройматериалов, остаётся только камень в фундамент и кирпич для трубы.
— Про опалубку для формирования стен не забудь, — Маркович отвлекается от натягивания хитрой проволочки в своём станке. — Наши-то кривулистые стены нормально ничем не закрыть, ни кирпичом, ни твоей плиткой. Только и остаётся, что белить известью, пока стоят. А вообще-то мысль твоя верна. Облицовочную плитку мы глазируем, не так уж это трудоёмко. В разы легче, чем гнать с места на место тонны кирпичей. А идея с печкой особенно хороша. Только заслонку топки нужно хорошо продумать, а то мы, по правде говоря, затренировались зимой ворочать горячий кирпич.
— Меня, уж чтобы ничего не скрывать, напрягают балки, которыми мы перекрываем потолок, — включается в диалог Славка. — Прямых лесин встречается здесь маловато, а потом всё, что встречается, нужно обтесывать — Сизифов труд. Если положить плетень, так с него на голову сыплется земля, которую мы сверху насыпаем для тепла. Плёночку бы полиэтиленовую проложить, да где её возьмешь?
— И не помышляй, лучше, о таком. У нас тогда там образуется рассадник насекомых, муравьи посыплются вместо песчинок, — останавливает его Витёк. — Сам плетень нужно промазать известковым раствором и побелить снизу. Только потом сверху на него уже наступать будет нельзя — растрескается.
— А как тогда крышу крыть? — интересуется Маркович?
— А как утеплять? — негодует Славка?
— Да не напирайте так, только сформулировали задачу, и сразу вам ответы на все вопросы. Я даже не знаю, как поведёт себя обмазка на ивовой арматуре. Может она сразу начнет выкрашиваться и высыпаться. Или туда глины добавить для пластичности? Или рубленой травы, для рыхлости? Слышал, еще навоз в такие композиции добавляют, не иначе как для долговечности, — улыбается Витёк. — У нас, когда охотники возвращались без добычи, всегда набирали в степи экскременты копытных. И их использовали в смеси, которой обмазывали стены. Карловна в этом вопросе доктор, только она в другом посёлке сейчас.
— Пойдём к рации, надо бы нам эту Карловну разыскать, да потолковать с нею, — Славку уже заинтересовала возможность не уродоваться несколько недель с топором — на плетни здесь материала набрать несложно, а народ в создании ивовых конструкций здорово поднаторел.
***
Славка бредёт по краю полей. Ниже, на пологом склоне балки разбиты огороды. Плотные изгороди окружают делянки, на которых чего только нет. Особенно буйствуют тыквы, выросшие из семян, что были с собой у Веры. Нафига они им? Тыквенный сок давить? Тот самый, от которого так тащился Гарри Поттер? Его бабушка тоже всегда их выращивала. Потом он, обливаясь потом и сыпля проклятиями, волок пару этих тяжеленных штуковин домой, в городскую квартиру, где они мешались всем, иногда до самой весны, пока не наступало время их выбросить.
А вот и морковка, свёкла и несколько незнакомых растений. Капуста выглядит ужасно, хотя обильно полита. Картошка почти вся выкопана, оставлено несколько кустов, вероятно для получения семян. Клубни, как он слышал, пересадили на влажные почвы к самой речке. Сейчас ещё не поняли, два здесь урожая можно снимать или три, проверяют разные варианты. Их прошлогодняя посадка наудачу дала нормальный результат — из каждого клубня выросло, как минимум пять, а в этом сезоне картошку сажали, разрезая картофелину на части, так что осенью уже и на еду немного будет. А то уже вкус совсем забыл.
Вот делянки с пшеницей. Каждый, выявленный ими сорт высажен отдельно, причём не в одном месте. Под навесом за столом их стихийный агроном Коля просматривает листки светло-серой бумаги, делает записи.
— Привет! А где у нас участок подсолнухов? — интересуется Славка.
— Отдельно не высаживал. Непонятно, как с ними проводить селекцию. Когда созреют, отберу самые крупные семечки из самых больших головок, да и посажу на опытном участке, часть под зиму, а часть весной. Тогда только и появятся хоть какие-то зацепки, как с ними дальше работать.
— Записи твои, они о чём?
