6. (1) После плавания в течение шести дней и стольких же ночей, как раз когда день прервался, флот карфагенян неожиданно показался неподалеку. При этом оба флота были преисполнены усердия и соперничали друг с другом в гребле, карфагеняне полагали, что, как только они уничтожат греческие корабли, они получили бы Сиракузы в свои руки и в то же время, освободили бы свое отечество от большой опасности, а греки предвидели, что, если они не выйдут на землю первыми, (2) понесут наказание сами и создадут опасность рабства для тех, кто остался дома. Когда показалась Ливия, люди на борту ободрились и соперничество возросло; корабли варваров плыли быстрее, так как их экипажи были хорошо тренированы, но у греков был достаточный отрыв. Расстояние было пройдено очень быстро, и когда корабли оказались рядом с землей, они бросились бок о бок на берег, словно состязаясь в беге; в самом деле, так как они находились в пределах дальности, первые карфагенские корабли осыпали метательными снарядами последние корабли Агафокла. (3) Поэтому, когда они короткое время сражались луками и пращами, и варвары вступили в рукопашную с несколькими греческими кораблями, Агафокл взял верх, поскольку он укомплектовал их солдатами. На этом карфагеняне отступили и стали на якорь немного дальше расстояния полета стрелы, а Агафокл, высадил своих солдат на место, называемое Латомии[15], и построил частокол от моря до моря, вытащив на берег свои корабли.
7. (1) Когда он, таким образом, осуществил опасное предприятие, Агафокл решился на другое еще более рискованное. После того как он окружил себя вождями, которые были готовы последовать его предложению, и после принесения жертв Деметре и Коре, он созвал сходку. (2) Затем он вышел вперед для речи, увенчанный и одетый в великолепный гиматий, и когда он сделал предварительные замечания относительно природы присущей предприятию[16], он заявил, что Деметре и Коре, богиням, которые покровительствуют Сицилии, он в тот самый момент, когда их преследовали карфагеняне, пообещал предложить все суда, как всесожжение. (3) И так как все кончилось хорошо, и поскольку им удалось получить спасение, поэтому они должны выплатить обет. Вместо этих кораблей он обещал восстановить другие в большем числе, если они будут всего лишь храбро сражаться, и в правду, добавил он, богини по гаданию по жертвам предсказали победу во всей войне. (4) Пока он говорил это, один из его приближенных вынес горящий факел. Когда он принял его и отдал приказ также раздать факелы всем другим капитанам кораблей, он призвал богинь и сам первый отправился к флагманской триреме. Стоя на корме, он велел другим также следовать его примеру. Затем когда все капитаны бросили огонь и пламя быстро разгорелось, трубы протрубили сигнал к бою и армия подняла боевой клич, а все вместе молились за счастливое возвращение домой. (5) Агафокл сделал это в первую очередь, чтобы заставить своих солдат в центре опасности вовсе не помышлять о бегстве; ибо было ясно, что, если отступление на кораблях будет отрезано, только в победе они будут иметь надежду на спасение. Кроме того, поскольку он имел небольшую армию, он говорил, что если будет вынужден для охраны судов разделить свои силы, то поэтому будет не достаточно силен, чтобы встретить врага в бою, и если он оставит корабли без защитников, то он отдаст их в руки карфагенян.
