— Оставьте вы в покое этого вашего Гёте! Доктор Фауст не существовал! Его придумал сентиментальный стихотворец, мечтавший о бессмертии… Кстати, скажу вам по секрету, — гость понизил голос, — Гёте в Бога не верил…
— Но он как поэт стал бессмертным…
Гость подмигнул:
— Я бы не был столь категоричным: до конца человеческой истории еще очень далеко. Кстати, Гёте, когда узнал, что жить ему осталось всего час, произнёс: "Слава Богу, что только час". Помянул-таки имя Господа, но — всуе! А это грех-с…
— Эти слова произнёс мужественный человек, обладавший чувством юмора.
— Вообще, мне больше нравится, как сказал Уильям Сароян: "Каждому суждено умереть, но я всегда думал, что для меня сделают исключение. И что?.." Неправда ли остроумно?
— А может ли грешник попасть в рай?
Гость нехотя сказал:
— Ну, может.
— А неверующий?
— И неверующий… Хотя, что такое рай? Его, в сущности, нет… Это человек придумал всякие сказки, чтобы… Словом, у нас все эти миллиарды человечков, отбывших свой земной срок, содержатся вместе. Только условия у всех разные. Многое зависит и оттого, как вы будете себя там вести, особенно на первых порах… Вот, попадете к нам, узнаете…
— А церковь?..
— Что — церковь? Вы хотите знать?..
— Да, хочу. О Боге… Это всё — правда? Или… Если честно, я в это… в библию, во всех этих апостолов не верю… И во все эти наивные чудеса: хождение по воде, исцеления… Скажите, неужели все это было?
— Ну, было, — после паузы признал посланец загробного мира.
— И все же не верится. В наш век, когда человек вышел в космос…
— Вышел-то он вышел, но зачем?.. Мог бы и не выходить! Только небеса загадил! А вы тоже хороши… Не могли ничего умней придумать? Причем здесь космос? Давайте лучше уж о библии. Запомните, там всё — правда.
— А мне кажется, что все это россказни… Особенно непорочное зачатие. Скажите любому гинекологу, он вас высмеет. Беспупочная Ева… Женщина без пупка — это же нонсенс! Пупок — вершина сексуальности. Не верю, чтобы у Адама мог встать… А Господь, похожий на Санта Клауса, это вообще…
— Кто вам сказал, что Он похож на Деда Мороза? Его изображений вы не найдете нигде: ни в религиозной литературе, ни в религиозной живописи… Это уже потом подлые атеисты в мерзких юмористических журнальчиках изображали Его сидящим с лирой в руках на облаке, похожем на огромную пуховую перину… Там Он действительно смахивает на подгулявшего новогоднего дедушку, распевающего рождественские песенки…
— Сами же церковники иной раз нарушают…
— От незнания сие происходит, — ханжески поджав губы, произнёс черт, — Вселенский Седьмой Собор, помнится, ещё в 754 году, в Константинополе, предал анафеме любого, кто осмелится изображать Господа…
— А пупок Евы?..
— Пупок Евы? — гость бросил на Рафа короткий взгляд. — Положение о пупке можно и пересмотреть. В конце концов, его можно как-то пристроить, этот пупок, если вы настаиваете. Я поговорю… Кстати, должен вам кое-что сообщить по секрету. На самом деле строгого деления на Добро и Зло, на Ад и Рай нет. Повторяю, это все люди придумали. У нас там, понимаете, все так перемешалось, что разобрать, где что находится, весьма затруднительно… Словом, почти так же, как здесь, на земле. Впрочем, что это я вам все рассказываю, Фома вы неверующий!
Гость закашливается и замолкает. Наливает себе пива. Делает глоток. Раф слышит, как у гостя страшно шипит в горле. Будто плеснули ковш воды в раскаленную печь. Из ноздрей, ушей и рта визитера, вниз, оседая на пол, валит густой голубовато-белый дым. Воздух в комнате наполняется запахом серы.
Гость глазами показывает: мол, видите, как я из-за вас разнервничался!
— И все же, повторяю, как-то не верится…
Через минуту гость, отдышавшись, продолжил:
— Послушайте, ну не смешно ли это? Я уговариваю вас поверить в существование Того, в Кого человечество верит столько лет! Заметьте, убеждает вас тот, кто уж никак не может числиться в Его друзьях…
Глава 23
Беседа в таком ключе продолжалась еще около часа. Раф каждое слово оппонента сопровождал вздохами и глубокими наклонами головы.
