У Виви не было желания возвращаться домой, но больше всего ей не хотелось сидеть в кабинете матери Коннора под взглядами двадцати женщин, которые прекрасно знали о ее связи с Коннором и умирали от любопытства. Лишь правила этикета сдерживали их интерес, иначе они просто завалили бы Виви вопросами. Миссис Мэнсфилд сидела под портретом Коннора, сделанным в день его выпускного, и не переставая бросала на Виви долгие загадочные взгляды.
Зачем я сюда только пришла? Надо было пропустить собрание.
Мать Виви, словно прочитав мысли дочери, погладила ее по коленке под столом, чтобы хоть как-то поддержать. Слева от нее сидела Лорелея, которая невероятным образом вдруг заинтересовалась темой «Зимняя страна чудес», что выглядело как минимум странно. Во-первых, как и последние тридцать пять лет, бал должен будет проходить в конце августа, в разгар изнуряющей жары, во-вторых, Лорелея сроду не выказывала ни малейшей заинтересованности по отношению к балу. Она ходила на эти собрания только потому, что этого хотела мама.
Виви мысленно дала себе смачную пощечину и выпрямилась в кресле с намерением внимательно слушать миссис Гилроу и по возможности добавить что-нибудь интересное от себя. Нравилось ей или нет, но это была ее жизнь. Коннор оказался промежуточным звеном, легкой интрижкой, отклонением от нормы. Как и любой другой опыт, он ее чему-то научил, например, тому, что стоит отклониться от привычного образа жизни, как тебя на каждом углу будут подстерегать опасности.
Правда, теперь Виви было крайне трудно войти в свою колею. Если за точку отсчета взять то время, когда она не переносила Коннора, то назад ей уже не вернуться. Их роман стал первым испытанием в ее жизни, полным волнения, трепета и горького разочарования.
Виви надеялась только на время, единственного доктора, который сможет залечить ее душевные раны. Она слышала краем уха, как миссис Мэнсфилд сказала миссис Рейнс, что Коннор поедет обратно в Лос-Анджелес раньше запланированного срока, чтобы уладить какие-то дела. Виви казалось, что она получила пощечину. Однако, сообразив, что он обосновался совсем недалеко от ее галереи, решила, что так будет лучше.
Ну а если это не поможет… Тогда Виви придется всерьез задуматься над тем, чтобы самой уехать в другой город.
Сквозь пелену тяжелых мыслей Виви, однако, услышала волшебные слова «собрание закрыто». Освободившись, дамы вместе проследовали к буфету. Виви наклонилась к матери:
— Я ухожу. Что-то голова сильно разболелась, наверное, аллергия.
Лорелея повернулась к ней и нахмурилась:
— У тебя нет аллергии.
— Ну, из-за чего-то у меня заболела голова.
— Иди домой и полежи, Виви, — вмешалась мать. — Надеюсь, тебе скоро полегчает.
— Добрый день, дамы. Слышал, что мама приготовила замечательные птифуры.
Стоило Коннору появиться, как воцарилась гробовая тишина. Уважаемые матроны Нового Орлеана только и делали, что переводили взгляд с Коннора на Виви и обратно.
— Коннор, дорогой. — Миссис Мэнсфилд вышла навстречу и обняла сына. — Вот это сюрприз!
Как по команде все снова заговорили чуть громче, чем того требовал этикет. Мать Виви расплылась в строгой улыбке и подошла к дочери. Лорелея ухмылялась, как дура. Все, казалось, о ней забыли, кроме Коннора, который смотрел на нее так, словно готов был пригвоздить ее взглядом к полу, умудряясь одновременно приветствовать женщин, которые высыпали к нему навстречу. Лед, который сковал ее при звуке его голоса, казалось, не думал таять. У Виви зачастил пульс и кровь в венах вскипела от адреналина.
Голос Коннора звучал неестественно громко.
— Я помню те времена, когда мама заставляла меня сюда приходить и играть во время таких же собраний. Я подумал, каково это, когда тебя никто не принуждает.
— Замечательно, — с гордостью улыбнулась миссис Мэнсфилд.
Коннор подошел к пианино, и женщины тут же уселись по местам. Только Виви осталась стоять. Уйти сейчас значило привлечь внимание и поставить себя в неловкое положение. Больше всего на свете она молила вселенную исполнить ее горячее желание провалиться сквозь землю. Осознав, что ее надежде не суждено было сбыться, Виви неровной походкой подошла к своему месту и села.
К ней вернулось знакомое желание задушить Коннора. Она почувствовала, как мать взяла ее за руку. Невероятно, но Лорелея сделала то же самое.
Коннор заиграл мелодию.
— Молодец, мам, что сохранила пианино в идеальном состоянии.
Миссис Мэнсфилд была готова лопнуть от переполнявшей ее гордости.
— Так как мы присутствуем на собрании музыкальной ассоциации, то я по идее должен сыграть что-нибудь из Шопена или Листа. Если я ничего не забыл, миссис Гилроу любит Рахманинова. — Коннор сыграл несколько тактов.
На лице миссис Гилроу отобразилось такое же довольное выражение, как и у миссис Мэнсфилд. Виви старалась сосредоточить внимание на картине, висевшей над пианино, и сделала несколько медленных вдохов.
— Простите меня, дамы, я уже давно не играл классику. На самом деле я пришел сюда, чтобы вы могли оценить мою новую песню, над которой я сейчас работаю.
Виви буквально кожей чувствовала радость женщин. Эти дамы были готовы есть из его талантливых рук. Она прекрасно знала это чувство.
— Честно говоря, на написание этой песни меня вдохновила наша любимая Вивьен Лабланк.
Дамы дружно заохали.
— Как вы знаете, в последние недели мы провели много времени вместе.
Ненавижу его. Неужели этой фразой он хотел ее унизить в глазах людей, которых она знала всю жизнь? Если я когда-нибудь отсюда выберусь, то непременно перееду в Висконсин.
— По иронии судьбы, стоило мне вернуться домой, как круг замкнулся. Одну из своих первых песен я написал для Виви. Мы еще учились в школе. Песня пришлась по душе всем одноклассникам, всем, кроме самой Виви.
Нет, я его сначала убью, а потом поеду в Висконсин.
— Надеюсь, эта песня ей понравится больше.
Виви так старательно пыталась не обращать на него внимания, что даже не заметила, как зазвучала мелодия. Однако несколько секунд спустя ее словно молнией ударило. Шестнадцать нот, которые она знала наизусть. Шестнадцать нот, которым он научил ее в первую ночь их близости.
Виви вспомнила, как сидела на табурете перед пианино, как Коннор, обняв ее, играл замечательную мелодию. Воспоминание отозвалось в теле странным ощущением, похожим на боль. Виви почувствовала резь в глазах, в горле словно комок застрял.
Посмотри на меня, скажи, что ты видишь?
Человека, любящего свободу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