8. (1) Тем не менее, когда все корабли запылали и огонь широко распространился, страх охватил сицилийцев. Поддавшись поначалу обману Агафокла и стремительности его начинаний, которые не дали время для размышлений, все согласились с тем что было сделано, но когда появилось время подробно рассмотреть дело, они погрузились в сожаление, и поскольку они принимали во внимание обширность моря, которое отделяло их от дома, они оставили надежды на спасение. (2) Агафокл, однако, прилагал усилия, чтобы избавить своих солдат от уныния, и повел свое войско против места, называемой Мегалеполис, города карфагенян[17]. (3) Пространство страны, через которую нужно было пройти маршем, было разделено садами и плантациями всякого рода, поскольку множество потоков воды приводилось в малых каналах и орошало каждый участок. Имелись также виллы одна за другой, построенные в роскошной манере и покрытые отделкой, которая свидетельствовала о благосостоянии владельцев. (4) Хозяйственные постройки были заполнены всем необходимым для удовольствий, принимая во внимание, что жители за время длительного мира накопили обилие разнообразных продуктов. Часть земли была засажена виноградом, а часть - оливками, а также густо засажена другими сортами плодовых деревьев. В дополнение на равнине паслись стада крупного рогатого скота и овец, а окрестные луга были заполнены пасущимися лошадьми. В целом наблюдалось многообразие процветания этой области, так как руководители карфагенян имели там свои частные владения, и их имения были украшены для их удовольствия. (5) Поэтому сицилийцы, пораженные красотой земли и ее процветанием, были поддержаны ожиданием, потому что они узрели соразмерность опасности с добычей, готовой попасть в руки победителей; (6) и Агафокл, видя, что солдаты оправились от уныния и стали стремится к бою, напал на городские стены[18] прямым штурмом. Поскольку атака была неожиданной, и жители, потому что они не знали, что происходит и потому, что они не имели опыта в войнах, сопротивлялись недолго, он взял город штурмом; и отдав его своим солдатам на разграбление, он одним махом нагрузил свою армию добычей и наполнил ее уверенностью. (7) Тогда, выйдя сразу на, так называемый, Белый Тунис[19], он покорил этот город, который находится примерно в двух тысячах стадий от Карфагена. Солдаты хотели стать гарнизонами в обоих захваченных городах и сложить добычу в них, но Агафокл, размышляя о действиях соответствующих тому, что уже было достигнуто, и говоря толпе, что было бы выгодно не оставлять позади них никакого убежища, пока они не достигнут победы в битве, уничтожил города и разбил лагерь под открытым небом.
9. (1) Когда карфагеняне, которые стояли на якоре возле стоянки сицилийского флота, увидели горящие корабли, они были в восторге, думая, что именно из страха перед ними противник был вынужден уничтожить свои корабли, но когда они увидели, что вражеская армия движется по стране, и рассчитав последствия, они пришли к выводу, что уничтожение флота была их собственной бедой. Поэтому они покрыли шкурами носы своих кораблей, как они привыкли делать всякий раз, когда казалось, что какое-либо несчастье постигло город Карфаген, (2) и, затем взяв бронзовые клювы кораблей Агафокла на борт своих триер, они отправили послов в Карфаген сообщить о том, что случилось. (3) Но перед тем как обстановка объяснилась, народ страны, который видел высадку Агафокла, быстро сообщил об этом карфагенянам. Охваченные паникой при этом неожиданном событии, они думали, что их собственные силы в Сицилии, как армия, так и флот, уничтожены; ибо Агафокл, по их мнению, никогда бы не решился оставить Сиракузы, лишенные защитников, и не будучи победителем, не смог бы перевезти армию через проливы, пока враги владеют морем. (4) Поэтому паника и большая неразбериха охватили город; толпы устремились на рынок, и совет старейшин решал, что нужно делать. Фактически не было армии под рукой, которая могла бы выступить в поход против врага; массы граждан, которые не имели военной подготовки, были уже в отчаянии, и враг мерещился им вблизи стен. (5) Таким образом, некоторые предложили направить послов к Агафоклу просить мира, эти же самые люди, служили бы также в качестве соглядатаев, наблюдая за положением врага; но некоторые призывали выждать, пока они точно не узнают, что произошло. Однако, пока такое смущение преобладало в городе, прибыли вестники, отправленные командующим флотом, и сделали ясным истинное объяснение случившемуся.
10. (1) Теперь, когда все вновь обрели мужество, Совет сделал выговор всем командирам флота за то, что, хотя они контролировали море, они позволили неприятельской армии стать ногой на землю Ливии, и он назначил полководцами армии Ганнона и Бормилкара[20], мужей, которые унаследовали вражду. (2) Члены совета думали, на самом деле, что из-за личного недоверия и вражды полководцев, безопасность города в целом будет обеспечена, но они полностью упустили истину. Ибо Бормилкар, который давно в своем сердце обдумывал тиранию, но не имел достаточного авторитета и подходящего повода для своей попытки, теперь добился отличной отправной позиции, получив власть как стратег. (3) Основной причиной этого дела была карфагенская суровость в наложении взысканий. В своих войнах карфагеняне, выдвигая своих руководителей на командование, принимают как должное, что они должны первым делом храбро встречать опасность угрожающую всему государству, но когда они добиваются мира, карфагеняне досаждают этим же самым людям тяжбами, возводят ложные обвинения против них от зависти, и обременяют их штрафами. (4) И некоторые из тех, кого помещают на командные должности, опасаясь судебных процессов в судах, покидают свои посты, но другие пытаются стать тиранами, и именно так Бормилкар, один из двух полководцев, поступил в этом случае; о нем мы будем говорить немного позже[21].
