– Боюсь, я не могу вам рассказать, – спокойно ответил Гарри. Профессор Квиррелл всё ещё оставался главным подозреваемым, и лучше, чтобы он не знал всех деталей. – А теперь скажите, почему вы едите единорогов?
– А, – сказал профессор Квиррелл, – что до этого… – он поколебался. – Я пил кровь единорогов, а не ел их. Пропавшая плоть, рваные раны на телах – всё это нужно, чтобы скрыть настоящее положение дел, сделать всё похожим на нападение хищника. Использование крови единорога слишком хорошо известно.
– Мне оно неизвестно, – сказал Гарри.
– Я знаю, что вам неизвестно, – отрезал профессор Защиты, – иначе вы бы не докучали мне своими расспросами. Кровь единорога способна продлить жизнь на какое-то время даже тому, кто находится на самом краю смерти.
Какое-то время мозг Гарри заявлял, что отказывается воспринимать сказанное, что, конечно же, было ложью, потому что нельзя знать, что именно нельзя воспринимать, если ты это ещё не воспринял.
Гарри переполняло странное ощущение пустоты. Возможно, именно это чувствуют люди, когда что-то идёт не по сценарию и они не знают, что надо говорить или делать.
Ну конечно, профессор Квиррелл умирает, а не просто временно болен.
И профессор Квиррелл знает, что умирает. В конце концов, он же вызвался занять место профессора Защиты в Хогвартсе.
И в течение учебного года ему, конечно же, становилось всё хуже. А болезни, от которых становится всё хуже, приводят к закономерному финалу.
И знание это уже было в голове Гарри – где-то на безопасных задворках, где он мог отказаться понимать то, что уже понято.
И, естественно, именно поэтому профессор Квиррелл не сможет преподавать Боевую магию в следующем году. Профессору МакГонагалл даже не придётся его увольнять, он просто…
…умрёт.
– Нет, – голос Гарри немного дрожал. – Должен быть способ…
– Я не дурак и не особенно жажду умереть. Я уже искал. Я зашёл так далёко, просто чтобы не сорвать учебный план, поскольку времени оказалось меньше, чем я предполагал и… – голова озарённой лунным светом фигуры отвернулась. – Не думаю, что хочу это обсуждать, мистер Поттер.
– Но тогда почему… – дыхание Гарри снова сбилось. – Почему кровь единорога не хранится во всех аптечках, чтобы сохранить жизнь тем, кто стоит на пороге смерти из-за того, что им откусили ноги?
– Из-за необратимых побочных эффектов, – тихо отозвался профессор Квиррелл.
– Побочных эффектов? Побочных эффектов?! Какой побочный эффект с медицинской точки зрения может быть хуже, чем СМЕРТЬ?! – последнее слово Гарри уже практически выкрикнул.
– Не все думают так же, как мы, мистер Поттер. Правда, замечу ради справедливости, кровь следует пить из живого единорога, и он в процессе должен умереть. Иначе, что бы я тут делал?
Гарри отвернулся и уставился на окружавшие их деревья.
– Завести в святого Мунго стадо единорогов. Доставлять пациентов туда каминной сетью или портключами.
– Да, это бы сработало.
Внутри Гарри всё бурлило, но внешне его чувства выдавало лишь застывшее лицо и дрожь в руках. Ему хотелось закричать, найти какую-то отдушину… сделать что-то, невыразимое словами. Наконец, Гарри направил палочку на дерево и выкрикнул:
– Диффиндо!
Раздался резкий хруст, и поперёк ствола появилась трещина.
– Диффиндо!
Ещё одна трещина. Это заклинание Гарри выучил только десять дней назад, после того как всерьёз задумался о самообороне. Теоретически это было заклинание второго курса, но прорывавшемуся наружу гневу было всё равно, и Гарри уже освоил это заклинание в достаточной мере, чтобы не истощить себя сразу, так что силы у него ещё оставались.
– Диффиндо!
На этот раз он целился в ветку, и та с шумом рухнула на землю.
– На этом я вас оставлю, – тихо сказал профессор Квиррелл. Он поднялся на ноги и надел капюшон. Кровь единорога всё ещё светилась на его чёрном плаще.
Глава 101. Меры предосторожности. Часть 2
Гарри тяжело дышал. Вокруг него лежали поваленные деревья. Трудно было поверить, что такие разрушения в лесу способен устроить первокурсник. Режущим заклинанием нельзя срубить дерево, поэтому Гарри начал трансфигурировать поперечные сечения стволов. Он свалил несколько деревьев, но ему не стало лучше, внутри по-прежнему клокотали эмоции. Но пока он крушил деревья, он по крайней мере не думал о том, что эти эмоции невозможно выпустить.
