Но едва они сделали несколько шагов по залу, как с улицы, вошел вэлуоннец Логер, по прозвищу "Забой". Увидев драгоценную кирмианку свободно разгуливающую по залу, он застыл, сначала чуть удивленный, но через секунду подобрался и напрягся как хищный зверь при виде добычи.
Цыс тут же изобразил на лице скучающее выражение ленивого завсегдатая и как бы рассеянно побрел мимо, куда-то в сторону, совершенно не обращая внимания на вошедшего бандита. Тот также не уделил ему никакого внимания, не отрывая взора от застывшей на месте кирмианки.
"Проклятие! Проклятие!", подумал Цыс. Он решил что вернулся не только вэлуоннец в смешном шилахе, но и Дориус и другой бандит – усатый лысый мордоворот с красной рожей в синей рубашке. Просто вэлуоннец вошел в помещение первым. "Сейчас начнется", с досадой и растерянностью сказал он себе. "Зеленые" схватят кирмианку и прибьют лоя, если он вздумает вмешиваться. Вернутся в кабинет и окончательно рассвирепеют, увидев что случилось с их товарищами. Схватка с тремя безжалостными бандитами, которые наготове и полны гнева и раздражения за совершенный над ними обман, никак не входила в его планы.
Цыс остановился возле подсвечника на деревянной подставке, снова делая вид что рассматривает узор зеленоватой патины. "Неужели всё пропало и нужно срочно делать ноги?" с отчаяньем спросил он себя. Жалкие бандитские гроши конечно не шли ни в какое сравнение с 20 тонами, но жизнь дороже. О том что лоя и кирмианка сумеют оказать бандитам какое-то серьезное сопротивление Цыс и не думал. Это было смехотворно. Да, в кабинете им кое-что удалось, но это лишь потому что два "зеленых" обормота никак не ожидали нападения.
Он тоскливо огляделся по сторонам. Если буча начнется прямо в зале, то рано или поздно сюда набегут люди Дайгеро, "дворовая стража", и уже нечего будет и мечтать уйти незаметно. Хорошо еще что хоть сейчас, в послеобеденное время, здесь так мало народу, подумал он. Кроме того обычно в "Зеленой зале", с весьма демократичными ценами и нравами, собиралась такая публика, которая старалась лишний раз не совать нос в чужие дела. Да и халдеи и прочая челядь, пока в зале тишина, разбрелись по своим каморкам и углам, дабы подремать и набраться сил перед шумной вечерней сменой. Всё складывалось идеально. Пока не появился этот проклятый вэлуоннец. "Дьявол тебя побери. Пусть Нергал выжжет твои глаза, Ариман сожрет твоё сердце, Сет вырвет твои кишки", ругался Цыс с яростью глядя на канделябр. Но наконец до него дошло, что Дориус и краснорожий мордоворот так и не появились, а за спиной что-то происходит. Он обернулся.
Логер пошел прямо на кирмианку. На Талгаро он также не обратил никакого внимания, словно вообще его не увидел. Минлу застыл как мышка. Бородатый, обросший вэлуоннец был на полголовы выше Буша, а в своей морской шляпе с четырьмя козырьками казался и еще выше. Он был просто громаден, как и его длинная широченная сабля. Он наступал на девушку, уже вытягивая свою длинную руку с лопатообразной ладонью. У маленькой кирмианки не было никаких шансов. Но Минлу после схватки в кабинете чувствовала себя совершенно иначе. Гнев, возбуждение битвы, жестокая радость от причинения боли тому кто мучил её и избивал Талгаро, гудящая упругая сила в ногах, которыми она только что наносила сокрушительные удары, всё еще наполняли её. И она не позволила себе испугаться огромного наступающего на неё человека. Искусство До Шу и мастер Юн Фай снова были с ней, рядом. И отсутствие любимого меча уже не играло никакой роли. Она чувствовал себя готовой. Вся суть До Шу, как боевого искусства, а не оздоровительной гимнастики, как раз и заключалась в том чтобы обратить накатывающую враждебную энергию против самой себя. И в таком аспекте потенциал этой энергии уже не имеет никакого значения. Чем она мощнее, тем соответственно более яростно она схлестнется сама с собой.
