Сейчас Аэций чувствовал то, что, вероятно, ощущал и державший путь в Дамаск Павел: вот та дорога, которой он должен отныне неукоснительно следовать. В Галлию Аэций вернулся преисполненным оптимизма и прежней энергии. Крепкой хваткой сжимавшие его душу оковы пали, и он вновь ощутил вкус свободы.
Глава 20
Завеса из бесчисленных калькуляций, погружавших разум в непреодолимый мрак, разрушена.
Эдикт Валентиниана III против нечистых на руку финансистов. 450 г.
– Есть у меня один приятель. Работает в казначействе, в Равенне, – Синезий, многообещающий ученый-законовед, окинул Флакка, сына мелкого землевладельца, задумчивым взглядом. Разговор свой молодые люди вели в calidarium , единственном из сохранившихся в Вероне термальных залов с бассейном для горячей воды. Флакк, пару недель назад получивший наследство, пришел туда проконсультироваться с другом о более-менее доходном способе инвестирования денег. – За небольшое вознаграждение, – продолжал Синезий, – думаю, я смогу уговорить его пустить в ход кое-какие из его связей. Я знаю – так уж случилось, – что в Первой Белгике в скором времени освободится должность canonicarius , финансового контролера, ответственного за поступление в казну налогов. Назначение на эту должность происходит с согласия префекта претория. Меня вот что интересует: если твое прошение о приеме на службу будет удовлетворено, может ли префект рассчитывать на некую, ну, скажем так, «компенсацию»?
– Но… разве это не противозаконно? – предложение друга, казалось, потрясло Флакка до глубины души.
– До чего ж ты наивен, – вздохнул Синезий, закатив глаза. – Конечно, противозаконно; я полагал, все это знают. Но пока подобная система работает, кому до всего до этого есть дело? Иначе сейчас ничего не делается, в этом я могу тебя заверить. Ну, так что, связаться мне со своим приятелем?
...
«Написано в Равенне, в казначействе, в год консулов Ареобинда и Аспара. Апрельские ноны [32] .
Мой дорогой Синезий, благодарю за sponsio , она оказалась весьма кстати. На днях встречался с префектом претория касательно прошения твоего друга. Префект просил передать ему, что suffragium , то есть откат за эту должность, составляет сто solidi . Конечно, твоему товарищу придется пройти собеседование, но это не более чем формальность. Сам понимаешь, нам важно, чтоб он обладал «необходимыми достоинствами» ( id est , происходил из хорошей семьи, был образован и лоялен), нежели хорошо разбирался в финансовых вопросах – с этим ему помогут справиться помощники, которых мы ему предоставим.
Сто solidi могут показаться твоему другу довольно-таки большой суммой, поэтому объясни ему, что если он в должной мере проявит на этом посту все свое воображение и инициативу, то сможет за два года отбить на этом месте сумму как минимум вчетверо превосходящую первоначальные издержки. Кроме того, будет он получать и жалованье: конечно же, чисто номинальное, но он ведь на другое и не рассчитывал, не правда ли?
Кстати, занимаясь организацией встречи с префектом, я был вынужден действовать через tractator, посредника, который помогает ему решать вопросы с местными властями. Сам понимаешь, пришлось немного подмазать и этого малого. На что только не пойдешь ради друзей! Знаешь винную лавку Руфио в Вероне, рядом с амфитеатром? Так вот, пришли мне с одной из попутных повозок амфору-другую фалернского, и будем считать, что мы в расчете…»
– Грабеж, самый настоящий грабеж, вот что это такое! – вскричал правитель Первой Белгики, швырнув на стол последний из свитков, представленных Флакком ему на ознакомление. Сумма земельного налога, которую должна была заплатить в казну его провинция в этом году, вновь выросла, причем значительно. Вид из окон выходившего на реку Мозеллу tablinum укрепленной виллы правителя открывался удручающий: запущенные виноградники, заброшенные дома, покрытые чахлой растительностью поля – повторяющиеся время от времени набеги франков не могли пройти для Первой Белгики бесследно. А ведь всего два поколения назад поэт Авсоний, описывая эту провинцию, называл ее земли улыбчивыми и плодоносными!
Флакк в ответ лишь пожал плечами.
– Такое уж сейчас время. Государству нужно собирать iu-gatio , а то нечем будет платить армии. А без армии все это, – он указал на унылый пейзаж, – в одночасье станет частью barbaricum . – К удивлению своему, в новую работу он втянулся быстро и безболезненно. В конце концов, человеку свойственно думать прежде всего о себе, особенно в столь неустойчивые времена, и особенно тогда, когда должность, подобная той, которую занимал Флакк, дается ему всего на два года – а ведь за это время он должен обеспечить свое будущее. Кроме того, безжалостно подумал Флакк, мне ведь среди этих людей не жить.
