Наконец судья стала зачитывать свое решение, суть которого заключалась в том, что в жалобе адвокату отказать, а мотивы: подозреваемая может скрыться от следствия, так как обвиняется в совершении тяжкого преступления. Что же касается жалобы адвоката в отношении видеозаписей и подслушанных разговоров, то суд не учитывает это как доказательства, а берет только во внимание.
«Ничего себе формулировочка! – подумал я. – Только принимает во внимание! Вроде бы это не доказательства, и в то же время, извините, выпустить ее мы не можем». Конечно, я прекрасно понимал, что прокурорский работник и судья – люди из одной упряжки. Конечно, они вместе обедают, общаются. И вряд ли можно было ожидать другого решения.
Мне стало не по себе. Я подошел к Марине, но конвоир сразу же сказал:
– Не положено!
– Как это не положено? – запротестовал я. – Я же адвокат!
Судья услышала наш разговор и сказала конвоиру:
– Да, ему можно, это ее адвокат.
Марина прошептала мне:
– Будьте осторожны! Там, в коридоре, враги Андрея! Он должен им крупную сумму денег! Я очень боюсь! Они могут меня убить!
Теперь я понял, почему те люди так посмотрели на меня.
– Не волнуйтесь, – сказал я, – завтра к вам приду, и мы придумаем новую защиту!
Вскоре Марину увели. Я подошел к столу, стал собирать свои бумаги. Тут я увидел, что в зал судебных заседаний зашел следователь Самохин. Лицо его было веселым, он выглядел победителем. «Ничего, – подумал я, – это еще не последняя наша встреча! Мы с тобой еще повоюем!»
Собрав свои вещи, я вышел на улицу. Только подошел к своему автомобилю, как неожиданно на мое плечо легла чья-то рука. Я обернулся. Передо мной стоял парень в кожаной куртке, с короткой стрижкой, с типично бандитским лицом.
– Молодой человек, – сказал он мне, – с вами поговорить хотят. Пойдемте!
Я попробовал было отказаться, но парень крепко взял меня за руку и потянул в сторону от машины.
Пройдя несколько шагов, мы подошли к серому «Мерседесу» четыреста двадцатой модели, очень похожему на «шестисотый», только другого класса. Стекло медленно опустилось, и на заднем сиденье я увидел двух крупных мужчин, которых я встретил в коридоре суда. Один из них вышел и, обратившись ко мне, сказал:
– Я так понимаю, что вы адвокат?
– Да, адвокат. А в чем дело?
– Можешь ее вытащить? – неожиданно перешел на «ты» мужчина.
– Я, собственно, и стараюсь это сделать…
– Слышь, вытащи ее обязательно! Мы тебе бабок пришлем, хороших! Нам она тут живая нужна!
– А зачем она вам нужна? – осторожно спросил я.
Первый мужчина хотел, наверное, сказать, что это не мое дело, но второй, упреждая его, неожиданно вступил в разговор:
– Нам поговорить с ней нужно по серьезной теме. Бабки ведь пропали. Вы, наверное, знаете об этом? Так что она нам на свободе нужна, а не там, в зоне… Впрочем, мы ее и в зоне найдем, – добавил мужчина.
– В общем, это, адвокат, давай работай хорошо, – снова заговорил первый. – Мы тебе еще позвоним.
«Ничего себе, – подумал я, когда „Мерседес“ уехал, – хорошенькое начало! Кто эти люди? Конечно, мафия. На обычных бизнесменов они совершенно не похожи…»
Я сел в машину и поехал в сторону дома. Однако вскоре почувствовал, что за мной кто-то едет. Вишневая «девятка» с тонированными стеклами пристроилась сзади и все время тащилась за мной. Господи, конечно же, за мной пустили слежку!
Я свернул на другую улицу. «Девятка» шла за мной. Я начал лихорадочно соображать, чего от меня хотят. Может, меня и дома ждет какой-нибудь сюрприз – засада, и со мной там будут разбираться? Но, с другой стороны, зачем меня трогать? Наоборот, они заинтересованы, чтобы я освободил Марину. Нелогично получается…
Вскоре я заметил, что «девятка» свернула в другой переулок. У страха глаза велики…
Но, подъехав к дому, я обратил внимание, что во дворе стоит незнакомая машина, «Ауди-80», в которой сидят два парня. Мне почему-то показалось, что они ждут меня. А может, это киллеры? Ладно, совсем ты, адвокат, запаниковал! Соберись, все будет нормально!
Утром позвонили с работы и сказали, что следователь Самохин ждет меня в прокуратуре на процессуальные действия. Теперь, как я понял, он решил все свои вызовы проводить официально. Да ради бога!
Вскоре я подъехал к зданию прокуратуры. Отыскав на первом этаже кабинет Самохина, я заметил, что рядом в коридоре сидит молодая девушка в темном плаще и темной косынке. Наверное, к нему… Да мало ли кто к нему ходит, наверняка он не одно дело ведет.