— Это я переписал статьи из Рипиного ноута про генетику, селекционную работу, опыление, прививки. Знаешь, на картошке, оказывается, тоже можно целую кучу опытов поставить. Опять же есть интересные возможности работ в направлении получения гибридных сортов. Дикой моркови и свёклы наши охотники нашли несколько разновидностей, а у Веры были культурные семена. Не знаю, что получится, но попробовать придётся всё. Кстати, та дикая картошка, что девчата в прошлом году привезли, тоже у меня здесь растёт.
А весной высажу в грунт несколько ростков фиников. Вот уж где веселуха начнется. Персик только один дал росток, зато винограда верных три сорта взошло из семян. Так что работы тут и нашим внукам хватит.
Волчок-подросток ткнулся носом в Славкины ноги.
— На вот, угости его овсяным печеньем, — Коля протягивает на ладони несколько комочков, — без этих баловней нам здесь быстро труба придёт. Знаешь, сколько любителей корнеплодов, оказывается, живёт по окрестностям. Основной рацион у этих сторожей — суслики. И ещё с десяток видов мелких тварей.
Влажный нос проходится по Славкиной ладони, потом он чувствует зубы, но не в прихват, а просто промах неопытного едока. Не укус, но напоминание, что рядом — хищник.
Хорошо с Колей, его ни о чём не надо спрашивать. Выкладывает подряд и без пропусков. "Как с трибуны съезда", — говаривал про таких Славкин дед.
Скажем — про капусту. Вовсе она не нормальная, а толи Брюссельская, толи Пекинская, толи вообще Кольраби. Пакетик был не подписан, а Вере его втюхала на рынке какая-то разговорчивая торговка.
Про морковь тоже непонятно. Написано было, что "коротель", но они не знают, даст ли она семена, и что из них потом вырастет. Свёкла обычная, из собственных семян, хоть тут душа не болит.
А еще у Коли высажено с десяток травок со съедобными корешками, что употребляют дикие животные. Что-то сам нашёл, некоторые принесли охотники. По энциклопедии определились почти все, но про их пищевую ценность или способы приготовления отыскать ничего не удалось. Одно напоминает цикорий. Зато в аптекарской части огорода полная ясность. Рипа и еще одна девушка, которая всех стрижёт, частенько туда наведываются и уходят обычно не с пустыми руками.
А вообще в посёлке нынче новая мода — все делают кленовые ложки. Только стамеска с полукруглым жалом на всю деревню одна единственная, и на неё длинная очередь. И, кстати, пора взглянуть на испытания зерноуборочного комбайна, как раз вот-вот должен мимо проследовать.
По пологой тропе поднялись в степь к пшеничному полю. Девчат-трусильщиц сегодня здесь нет, зато от дальнего конца, а до него более двух километров, прямо через пшеницу парень катит тачку. Колесо идёт между рядками, пара выставленных вперёд прутиков наклоняют колосья над длинной ванночкой, где они попадают под действие двух вращающихся барабанчиков, бьющих по ним своими рёбрами-палочками. Зёрнышки редким дождиком вылетают в подставленную ёмкость, а стебли, как ни в чём не бывало, распрямляются за спиной "тачечника".
В конце поля — остановка. Подходит помощник и добыча ссыпается в мешок. Славка успевает разглядеть ремешки, передающие вращение от колеса на "выбивалки", которые в состоянии покоя тоже удаётся рассмотреть. Три параллельные палочки, концами укрепленные на деревянных дисках, сквозь центры которых и проходит ось вращения.
Хлеборобы что-то подтягивают, смазывают пару мест, а потом второй берётся за ручки, плавно разгоняет конструкцию до скорости пешехода и идёт на следующий заход, удаляясь в поле, дальний край которого отсюда не виден.
— Час на дорогу туда и обратно, — поясняет Коля. — Сейчас трусится умеренно, килограммов двадцать за один заезд. На такой делянке одного агрегата достаточно, как до конца доходят, приходит пора начинать сначала. Сто — сто пятьдесят килограммов в день. И так — почти всё лето. Парни иногда восемь раз успеют обернуться по холодку, если день не очень жаркий, а случается, и четыре. Жаль, девчата-трусильщицы разъезжаются, с ними тут весело было.