– Но в некоторых случаях сборы вырастают аж на тридцать процентов! – попытался возразить правитель. – Можно ли чем-то оправдать такой прирост?
– Что ж, рассмотрим ситуацию на конкретных примерах. Возьмем, к примеру, вот эту деревушку, Субиак. Посетив ее с повторной инспекцией, мы обнаружили, что в последние пять индикций [33] ее жители забывали платить налог с нескольких сотен плодородных iugera . Боюсь, им все же придется заплатить эквивалентную пошлину. Добавьте сюда соответствующую пеню – и вы получите указанную сумму.
– Скажете тоже – «плодородные»! Послушайте, я знаю эти места. Да эти земли перепахать не всегда удается! Доходит до того, что их собственники просто-напросто пускаются в бега – и все для того, чтобы избежать преследований со стороны сборщиков налогов. Там сейчас так мало рабочих рук осталось, что в скором времени эти территории превратятся в самую настоящую пустыню.
– Но не официально. В наших документах, да вы и сами это знаете, эти почвы значатся как «плодородные». А со всех зарегистрированных участков земли взимается налог. – Флакк наградил собеседника самой обворожительной своей улыбкой. – Ничего личного, как вы не поймете? Кроме того, у некоторых из оставшихся в Субиаке coloni имеется задолженность перед государством. Они божатся, что все долги выплатили, но подтверждающих сей факт квитанций предоставить не могут.
– Кто же будет хранить квитанции – в особенности, если речь идет о бедных, необразованных селянах?
– Ничем помочь не могу, – вежливо, но твердо сказал Флакк. – Поверьте, если бы я мог закрыть глаза на подобные упущения, с удовольствием бы так и сделал. Но я лишь…
– Знаю-знаю: «…делаю свою работу», – резко оборвал его правитель. Он окинул Флакка долгим, изучающим взглядом. – Представляют ли вообще ваши люди, сколько бед и несчастий причиняют простому народу эти ваши поборы? Я уж не говорю обо всех этих дополнительных налогах, которыми вы постоянно нас обкладываете.
– Кому сейчас легко? Все мы должны чем-то жертвовать.
– Только почему-то одни жертвуют гораздо большим, нежели другие, – возразил правитель провинции, выразительно посмотрев на упитанную физиономию Флакка и его дорогой byrrus , плащ с капюшоном. – Не беспокойтесь, мы все выплатим. – Он презрительно усмехнулся. – Все, до последнего solidus . Но только потому, что декурионы, члены наших городских советов – те люди, за счет которых и держится еще на плаву наша империя, – покроют недостачу из своих карманов. Только не удивляйтесь потом, почему они вынуждены жить в нищете или обращаться в бегство.
– Вы же знаете, они всегда могут подать апелляцию, – Флакк добавил в свой голос ноту озабоченности. – Суды префекта претория или министра финансов со всей тщательностью их рассмотрят и…
– Да что толку от всех этих обращений? – резко оборвал его правитель провинции. – Эти люди не настолько богаты, чтобы позволить себе тратиться на суды и подношения судьям. – Он собрал валявшиеся на столе свитки в стопку. – Не имею права вас больше задерживать. Вас ведь, в конце концов, – продолжил он с мрачным сарказмом, – еще ждет ваша работа.
Глава 21
Люди живут там по естественным законам; там даже крестьяне ораторствуют, а частные лица выносят приговоры.
Безымянный автор. Querolus. V в.
На фоне унылого и безбрежного пейзажа медленно перемещались три человека, похожие на три крошечные точки, – единственные, кто двигался в этой болотистой местности, то тут, то там пересекаемой неторопливыми притоками нижней Секваны. Пару дней назад, совершенно случайно, встретились они чуть южнее Самаробривы, и, когда обнаружилось, что все трое отреклись от Рима и направляются в одно и то же место, решили путешествовать вместе, для большей безопасности.
Старший, худощавый мужчина лет пятидесяти с властным выражением лица, быстро проявил лидерские качества. Его, когда-то блестящий и изысканный, теперь же – перепачканный и заметно пообтрепавшийся, далматик свидетельствовал о декурионском статусе своего хозяина. Когда путники увидели, что их преследуют охотничьи собаки, тощие лохматые псы одной из британских пород, именно он потянул за собой своих новых товарищей, уговорами и запугиваниями заставляя их находить в себе новые силы для невыносимого многочасового ухода от погони. Сбить собак со следа они, измученные и истощенные, смогли, лишь переправившись через проточные воды.
