В дверь постучали. Получив разрешение, в кабинет вошла женщина лет сорока в форме с прапорщицкими погонами и положила на стол перед Власовым аудиокассету. Фридрих предпочел бы накопитель с цифровой записью, но пришлось удовольствоваться предложенным,
- У вас еще какой-то вопрос? - сухо осведомился хозяин кабинета, видя, что гость не спешит подниматься.
- Да. Вам известно, что вчера в аэропорту Внуково задержана дойчская журналистка Франциска Галле?
- И что? Это дело целиком в компетенции криминальной полиции. Какое отношение оно имеет к вам?
- Она - гражданка Райха.
- Вы представляете имперский МИД?
- Вы прекрасно понимаете, кого я представляю.
- Если все это - часть операции Имперской Безопасности, ей следовало прежде всего уведомить российские органы и получить наше согласие. А сейчас делу уже дан законный ход. Нынче не сорок третий год, знаете ли. Россия - суверенная держава.
- Если Россия и теряла свой суверенитет, то как раз до сорок третьего года, - ответил Фридрих, не скрывая раздражения. Видение этого субъекта в кабинете с алыми знаменами и портретом Дзержинского на стене стало особенно отчетливым. - Большевики захватили власть военным путем и оккупировали страну. А в сорок третьем году Россия была освобождена союзными войсками...
- Господин Власов, нет никакой необходимости читать мне политинформацию, - перебил хозяин кабинета. - Лучше прочитайте ее тем, кто шлет в нашу страну своих представителей, доверху накачанных наркотиками. Насколько я знаю, в Райхе за наркотики расстреливают.
- Она не наш представитель, - устало сказал Фридрих. - Вот уж на кого она похожа менее всего.
- В таком случае, почему она вас так интересует? Вы, разумеется, вправе не отвечать, - спохватился дэгэбэшник, - но и мы не обязаны давить на наших коллег из полиции.
- Ну хотя бы потому, что ей был введен тот же наркотик, что и Веберу, - рискнул Власов. И попал.
- Откуда вам это известно, если, как вы утверждаете, РСХА не имеет к этому отношения?
Фридрих улыбнулся: - Но ведь и вам кое-что известно об этом деле, хотя оно находится в ведении исключительно криминальной полиции?
- Хорошо, не будем играть в кошки-мышки. Она, как вы заметили, гражданка Райха. И, что еще более важно, нам известны ее политические взгляды. Вам, конечно, тоже.
- Конечно.
- Значит, вы хотите попросить, чтобы мы вывели ее из игры? Пустили в разработку по полной программе?
- Напротив, я прошу освободить ее как можно скорее. Идеально, если она выйдет на свободу сегодня.
- Вот как? - дэгэбэшник, похоже, впервые за весь разговор был по-настоящему удивлен. - Вообще-то, это будет непросто. Все же наркотики - серьезное обвинение и в России. А у нее с собой было два десятка ампул.
- Ну вы же прекрасно понимаете, что ее подставили. У либералов, конечно, часто мозги набекрень, но не до такой же степени, чтобы вкалывать себе дозу тяжелого наркотика в самолете, прямо перед посадкой в международном аэропорту! Что говорит она сама?
Хозяин кабинета подумал пару секунд, затем, как видно, все же решил играть в открытую:
- Говорит, что ничего не знает о штрике. Что хотела сделать себе обычную инъекцию инсулина. Собственно, на коробке и на ампулах действительно написано, что это инсулин. Реально во всех был штрик.
- Значит, у нее диабет! Надеюсь, ей была оказана необходимая помощь? ("Черт, не хватало только, чтобы эти ослы ее уморили...")
- Не беспокойтесь за нее. В Бутырке хорошая больница. Но диабет или нет - это вопрос неоднозначный.
- Что значит "неоднозначный"? Ей сделали анализы?
- В моче сахара нет. В крови уровень повышен, но не запредельно. Это может означать диабет, а может, и нет. В таких случаях положено наблюдать больного в условиях стационара и делать повторные анализы с интервалом в несколько дней.
- Несколько дней? Нет, это нелепо. Она должна быть на свободе сегодня, в крайнем случае завтра.
- Что значит "должна"? Кому должна? Существует порядок, господин Власов. Разве порядок - это не то, на чем стоит Райх? И согласитесь, что псевдо-инсулин и симуляция диабета - это не такой уж плохой камуфляж для наркокурьера.
- Согласился бы, если бы ее взяли с этими ампулами на таможне. Да и то - лишь двадцать разовых доз, маловато для коммерческого курьера... Но раз она ввела это себе, значит, была уверена, что там действительно инсулин.