Действительно, к чему перечить, если всё, о чём говорил посланец Сатаны, находило отклик в душе Рафа. А гость развернул перед Рафом такие горизонты!..
Перед уходом чёрт сказал:
— Сейчас мы с вами расстанемся… Как я понял, мы пришли к взаимовыгодному решению. И, учтите, в отличие от уже поименованного гётевского доктора, вы помимо своей души отвечаете еще и за души ваших друзей. Груз ответственности вас не смущает? Нет? Вот и славненько! В таком случае, не мешало бы официально заверить нашу сделку. Скрепить ее, так сказать, кровью…
Визитёр извлек из кармана галифе стальную иглу, лист бумаги с уже отпечатанным текстом договора и протянул всё это Рафу.
— Можете не читать… Поверьте мне на слово… Там говорится, что вы — нам, и мы — вам… в общем, обычный договорчик, — отрывочно говорил он.
— Да, да, верю… — без выражения сказал Раф. Кажется, пиво начало оказывать свое расслабляющее воздействие. Раф иглой царапнул мизинец. Бросил, всё-таки, взгляд на бумагу. Поплыли какие-то странные слова, написанные, вроде, наоборот. В зеркале, что ли, их читать?.. Какой-то Рефицюл…
— За себя я оставляю Рогнеду, — со значением сказал гость, после того как Раф приложил окровавленный палец к бумаге. — Ну, вот и чудесно! Вот еще здесь, еще один раз, ведь клятва-то документик важный, в двух экземплярах, — деловито произносит гость. — Так о чем это я? Ах, да! Рогнеда уже проинструктирована.
— А Рогнеда, она что?..
— Нет-нет, она еще не совсем из наших… Она, вроде… как бы это поточнее выразиться, вроде агента, что ли… ну, вы знаете, как в бывшем КГБ. Работает бесплатно, так сказать, за идею; иногда к праздникам получает вознаграждение в виде новых заданий. Иногда подкидываем ей продуктовые заказы… Словом, по всем вопросам обращайтесь к ней. В какой-то момент, в конце эксперимента, я с вами свяжусь через своих помощников, очень милых юношей, уже лет двести несущих нелегкую вахту в дремучих лесах на северо-западе России. А пока, повторяю, по всем вопросам — к Рогнеде.
— По всем?
— По всем, по всем…
— Позвольте спросить вас?
— Позволяю, — фамильярно разрешил гость.
— А вы там кто?
— Где — "там"? — не понял гость.
— Ну, там — в подземном царстве. Вы там кто? Кто-то вроде генерала? Эти штаны с лампасами и все такое…
— Да, — солидно произносит визитер, — вроде генерала. Но пока — все-таки ближе к полковнику… — честно признался черт. — Это достаточно высокий чин… Я думаю, вам понятно, что не пришлют же оттуда какого-нибудь замухрышку. А штаны на мне казенные, их выдают на время, сегодня же я должен их сдать обратно и переодеться в рабочую, огнеупорную, одежду…
— А как мне вас называть? Господин Вельзевул?
— Нет-нет, что вы!! — замахал руками гость. — Как вы могли подумать такое? Тот, кого вы только что назвали, не мог бы так вот запросто, с пивом… он вообще редко общается с людьми. Я же являюсь одним из его ближайших…
— Друзей?..
— У него не может быть друзей, — с грустью проговорил незнакомец, — я являюсь его заместителем по связям… э-э-э… с общественностью. Можете называть меня как-нибудь на ваш манер… как-нибудь… — гость на мгновение задумался, — ну, хотя бы Петром Петровичем.
— Петр Петрович, душка, — фамильярно сказал Раф, — а когда пиво закончится, к кому обращаться за помощью? Тоже к Рогнеде?..
Но ответа на второй свой вопрос Раф не дождался: кресло было пусто. Незнакомец исчез. Вместе с ним исчезли и оба экземпляра договора, под текстом которого Шнейерсон только что поставил самую важную в своей жизни печать.
Раф бросил взгляд на наручные часы. Они замерли на четырех утра. Секундная стрелка не двигалась. Раф поднял брови: и до появления незнакомца часы показывали четыре утра. Раф приложил часы к уху. Электроника, мать ее, разве что-нибудь услышишь? Раф опять взглянул на секундную стрелку. И тут стрелка сдвинулась с места…
— Вот так-то лучше, — с удовлетворением произнес он.
Что-то зашипело у него прямо над головой. Будто сам собой включился тайный громкоговоритель.