Когда магические силы у Гарри кончились, он принялся обрывать и ломать ветки голыми руками. Руки кровоточили, но эти раны утром сможет вылечить мадам Помфри. У волшебников неизлечимые шрамы оставляет лишь Тёмная магия.
Вдруг Гарри услышал, как в лесу что-то движется. Звук напоминал стук лошадиных копыт. Гарри стремительно развернулся и вскинул палочку. Пока он работал руками, его магия частично восстановилась. Ему в голову впервые пришла мысль, что он в Запретном лесу один и при этом шумит.
Однако под лунный свет, вопреки ожиданиям Гарри, вышел не единорог. Нижняя часть существа напоминала лошадиную, а верхняя представляла собой обнажённый мужской торс. Лицо кентавра обрамляли длинные светлые волосы, его глаза были почти такими же голубыми, как у Дамблдора, с переходом к сапфировому.
В одной руке кентавр держал длинное деревянное копье с очень большим металлическим наконечником. Края наконечника в лунном свете не блестели. Гарри однажды читал, что блестят только тупые клинки.
– Итак, – у кентавра оказался низкий, звучный и мужественный голос. – Вот и ты, и вокруг тебя – разрушения. Я чую в воздухе запах крови единорога, крови невинного, убитого ради спасения своей жизни.
Внезапный приступ страха вернул Гарри к реальности, и он быстро ответил.
– Это не то, чем кажется.
– Я знаю. Сами звёзды провозглашают твою невинность. Какая ирония, – кентавр сделал шаг по небольшой поляне ближе к Гарри, не опуская копьё. – Странное слово – невинность. Оно подразумевает отсутствие знания, как невинность ребёнка, и также отсутствие вины. Только совершенно невежественные не несут никакой ответственности за последствия своих действий. Они не ведают, что творят, и потому у них не может быть намерения навредить – вот что значит это слово.
Гулкий голос не создавал эха в лесу.
Глаза Гарри на мгновение метнулись к кончику копья. Он осознал, что ему следовало взяться за Маховик времени сразу же, как только он увидел кентавра. Теперь же, если Гарри попытается засунуть руку под мантию, кентавр, если окажется достаточно быстр, сможет ударить его копьём.
– Однажды я прочёл, – ответил Гарри немного нетвёрдым голосом, пытаясь подобрать столь же глубокомысленные слова в ответ, – что неверно думать о детях как о невинных, потому что незнание – не то же самое, что отсутствие выбора. Дети не в состоянии причинить большой вред друг другу во время своих потасовок, потому что у них для этого недостаточно сил. Некоторые взрослые такой вред причиняют. Но другие взрослые – нет. И разве эти другие взрослые не более невинны, чем дети?
– Мудрость волшебников, – отозвался кентавр.
– Вообще-то, мудрость маглов.
– О лишённых магии я знаю немного. В последнее время Марс был тусклым, но теперь он становится ярче, – кентавр сделал ещё один шаг вперёд и теперь оказался почти на расстоянии удара от Гарри.
Гарри не решился взглянуть на небо.
– Это значит, что Марс приближается к Земле, по мере того как обе планеты вращаются вокруг Солнца. Марс отражает то же количество света, что и всегда, он всего лишь становится ближе. Что вы подразумевали, говоря: «звёзды провозглашают твою невинность»?
– Ночное небо говорит с кентаврами. Так мы узнаём то, что узнаём. Или ныне волшебникам не рассказывают даже об этом? – по лицу кентавра пробежала тень презрения.
– Я… пытался разузнать о кентаврах, когда читал о прорицании. Большинство авторов просто высмеивают прорицание кентавров, не объясняя причин. Волшебники не придерживаются правил аргументации – они считают, что насмешки над идеей или её автором позволяют отбросить эту идею так же, как и свидетельства против неё… Хотя я думал, что часть, в которой сказано, что кентавры используют астрологию, ещё более смехотворна.
– Почему? – нараспев произнёс кентавр, с любопытством склонив голову набок.
– Потому что движение планет предсказуемо на тысячи лет вперёд. Если я поговорю с нужными маглами, то смогу показать вам схему, как именно будут расположены планеты через десять лет при наблюдении с этого места. Вы сможете сделать по ней предсказание?
Кентавр покачал головой.
– По схеме? Нет. Свет планет, комет, неуловимое движение самих звёзд – всего этого я не увижу.
– Орбиты комет тоже определены на тысячи лет вперёд, поэтому они не могут иметь существенного отношения к текущим событиям. А свету звёзд, чтобы достичь Земли, нужны годы, и сами звёзды практически не движутся – во всяком случае, невооружённым глазом этого не заметить. Поэтому напрашивается предположение, что у кентавров есть природный дар к прорицаниям, который вы, так сказать, проецируете на ночное небо.