- Скорее всего, вы правы. Но еще раз повторю - люди порой совершают очень глупые поступки. Тем более наркоманы, которым приспичило получить очередную дозу.
- Вы понимаете, что, если вы ее не выпустите, пресса поднимет визг? Не ручная российская пресса, конечно же. А западные корреспонденты, аккредитованные в Москве. Достанется и нашим, и вашим.
- Волков бояться - в лес не ходить, господин Власов. А это даже не волки. Это шавки. С каких это пор в Райхе прислушиваются к их лаю?
- Не прислушиваются, когда речь идет о действительно принципиальных вопросах. Но нет смысла провоцировать лай по пустякам. Буду говорить прямо: как вы знаете, в Райхе готовится референдум. Который должен раз и навсегда заткнуть глотки нашим врагам, показав, что народы Райха отвергают атлантистскую модель демократии. Показав в полном соответствии с принципами этой модели - всеобщим, равным, тайным и прямым волеизъявлением. И здесь все должно быть безупречно. Мы не должны дать врагу ни единого повода для придирок, для обвинений, что референдум был подтасован, превращен в фарс и так далее. Теперь вы понимаете, почему нам не нужен скандал вокруг ареста оппозиционной журналистки по явно сфабрикованному делу?
- В любом случае, мы не можем прямо приказать криминальной полиции взять и отпустить ее. Крипо выведены из подчинения ДГБ шесть лет назад.
- Формально - да.
- Формально - не формально, а здесь, раз уж у нас пошел такой откровенный разговор, есть свои игры. И свои козыри, которые нам тоже не хотелось бы пускать в ход по пустякам.
"А ведь сейчас, пожалуй, он и впрямь искренен, - подумал Фридрих. - Взаимная нелюбовь крипо и госбезопасности известна. Может быть, она отступает в сторону, когда речь идет о долге, но насолить по мелочи, упереться там, где есть формальный повод - это святое."
- Пожалуй, мы могли бы ее депортировать, - предложил хозяин кабинета. - Выслать обратно, и пусть уже дальше ваши сами с ней разбираются.
- Нет! - быстро сказал Фридрих. В Райхе пользы от Галле было бы немногим больше, чем в русской тюрьме. - Все гораздо проще. Вам пришлют копию ее медицинской карты, и с диабетом все прояснится. Однозначно и официально.
- Да... но тогда она из обвиняемой превратится в потерпевшую и, возможно, свидетельницу...
- Это уже наша забота. Ей подсунули наркотик на территории Райха. От вас нам нужно только, чтобы русские спецслужбы оставили ее в покое. Мы сами проведём расследование. Если госпожа Галле замешана в чём-то предосудительном, она ответит по всей строгости законов Райха. Об этом мы позаботимся.
- Что ж, - произнес, чуть подумав, хозяин кабинета, - пожалуй, такой вариант устроит все заинтересованные стороны.
"Кроме одной, - подумал Власов. - Той, которая это все подстроила."
Kapitel 11. Тот же день, поздний вечер. Москва, Трубниковский переулок, 30
Вернувшись домой, Фридрих первым делом включил рехнер и проверил почту. Наконец-то! Власов открыл отчет и углубился в чтение.
"Для служебного пользования.
Штрик, strike, der Strick (в документах Управления обозначается аббревиатурой Sk-1). Быстро набирающий популярность "тяжёлый" наркотик.
Название. Видимо, от англ. strike - "удар", по иной версии - в значении "забастовка"; словосочетание brain strike, описывающее действие препарата, может пониматься в обоих смыслах. В странах Райхсраума (в первую очередь в России) наиболее известен как "штрик". Типичный пример ложной этимологии: малограмотные молодые люди читают английское слово по правилам дойча. Прочие жаргонные названия препарата на русском - "верёвочка", "проказник", "шалый" (первые два слова соответствуют обычным значениям слова der Strick), а также "сладкий", "шампунь", "грязь", и ещё около десятка слов. Распространено также китайское название "хей кэ".
Происхождение. Синтезирован в США не раньше декабря 1988 и не позднее марта 1989 г. По официальной информации американской Администрации по борьбе с наркотиками, создателем препарата является студент-химик из Университета Оклахомы, впоследствии скончавшийся от передозировки. Согласно принятому в США Акту о предотвращении моральных страданий, его имя не разглашается в интересах родственников. Оперативная разработка установила имена трех студентов химического факультета упомянутого университета, умерших с января 1989 по настоящее время: Чарльз Лерой, Габриэла Лопес и Марк Вудс. В двух первых случаях причиной смерти является, предположительно, передозировка неустановленного наркотика, в последнем - авария при управлении автомобилем в нетрезвом виде. Разработка контактов вышеупомянутых лиц дополнительной значимой информации не дала.
