Читая эту книгу, мы можем констатировать, что Жюль Верн был прекрасно осведомлен о достижениях космографии, физики, математики и химии своего времени. Траектории его межпланетного корабля отличались точностью, сделан он был из алюминия, высота и вес его оказались вполне правильными, и автор предугадал регенерацию воздуха в замкнутом кругообороте. Можно лишь удивляться тому, что он пишет об установлении в Скалистых горах телескопа с диаметром 16 футов (4,8768 метров), способного обеспечить наблюдение отдельных звезд крабовидной туманности, то есть аппарата, странным образом похожего на тот, с пятиметровым диаметром, который был впоследствии установлен в тех же самых горах на вершине Паломар! Что же до отдельных звезд крабовидной туманности, то они вот уже двадцать пять лет являются предметом астрономических изучений.
В «Журналь де Деба» роман «С Земли на Луну» появился в 1865 году. 6 сентября автор пишет из Кротуа Этцелю: «Вскоре мы появимся в „Деба”», а еще через несколько дней он с удовлетворением констатирует, что «Луна наконец-то взошла на горизонте „Деба”». Поскольку он добавляет, что Этцель должен оставаться в Бадене до конца сентября, а сам он будет до 10 октября в Кротуа, мы можем сделать вывод, что фельетон был напечатан в сентябре[46]. Из того же письма от 6 сентября 1865 гола мы с некоторым удивлением узнаем, что он работает «напряженно, но с большим удовольствием над совсем иным произведением». «Роберт Грант, — пишет он, — становится очень смелым и почти героическим парнем». Из другого письма, последовавшего за этим, мы узнаем, что он намеревается «дать некоторый отдых „Детям капитана Гранта” и предаться мечтаниям о «великолепном Робинзоне», добавляя, что «у него возникают замечательные идеи: когда вещь будет готова, она сможет при всей своей скромности выдержать сравнение с швейцарским Робинзоном[47]».
Он не ошибался, ибо «Робинзон» его был не чем иным, как «Таинственным островом», которому предстояло выйти в свет только в 1874 году! Он признается, что в настоящий момент находится «за тысячу миль от Гранта» и даже не знает, «будет ли продолжение». Однако имеется другое его свидетельство, примерно в то же время, о том, что первый том «Капитана Гранта» значительно продвинулся вперед.
19. СЛОВО ОТ СЕРДЦА
Влияние Жюля Этцеля и сотрудничающих с ним писателей на Жюля Верна. Плоды дружеского сотрудничества. Поездка в Кротуа.
Может быть, уже настала пора поговорить о договорах, связывавших Жюля Верна с Этцелем, поскольку они давали ему возможность существовать и работать.
Мы знаем, что первый договор 1863 года обеспечивал писателю сумму в 1900 франков за каждую книгу. Он же должен был давать издателю за год три книги, что составляло 5700 франков в год, или 465 франков в месяц. Условия эти были улучшены по договору от 11 декабря 1865 года на период времени от 1 января 1866 по 31 декабря 1871 года. Гонорар был увеличен до 3000 франков за книгу, при оговорке, что издатель сохраняет в течение 10 лет исключительное право собственности на книгу со дня выпуска ее в свет, причем публикация книги будет осуществляться издателем, как ему заблагорассудится. Что касается книг иллюстрированных, то на них издатель имел полное и неограниченное право собственности, иначе говоря — как это было уточнено, — автор уступал издателю полное и не ограниченное во времени право собственности на свои произведения для их выпуска в виде изданий иллюстрированных. Однако за пять уже выпущенных книг автору предоставлялась компенсация в сумме 5500 франков, т. е. по 1100 франков за том. 25 сентября 1871 года вступила в силу новая договоренность: вместо трех книг за год писатель обязывался поставлять только две, издатель же уплачивал не 9000, а 12 000 франков в год, или 1000 франков в месяц. Со своей стороны автор продлевал на три года право собственности издателя на неиллюстрированные издания как ранее выпущенных книг, так и тех, которые предстояло выпустить. Было, кроме того, указано, что «продолжение великих путешествий и великих путешественников, которое может составить еще два тома, будет предоставлено издателю за 3000 франков том и помимо двух ежегодных томов».
Этцель и в дальнейшем улучшал условия договоренности в пользу автора, который был этим вполне удовлетворен. Впрочем, последний не допускал, чтобы его издателя и друга подвергали критике. В то время издатель обычно приобретал право на книгу за твердую цену, принимая на себя весь риск по ее изданию. Иногда просто уславливались, что после того, как дело будет завершено издателем, выручку разделят пополам, и это было началом исчисления авторского гонорара за вышедшую книгу. Этцель был сторонником авторских прав и сам написал несколько статей в защиту литературной собственности. Впоследствии полная уступка права на издание по установленной цене была заменена получением авторского процента с проданных экземпляров издания.
Есть вообще нечто трогательное в том, что личное обаяние и литературный талант романтика Сталя привлекали к нему симпатию писателей, произведения которых он издавал: они доверяли его несомненному вкусу, его суждениям, его честности и добросердечию. Об этом свидетельствует его переписка с Ламартином, Бальзаком, Гюго, Жорж Санд, если говорить лишь о самых известных именах. Гюго, всегда очень ревниво относившийся к своим интересам, порою упорствовал, это не мешало ему в трудные минуты бывать должником своего издателя, который неизменно оставался ему предан. Бальзак очень охотно прибегал к его помощи, когда находился в отчаянном положении. Ламартин никогда не сомневался, что может рассчитывать на его дружбу. Все знали, что его деловая сметка всегда к их услугам. Что касается Гюго и Ламартина, то к восхищению их творчеством добавлялось еще и восхищение политической деятельностью.
Но, по-видимому, самые близкие дружеские отношения были у издателя с Жорж Санд. Их переписка свидетельствует о взаимной, полной доверия симпатии, которую они хранили всю жизнь. Он был для нее компетентным советчиком и защищал ее интересы вплоть до того, что наблюдал за репетициями ее пьес.
Этцель, подобно статуе Януса, имел два лика: один — обращенный к прошлому, другой — к будущему. Пропитанный классической литературой, он с жадным интересом относился и к новым формам выражения, благодаря чему в нем выработалось то тонкое чутье, которое помогало открывать и поддерживать новые литературные дарования, часто с материальным ущербом для себя[48].
За обликом издателя вырисовывался облик литературного критика. Трудно было отделить издателя Этцеля от писателя Сталя. Благодаря столь счастливому сочетанию он мог с полным основанием вмешиваться в работу своих авторов. На этцелевской выставке в Национальной библиотеке можно было видеть целую страницу Бальзака, перечеркнутую и заново переписанную Сталем! Санд с закрытыми глазами принимала критику своего издателя и с готовностью переделывала текст так, как он считал нужным. Талант Сталя допускал такого рода полезное сотрудничество.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