Минлу, принимая нужную стойку, опустила правую руку на уровень солнечного сплетения, левую на уровень пояса, отвела левую ногу назад, правую выдвинула вперед и чуть согнула в колене, словно делала шаг. Она ощутила тепло внизу живота и почти улыбнулась про себя. Всё как на тренировках. Она обрела равновесие и устойчивость. Сейчас она закрутит вокруг себя накатывающую враждебную силу и, придав ей дополнительный импульс, выбросит её вон. Она знала что это действительно работает, уверенность и спокойствие наполнили её сердце. Она не раз видела как худенький жилистый Юн Фай с легкостью раскидывает огромных деревенских мужиков, которые дружной атакой пытались смять и раздавить его. Обычно это была товарищеская схватка, когда Юн Фай бросал шутливый вызов самым сильным мужам какого-нибудь селения исключительно для того чтобы продемонстрировать своей юной ученице, что До Шу это отнюдь не выдумка наивных глупых монахов, живущих в своем иллюзорном мире. Мужики обычно с охотой соглашались, желая лишний раз покрасоваться своей силой и удалью перед односельчанами и симпатичной незнакомой девушкой, а также и поставить на место зарвавшегося старичка. Они очень быстро раскаивались в своих намерениях и в следующий раз Юн Фаю уже приходилось искать себе соперников в новой деревне. Но случалось и так, что путешествуя с Минлу по Кирму, её учителю доводилось иметь дело и с самыми настоящими разбойниками, которые нападали на него с дубинами и ножами и с совершенно определенным желанием покалечить его или убить. Вот им и правда приходилось несладко и именно тогда Минлу наблюдала До Шу во всей её разительной действенности. Ибо мастер Юн Фай, обеспокоенный лишь безопасностью юной хранительницы Шивтака, действовал жестко и бескомпромиссно, стараясь устранить угрозу гарантировано и как можно скорее. Он очень быстро перемещался между нападавшими и вроде бы даже почти не прикасался к ним. Но разбойники со стонами, вскриками, стуком, треском и кряхтением разлетались в стороны, врезались друг в друга, ранили ножами и дубинами своих товарищей, падали на землю и, едва способные шевелится, больше не поднимались. И Минлу до некоторой степени овладела этим мастерством. До некоторой степени. Свои умения она обычно отрабатывала на рослых широкоплечих крепких мужчинах из числа монахов, постоянно живущих в Храме падающих звезд. И ей чаще всего удавалось повалить их на землю, несмотря на совершенно несоизмеримые телесные комплекции её и нападавших. Но всё же это всегда было довольно условно. Монахи прекрасно знали как ценна и важна эта юная девушка и хотя их просили действовать жестко и без пощады, они тем не менее, пусть даже и не осознанно, проявляли некоторую аккуратность и бережность к Минлу во время атаки. Да и сама она, не могла не думать о том какую боль и порой травмы она причиняет им и старалась действовать значительно мягче чем следовало. Впрочем, мастер Юн Фай, ответственный за физической развитие хранительницы, особо и не настаивал на том чтобы схватка проходила как можно реальнее, считая рукопашный бой вполне факультативной наукой для хранительницы, уверенный что для самозащиты ей вполне достаточно мастерски владеть мечом и гораздо важнее для неё уделять как можно больше времени общению с Шивтаком. Так считали все её учителя. Ключ Синей бездны это главное, всё остальное вторично. Но так или иначе сейчас она была полна решимости продемонстрировать этому бородатому разбойнику, что она достойная ученица великого мастера.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Однако неожиданно вмешался Талгаро. Он бросился вперед и схватил Логера за ногу. Мужчина замедлил шаг и удивленно посмотрел вниз. Талгаро буквально повис на его ноге и при этом тянулся ко второй, видимо намереваясь сцепить их вместе и заставить верзилу упасть. Выглядело это очень нелепо, всё равно что пытайся лоя повалить каменную башню.
Минлу поняла что никакого крутящего броска с использованием инерции движения нападающего у неё уже не получится, мужчина остановился. Но не позволив себе растеряться, она решительно шагнула навстречу вэлуоннцу и схватила его, всё еще вытянутую к ней, правую руку. Логер оторвал глаза от маленького человечка, зачем-то вцепившегося в его ноги и опять же с удивление поглядел на Минлу. Что она интересно может сделать с его могучей, обвитой веревками мышц рукой? Дерзкое самомнение или безмерная глупость этих жалких тщедушных существ озадачивали его.
