Взяв оружие, Шарп подержал его в руке.
– Красивое, сэр, что и говорить, но красота точности не добавляет. Старое привычнее да и надежнее. – Он постучал по ложу тяжелого французского мушкета.
– Ошибаетесь, – возразил Гуден. – Это винтовка.
– Винтовка! – Шарп, конечно, слышал о таком оружии, но никогда не держал его в руках. Заглянув в ствол, он увидел нарезные спиральные бороздки. Говорили, что бороздки заставляют пулю вращаться, и из-за этого винтовка бьет точнее гладкоствольного мушкета. Почему так происходит, Шарп, естественно, не знал, но все, с кем ему доводилось обсуждать достоинства винтовки, клялись, что это истинная правда.
– И все-таки... – Он недоверчиво покачал головой. – Четверть мили? Далековато для пули, даже если она и крутится.
– Эта винтовка убивает с четырехсот шагов, – уверенно заявил Гуден. – Кстати, она заряжена, – добавил полковник, и Шарп, вглядывавшийся в темную глубину ствола, отдернул голову. Француз рассмеялся. – Заряжена самым лучшим порохом и пулей, хранившейся в промасленной коже. Хочу посмотреть, как вы стреляете.
– Нет, сэр, вы хотите посмотреть, смогу ли я подстрелить соотечественника.
– И это, конечно, тоже, – легко согласился Гуден и рассмеялся, нисколько, однако, не смутившись из-за того, что его тайный план раскрыт. – При такой дальности цельтесь футов на шесть-семь выше. Для вас, Лоуфорд, у меня другая винтовка, хотя многого от писаря ждать не приходится, не так ли?
– Я постараюсь, сэр, – пообещал лейтенант, принимая оружие. Если ему и недоставало навыков заряжения, это вовсе не означало, что он плохо стрелял: на охоту его брали с восьми лет.
– Некоторые не могут заставить себя стрелять по бывшим товарищам, – тихо сказал полковник, – и я хочу убедиться, что вы не из их числа.
– Будем надеяться, что среди тех паршивцев есть и офицеры, – пробормотал Шарп, – извините, конечно, сэр.
– Вон они! – воскликнул Гуден, и действительно из-за кустов под двумя пальмами появились трое красномундирников. Вооруженные подзорными трубами, они рассматривали крепостные стены. Неподалеку паслись три лошади.
Шарп опустился на колено перед ружейной бойницей. Чисто инстинктивно он понимал, что дистанция слишком велика для огнестрельного оружия, но о винтовках говорили, что они способны на чудеса, и ему не терпелось самому проверить слухи.
– Бери того, что слева, Билл, и стреляй сразу после меня. – Он оглянулся – полковник отошел на несколько шагов, чтобы дым от выстрелов не мешал оценить результат, и поднял подзорную трубу. – Целься как следует, – тихо добавил Шарп. – Это, скорее всего, просто какие-то кавалеристы, так что если всадим им в задницу по пуле, большого вреда не будет. – Он прицелился. Прицел у винтовки был совсем другой, не то что грубая нашлепка, служившая мушкой для мушкета. Человек, стоящий перед наведенным на него с расстояния в пятьдесят футов мушкета, имеет неплохие шансы уцелеть – точность же прицела винтовки, казалось, подтверждала ее репутацию. В руки Шарпу попало настоящее орудие убийства.
Он устроился поудобнее, подвел прицел к мишени и осторожно поднял ствол, чтобы придать пуле нужную траекторию. Ветра практически не было, так что выстрелу ничто не мешало. Шарп никогда не стрелял из винтовки, но знал, что в таком деле главное – здравый смысл. Мысль о том, что пуля может убить своего, ничуть его не беспокоила. Печальная необходимость, тяжкая обязанность – но иначе доверия Гудена не заслужить. А без доверия не будет и свободы, которая могла бы дать возможность уйти из города. Он глубоко вдохнул, наполовину выдохнул и потянул за спусковой крючок. Отдача получилась более резкая, чем при выстреле из мушкета. Лоуфорд выстрелил почти сразу вслед за ним, и дымок от его винтовки смешался с облачком, поднявшимся из дула винтовки Шарпа.
– Писарь выиграл! – с нескрываемым удивлением воскликнул Гуден, опуская подзорную трубу. – Ваша, Шарп, прошла дюймов на шесть выше, а вот вы, Лоуфорд, своего, похоже, уложили наповал. Отличная работа! Просто отличная!
Лейтенант покраснел, но промолчал. Вид у него был обеспокоенный, однако полковник приписал растерянность природной застенчивости.
– Это ваш первый? – мягко спросил он.
– Так точно, сэр, – ответил Лоуфорд, не покривив против истины.
– Вы заслуживаете лучшего, чем быть простым писарем. Отличный выстрел. Вы оба молодцы. – Он забрал винтовки и, посмотрев на огорченного Шарпа, рассмеялся.
