и явно флиртуя с МОИМ (!) мужем.
Глава 33. Ксюша
Все происходило в лучших традиция пошлых и дешевых бульварных романах.
Эта… чучундра и камикадзе, у которой видимо имелся запасной набор пальцев, меня не заметила. Ну еще бы! Так была активно занята охмурением моего мужа.
Зато меня заметил Вик. Сначала просиял улыбкой. Но что-то в моем лице видимо ему подсказало, что сейчас начнется ураган, цунами, землетрясение и потоп. И все одномоментно.
А у меня включился режим «кобры». Потому как я скорее всего прошипела, а не проговорила, источая яд:
— Девушка, что ж вам совсем не жалко своих изящных ручек-то? Молоденькая ж еще совсем. Пригодились бы в жизни.
На неожиданно угрожающее шипение сбоку не особо умная покусительница на чужое дернулась и повернула голову.
— Вы разве не знаете, что у тех, кто тянет свои ушлые лапки к чужим мужьям эти самые лапки потом очень сильно болят и болеют. Всякие-разные болячки на них нападают, и случаи несчастные происходят.
Юное недоразумение побледнела. Сообразила наконец-то побыстрее убрать свои лапки от не своего мужчины. Но ее это уже не спасло.
— Вот этими самыми приставучими ручками Вы сейчас лишили себя работы.
Я перевела взгляд на Вика. Не знаю, где работала эта пигалица. Уж точно не в моем юрдепартаменте. Впрочем, это уже было не важно. Вик по моему взгляду понял, что в его компании только что освободилась штатная единица.
— Виктор Андреевич? — попыталась пигалица надавить на жалость моему мужу.
Но он никогда не был склонен к суицидальным действиям, а также не мечтал о быстром разводе. Поэтому сейчас не сводил взгляд с меня. Странный правда такой взгляд. Почему-то мне казалось, что в любимых глазах в эту минуту чертики бесились.
— Идите, Екатерина. Вы слышали «приговор» директора юридического департамента. — пробасил он, а я готова была поклясться, что губы Вика чуть дернулись в улыбке.
Весело ему было, скотине такой! Его жена не пойми с кем, не пойми за чем застукала, а ему хоть бы хны!
Уже бывший сотрудник нашей компании возмущенно фыркнув, вылетела из приемной, громко хлопнув дверью на прощание.
— Развлекаешься? — сощурила я совсем недобрые глаза на мужа. — Весело тебе, да? Девицам всяким разрешаешь трогать себя, пока я дома с детьми кручусь как белка в колесе.
— Ксюшенька, — теперь Вик точно просиял всей своей голливудской улыбкой, — да ты никак ревнуешь?
— Действительно. И с чего бы это мне ревновать? Просто какие-то чучундры лапают моего мужа. А он с довольной улыбкой им это позволяет.
Я тихо закипала от злости, теперь уже направленной на Вика. Телепузики за время беременности, конечно, приучили меня держать свой гнев в узде. И если уж возмущаться, то не срываться на скандал. Но сейчас то во мне уже не было пузожителей.
— А ты знаешь, что ревность — это проявление недоверия? — подлил масла в огонь Вик.
Все-таки я ошиблась. Инстинкт самосохранения у одного из моих мамонтят иногда все же дает сбой. Иначе Вик сейчас бы улыбочки мне не строил и не провоцировал на скандал. А ведь я честно хотела его избежать…
— Да что ты… — впилась я недобрым взглядом в его улыбочку. Сейчас она просто-таки бесила. — То есть, если завтра какой-то мужчина будет прикасаться ко мне, строить глазки, соблазнять словами — ты на это совершенно спокойной и безэмоционально отреагируешь?
Улыбка Вика начала сползать с лица. А вот его бровь… Ох, уж эта бровь! Уж кому как не мне знать, какие его эмоции она выдает с потрохами — мой муж начинал злиться.
— И ты конечно же проявишь титаническое терпение и безграничное доверие, позволив другому мужчине подойти очень близко ко мне. — подначивала еще больше я мужа.
— Убью… — рыкнул мой раздраконенный мамонтенок.
Вот оно! Теперь это был мой Вик. И теперь у меня самой уголки губ невольно поползли вверх.
— Меня? — поддела его я, уже зная ответ.
— Его. — почти прорычал Вик. — Чужака рядом с моей женщиной. А тебя — дома запру, где не будет никого постороннего.
В несколько шагов мой муж вплотную оказался рядом, навис надо мной, давя тяжелым взглядом. Только я уже давно не пугалась его хищной ауры. Наоборот, я наслаждалась. Знала, что в таком состоянии Вик кого угодно «порвет», а меня… залюбит так, что встать с постели несколько часов не смогу.
И будто в подтверждение моих мыслей, Вик сгреб меня своими сильными руками и впился в губы жестким поцелуем. Одновременно наказывая, доказывая свои права и убеждая, что мне никто другой не нужен.
Наверное, я тоже камикадзе какая-то. Но вместо того, чтобы поддаться и отдаться своему мужчине, признавая его права, я ответила на поцелуй не менее жестко, доказывая так, что он принадлежит только мне! И готова была прямо тут и сейчас содрать с него одежду, и доказать еще раз, что только мы нужны друг другу. И никаких залетных пигалиц!
Цепляясь за плечи Вика, я рычала ему в губы и даже кусалась, чуть морщилась от того, как сильно, почти до боли он прижимал меня к себе, терлась о его тело, будто прогоняя чужой запах и с удовольствием до дрожи в ногах чувствовала, что Вик уже завелся. Он прижимал меня еще сильнее, чтобы его налившийся член максимально вжимался в мой живот.
Я уже и забыла, когда в последний раз с таким звериным желанием хотела своего мужа. Получи я сейчас доступ к его телу, всего бы исцарапала и искусала.
— Ну вы даете… — услышала я еще один любимый голос.
Дверь в приемную захлопнулась, щелкнул замок, и через несколько секунд меня обняли родные руки Андрюши.
— Вы что тут устроили? Решили всему офису показать мастер-класс директорского секса?
Я оторвалась от губ Вика и даже чуть оттолкнула его от себя.
— Какая-то неумная пигалица посмела прикоснуться к одному из моих мужей. — тяжело дыша после нахлынувших эмоций и властного поцелуя, «пожаловалась» я. — А мой дорогой и любимый муж ПОЗВОЛИЛ себя трогать!
— Вик! — возмутился Андрюша. — Это что еще за новости? — Вик не ответил, а я продолжала сверлить его недобрым взглядом. — Или ты… Ах, ты ж провокатор! Ты специально??
Что-то такое мелькнуло в глазах Вика. Он на секунду стал похож на провинившегося мальчишку. Но быстро взял себя в руки.
— Нет. Я не заставлял каких-то барышень тянуть ко мне руки и заигрывать со мной. Но… — он отвел взгляд в сторону, — я так соскучился по таким эмоциям. Когда Ксюша так ревнует, когда таким огнем горят любимые