Я постучал.
– Входите! – раздалось из-за двери.
Я вошел. Самохин посмотрел на меня и тут же отвел взгляд в сторону.
– Вызывали? – спросил я, специально подчеркивая значимость его фигуры.
– Я попросил вас прийти, чтобы ознакомить с заключением экспертизы, – сказал Самохин. – Пожалуйста, прочтите и распишитесь.
Я взял листок, лежащий на столе. По результатам экспертизы было установлено, что взрывное устройство, в котором находилось столько-то граммов тротила – заряд был достаточно большой, – управлялось дистанционным управлением. Я подписал.
– И что из этого следует? – спросил я.
– Во-первых, то, что заряд был слишком большой и практически невозможно определить, кто погиб…
– Я вас не понимаю. Вы хотите сказать, что банкир Солодовников жив?
– Нет, в том, что Солодовников мертв, сомнений нет. А вот в том, что погиб Сергей Ломакин, у нас сомнения…
– Почему?
– Никто не смог его опознать. Я вызвал его сестру, она в коридоре сидит, вы, вероятно, ее видели… Так вот, я допросил ее, и у меня возникли сомнения, что Ломакин погиб.
– Так кто же тогда погиб?
– Не знаю. Это только мои домыслы. Но самое главное, как вы видите, – это дистанционное управление, – сказал следователь с ехидной улыбкой.
– И что из того?
– Кто-то же им управлял!
– И кто же?
– Если Ломакин жив, то он и управлял. А может быть, и не Ломакин. А может, и ваша подзащитная им управляла!
– Ну, вы такие смелые предположения делаете! – улыбнулся я. – Кстати, вы нашли пульт дистанционного управления?
Самохин опустил глаза:
– Не нашли, но ищем.
– Ну что, я могу быть свободен? – спросил я.
– Конечно, – кивнул Самохин.
Я хотел уже выйти из кабинета, но неожиданно услышал его голос:
– Надеюсь, вы ничем особенным со своей подзащитной в тюрьме не занимаетесь?
– А что вы имеете в виду? – оглянулся я.
– Да ничего… Просто я предполагаю, что там все записывается или прослушивается. Так что, господин адвокат, будьте поосторожней…
Что за намеки? Чем я не должен заниматься? Или не должен что-то ей носить?
Я закрыл дверь. Девушка в трауре. Она подняла на меня глаза.
– Извините, пожалуйста, – обратился я к ней, – я адвокат жены погибшего Андрея Солодовникова. Как я понимаю, вы – сестра Сергея Ломакина?
– Да, – тихо сказала девушка.
– Можно вас спросить?
Девушка кивнула.
– Вы были на опознании своего брата?
– Да, была.
– Вы определили, что это он?
– А что можно было определить? От него ничего не осталось… Так, одежда кое-какая, часы его да цепочка с перстнем каким-то образом уцелели, которые он носил…
«Да, не густо», – подумал я.
– Я хочу вам сказать, господин защитник, – неожиданно заявила девушка, – что я вам не союзник. Я не любила эту фифочку. Это из-за нее Сережа погиб, – девушка стала вытирать носовым платком мокрые от слез глаза.
Господи, кто же мои союзники, где они? Везде одни недоброжелатели…
Прошло некоторое время, я был вынужден заниматься своими старыми делами и клиентами. Марину несколько дней не посещал, но на следующий день после освобождения одного моего старого клиента я поспешил к ней в следственный изолятор, дабы поставить в известность о результатах недавней экспертизы.
Поднявшись на третий этаж, я быстро заполнил требование вызова. Написав номер ее камеры, я передал листок женщине, сидящей в картотеке. Та сверила данные с карточкой, неожиданно зачеркнула написанное, пометив красным карандашом «Карцер», и вернула листок мне.
– Что это значит? – удивился я.
– То, что ваша клиентка в карцере, – сухо ответила женщина.
Господи, что же случилось?
Через полчаса ко мне ввели Марину. Она была снова одета в тренировочный костюм, какая-то осунувшаяся. Я шагнул к ней. Она остановилась.
– Не подходите ко мне близко, – сказала она, – от меня плохо пахнет. Я уже три дня не умываюсь.
– Почему ты попала в карцер? – спросил я.
– Ой, нервы у меня не выдержали! В камере сцепилась с одной алкоголичкой.
– По какому поводу?
– Она приставать ко мне начала, гадости всякие говорить, ну я и не выдержала.
– Ну-ка, рассказывай подробно!
Через несколько минут я все узнал.
Оказывается, Марина сцепилась с женщиной, которая тоже сидела за убийство мужа, у которой уже состоялся суд, и она получила девять лет.
– Девять лет? – переспросил я.