– Ожидали лучшего?
– Так точно, сэр.
– У вас еще получится. Шесть дюймов в сторону на таком расстоянии – очень хороший выстрел. Очень хороший. – Повернувшись, Гуден увидел, как двое красномундирников оттаскивают третьего к лошадям. – Думаю, – продолжал он, – у вас природный талант, Лоуфорд. Поздравляю. – Полковник пошарил в сумке и извлек горсть мелких монет. – Аванс в счет платы. Отлично. Свободны!
Шарп бросил взгляд на западную стену с надеждой разгадать ее тайну, но не увидел ничего особенного и, повернувшись, последовал за Лоуфордом вниз. Лейтенанта трясло.
– Я не хотел его убивать! – прошипел он.
– А я хотел, – пробормотал Шарп.
– Боже, что я наделал! Я ведь целился левее!
– Не будь дураком! – оборвал Лоуфорда Шарп. – Ты добыл нам свободу. И правильно сделал. – Взяв лейтенанта за руку, он потащил его в таверну. Типу был мусульманином, а мусульмане, как известно, проповедуют трезвость, но большинство жителей Серингапатама составляли индусы, и султану достало мудрости не закрывать таверны. Ближайшая к солдатским баракам представляла собой большое, открытое с улицы помещение с десятком столов, за которыми старики играли в шахматы, а молодежь похвалялась воинскими подвигами. Хозяйка таверны, крупная женщина с твердым взглядом, предлагала широкий выбор напитков: в первую очередь, конечно, вино и арак, но также и весьма необычного вкуса пиво. Шарп, выучивший не более пары слов на местном языке, указал на бочку с араком и поднял два пальца. Полосатые туники и мушкеты помогали им сойти за своих, не привлекать ненужного внимания и не возбуждать враждебности. – Держи. – Он поставил выпивку перед лейтенантом. – Выпей.
Лоуфорд выпил. Залпом.
– Я еще не убивал людей, это первый, – прошептал он, щурясь от крепости напитка.
– Тебя это беспокоит?
– Конечно! Он же был британцем!
– Если хочешь содрать шкуру с кошки, не бойся испачкаться в крови, – утешил лейтенанта Шарп.
– Господи! – сердито бросил Лоуфорд.
Шарп подлил арака из своей кружки в кружку лейтенанта и сделал знак ходившей между столами девушке с кувшином.
– Так было нужно.
– Если бы я промахнулся, как ты, – горестно произнес лейтенант, – Гуден все равно был бы доволен. Ты стреляешь лучше.
– Я стрелял на поражение.
– Что? – изумился Лоуфорд.
– Боже мой, Билл! Нам надо было произвести впечатление на этих ублюдков! – Шарп благодарно улыбнулся девушке, которая наполнила их кружки, и бросил в деревянную миску несколько медных монет. В другой миске лежали какие-то орешки, которыми другие посетители закусывали выпивку, но Шарпу они показались слишком острыми. Подождав, пока девушка отойдет, он снова посмотрел на опечаленного лейтенанта. – А ты думал, все будет легко?
Лоуфорд помолчал, потом пожал плечами.
– Честно говоря, я считал наше предприятие безнадежным.
– Тогда зачем пошел?
Держа чашку обеими руками, Лоуфорд пристально посмотрел на Шарпа, будто взвешивая, стоит отвечать или нет.
– Хотел быть подальше от Морриса, – признался он наконец. – Ну и... хотелось приключений. – Лейтенант смущенно замолчал, жалея о том, что наговорил лишнего.
– Моррис – скотина, – с чувством заметил Шарп.
Лоуфорд нахмурился.
– Он просто устал, – с легкой укоризной сказал он и направил разговор в сторону от опасной темы, чреватой критикой старших офицеров. – А еще я пошел, потому что многим обязан своему дяде.
– И чтобы отличиться?
Лейтенант поднял голову, немного удивленно посмотрел на собеседника, потом кивнул.
– Да, и поэтому тоже.
– Как и я. Только сначала, пока генерал не сказал, что мы пойдем вдвоем, я собирался сбежать.
Откровенное признание рядового шокировало Лоуфорда.
– Ты хотел дезертировать? Правда?
– Ради бога, перестань! Как ты думаешь, легко служить под таким офицером, как Моррис, и таким сержантом, как Хейксвилл? Эти скоты нас и за людей не считают. А ведь большинство хотят исправно и честно делать свое дело. Ну, может, не совсем честно. Деньги ведь нужны всем. И к бабе иногда тянет. А вот чего никому не хочется, так это чтобы его били. И драться мы умеем по-настоящему. Если бы нам доверяли, а не обращались, как с врагом, мы бы творили чудеса.
Лоуфорд промолчал.
