Должны ли мы сожалеть, что он не удержался на этом пути, который привел столько талантов к литературе, волнующей душу и воображение, но многими считающейся болезненной?
Мишель Кордэ дает нам ответ в «Исповеди родившегося в осаде»:
«Один человек оказал могучее влияние на детей, родившихся непосредственно до и после минувшей войны (1870), — Жюль Верн. Как должно быть благодарно ему это поколение. Он сумел устроить ему бегство из его глупейшей темницы. Он внушил ему любопытство — стремление узнать мир, вкус к научному знанию, культ мужества и энергии… Я глубоко уверен, что через столетие наши потомки не смогут объяснить себе, почему этот совершеннейший писатель, могучий поэт, воспитатель, наделенный магической силой, предтеча, чьи фантазии в их время будут уже воплощены в жизнь, не был осыпан самыми высшими почестями, какие только наша эпоха даровала своим великим писателям. И только наш невероятный страх показаться смешными, наше низменное раболепие перед законами моды, грязная изнанка, всегда имеющаяся там, где мы что-то освящаем, — только это все явится для них ключом к разгадке».
Если «дитя осады» сказал правду, мы должны порадоваться тому, что, утолив свою поэтическую тревогу и преодолев, подобно своему Акселю, все преграды сумрачного лабиринта, Жюль Верн вновь обрел чувство юмора и, повеселившись за счет знатоков артиллерии, поведал нам о весьма необычайном по тем временам путешествии на Луну!
Романист, так благополучно вырвавшийся из кратера Стромболи, был через десять лет обвинен неким господином Дельма, прозывавшимся де Понжест, в том, что, работая над «Путешествием к центру Земли», он сплагиировал его рассказ под заглавием «Голова Минервы», и ему было предъявлено требование уплатить 10000 франков штрафа. «Почему не 10 миллионов!» — вскричал он.
Рассказ этот был напечатан в «Ревю контампорэн» (вторая серия, том 35); герой его находит голову в гробнице на вершине горы. «Между двумя сюжетами, — объясняет Жюль Верн своему издателю, — не было и намека на близость», но «имелся один сходный момент, несколько удивляющий: местонахождение гробницы обнаруживается тенью, которую отбрасывает палочка при свете луны, а у меня тень горного пика при солнечном свете указывает на место, откуда начинается спуск к центру Земли. Вот и все! Рассказ господина де Понжеста кончается приблизительно там, где начинается мой роман!…»
«Даю вам слово чести, я понятия не имел о рассказе господина де Понжеста, когда писал „К центру Земли”».
Очень важно иметь в виду факт, что, обратившись за арбитражем в Общество литераторов, он был вынужден переменить юрисдикцию, потому что был осужден Обществом как плагиатор…
Процесс состоялся в 1875 году, господин де Понжест проиграл его и был приговорен к уплате расходов.
18. «С ЗЕМЛИ НА ЛУНУ»
Опережая на столетие «Аполло-IX», но по той же траектории, что и он, космический корабль мчится к Луне. Роман печатается в «Журналъ де Деба» в 1865 году, затем выходит отдельной книгой. «Гаттерас» выпускается в свет в 1866 году. Жюль Верн работает над «Детьми капитана Гранта» и «Таинственным островом».
Рассказ «Нарушители блокады», напечатанный в «Мюзе» в 1865 году, является доказательством — если таковое требуется, — что писатель внимательно следит за развязкой войны в Соединенных Штатах. Война эта подходила к концу: военные действия закончились сдачей Ли Гранту 9 апреля 1865 года в Аппоматоксе. Либералы, группировавшиеся вокруг Этцеля, пламенно желали победы северянам, борцам за близкие им антирабовладельческие идеи, чье превосходство над южанами все более явно утверждалось. Антирабовладельческий пыл Этцеля не затухал: даже когда работорговля была запрещена, он продолжал настаивать, чтобы Немо был охотником за перевозящими невольников судами! Жюль Верн со страстным вниманием следил за этой братоубийственной борьбой, и то, что он о ней написал несколько позже, в «Севере против Юга», показывает, насколько он находился в курсе событий. Между прочим, он был поражен теми огромными усилиями, которые делались обеими сторонами для того, чтобы придать неведомую дотоле мощь артиллерийскому огню, и эти усилия внушали ему страх. Как пацифист, он с тревогой думал о том, что же станут делать с наступлением мирного времени артиллеристы, в течение ряда лет преследовавшие лишь одну цель — открыть наилучшую формулу уничтожения себе подобных. Эти фабриканты пушек рисковали стать весьма опасными смутьянами. В какое же русло отвести их внезапно прерванную активность?
Свое перо драматурга он обмакнул в чернила, надеясь найти вдохновение и использовать их против изобретателей орудий разрушения, «куда менее полезных, чем швейные машины». Первый том, озаглавленный «С Земли на Луну», — полный юмора сатирический памфлет. Что можно сделать с обременительными артиллеристами? Драматург театра бульваров сразу нашел шуточный ответ: пусть они бомбардируют Луну и пусть их даже отправят туда на худой конец!
Цель была найдена, оставалось достичь ее. Артиллеристы могли придумать лишь одно средство — пушку. Надо, впрочем, признать, что в то время ничего другого и не было.
Писатель, однако, слишком властно ощущает свою творческую ответственность, чтобы не стремиться к научному обоснованию того, что сперва было шуткой, но вдруг оказалось «возможным» предприятием. Поскольку Барбикену приходится приводить доводы, физика и математика поспешат на помощь фантазии. Романист обращается к научным знаниям, накопленным за многие годы, а его карандаш набрасывает колонки цифр, из которых он и делает вывод, что проект этот находится на грани осуществимого с баллистической точки зрения. Ядро можно заменить снарядом, полым внутри, и вот он как бы слышит: его друг Надар шепчет ему, что в этой полости может поместиться человек. Этот энтузиаст, готовый к любому дерзновению, не поколебался бы сделать безумную попытку. И он существует: Мишель Ардан — анаграмма Надара — будет первым астронавтом.
Жюль Верн все же слишком осторожен и не может не убедиться в том, что расчеты его правильны. Он попросит своего кузена Анри Гарсе, профессора высшей математики, внимательно проверить их, тем более что это в его компетенции, он ведь является автором трактата по космографии. Траектории установлены, однако, остается еще много непреодолимых препятствий. Высокая честность романиста отмечает их, ибо, по выражению Шарля-Ноэля Мартена, он «не невежда, не простак». Тут воображение повествователя придет на помощь науке, дабы убедить читателя, что все препятствия преодолены и действие романа может развиваться дальше. Резкость в ускорении движения, перегрев из-за трения стремительно движущегося снаряда о слои атмосферы — все эти препятствия можно ведь устранить, использовав ракету, которая, как известно, и разрешила проблему. Писатель не был чужд представления о ракетах, ибо снабдил свой снаряд ракетными тормозами. Однако о настоящей ракете в Пушечном клубе не могло быть и речи! Еще существеннее то, что горючего, необходимого для движения ракеты, в то время не существовало. Практически тогда не было ничего, кроме пороха, а взрывчатая сила его была неуправляема.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
