сумке, облачилась в легкое кашемировое пальто, родом из моей прошлой жизни. И тут же спустилась на улицу. Машина Фархата в этот миг скрылась за поворотом и я, зачем-то, навсегда отпечатала в памяти яркие фары на черном багажнике.
А меня уже ждал водитель возле другого автомобиля, услужливо открывая дверь. Назвала ему адрес банка и отправилась в путь.
В отделении банка провела меньше часа. Все формальности были улажены сотрудником, как только он увидел имя Дамира на чеке. Выдав сумму в самых крупных купюрах, меня сопроводили до автомобиля и вежливо поблагодарили за выбор именно их компании. На миг вновь ощутила себя в прошлой жизни. Жена Дамира Амирова – это всеобщее уважение и почтение в независимости от того, где находишься и как ты одета. Но теперь я больше ему не жена. Теперь мы чужие люди. А наше прошлое навсегда осталось за дверьми белокаменного особняка.
Попросила водителя отвезти меня до больницы, надежно прижимая к груди упакованные в непрозрачную пленку деньги.
- Тим… - шепотом произнесла я, разглядывая город за тонированным окном. Мысли полностью переключились на сына, на предстоящую операцию, на наше с ним счастливое и свободное будущее. Как только он выздоровеет – мы переедем. Куда-нибудь подальше от душного мегаполиса. В глубинку, где много природы, и кругом только простор. Я представляю, что рядом с нашим будущим домом будет тот самый золотисто – зеленый луг из счастливого сна. И что мы обязательно будем любить там гулять. Несомненно, заведем большую собаку – Тим так долго ее просил, а я не могла из-за малометражки, в которой мы с ним ютились. А потом он заболел, и я проклинала себя за то, что лишила ребенка такого простого счастья в виде пушистого друга. Но теперь всё будет иначе – беззвучно обещаю я нам обоим.
В больнице пришлось провозиться гораздо дольше, хотя ноги уже нетерпеливо переминались и сами готовы были нести меня в палату к ребенку. Но сначала нужно было подписать кипу бумаг в кабинете врача, затем отсидеть огромную очередь в бухгалтерию клиники. Вновь заполнить бумаги на внесение денег на государственный счет. И только спустя два часа я смогла рвануть к сыну.
Он ждал меня. Я видела по глазам. Холодная сталь маленького детского взора вдруг озарилась светом, стоило Тиму взглянуть на меня. Он тут же приподнялся в кровати. И, не сумев справиться с нахлынувшим в душу малютки, потоком чувств, горько заплакал.
- Тимми, Тим, сыночек…! – тут же воскликнула я и бросилась его обнимать. – Всё! Всё! Всё закончилось! Теперь я всегда буду рядом, ты слышишь?
Отчаянно прижимала парнишку к себе, пока сердце стучало, грозясь выпрыгнуть из груди.
- Скоро тебя вылечат. Скоро ты будешь здоров. – шептала, зацеловывая бледные детские щечки. – Скоро ты будешь совсем здоров.
Я повторяла это снова и снова, пока Тимми не успокоился, прекратив надрывно вдыхать сдавленный воздух с нотками хлорки и медикаментов.
Так мы просидели час или два, пока я не вспомнила, что у входа в больницу меня все еще ждет черный автомобиль.
Пообещав сыну вернуться, как можно скорее, я выскользнула из палаты.
Нет. Больше я в особняк не вернусь. Ни за вещами, ни за воспоминаниями. Теперь, когда надобности покидать Тима нет, я просто не смогу больше этого сделать. Наплевав на все, решаю даже не ехать в старую квартиру на окраине города. Буду в больнице, пока не проведут операцию.
Водитель вновь покинул автомобиль, чтобы открыть для меня дверь. Но я уже точно решила его отпустить и навсегда разорвать контакт с прошлой жизнью.
Не успела и слова сказать, когда у мужчины зазвонил телефон. Придерживая дверцу машины, он взял трубку. Сухо выслушал собеседника и растерянно посмотрел будто сквозь меня.
Сердце надрывно дрогнуло, словно что-то почувствовав.
Мужчина убрал мобильник в карман, а сам остался растерянно стоять, опираясь о дверь.
- Что случилось? – не удержалась я от вопроса. Где-то в глубине подсознания ярко пульсировало: «Тебе не стоит об этом знать. Тебя это всё уже не касается».
Охранник отстраненно мотнул головой, мол «не положено говорить». Но я настояла:
- Я жена Дамира. – давила фиктивным фактом и парень сдался.
- Дамир Ринатович в больнице при смерти. Их машину взорвали по пути в аэропорт. Конкурентам слишком сильно мешала сделка, которую они собирались заключить. Фархат мёртв.
Глава 22
Страшная фраза прогрохотала как гром среди ясного неба.
«Дамир Ринатович в больнице при смерти…» «Фархат мёртв…» «Я должна быть в этом моменте, чтобы навсегда попрощаться…» «Ты спасешь меня, если останешься рядом…» - по кругу маячило в голове как старая заезженная пластинка.
Взглянула на парня ошалевшими от шока глазами и отшатнулась. Ноги подогнулись в коленях, и я рухнула прямо на бордюр возле клиники. Он даже не попытался меня удержать. Скорее сам готов был рухнуть туда же – до того растерянным было суровое мужское лицо.
Я смотрела на него несколько секунд и думала, до чего же такое выражение не вяжется с грубой щетиной, узкими губами и сухим взглядом. Будто на человека надели маску. Я не думала о Дамире или Фархате. Я думала о лице незнакомого мне охранника.
До тех пор, пока мозг не устал сопротивляться принятию страшной новости.
Порыв резкого ветра забрался под воротник свитера. И мягкое кашемировое пальто, родом из прошлой жизни, уже не спасало. Стало безумно холодно.
Не верю. – первая сознательная мысль, которая зародилась в рассудке. Не верю, этого просто не может быть. Всё это страшная шутка или бездушный розыгрыш. Но не реальность. Ведь это же Дамир, Фархат. С ними не могло ничего случиться.
А потом накатило ожесточение. Почему всё это происходит сейчас?! Сейчас, когда всё почти что закончилось хорошо! Когда я почти что осталась свободной душой и телом! Когда я покинула прошлое без тяжелого камня на совести! Когда я была уверена, что Дамир отпустил меня по собственной воле, а Фархат больше не станет подводить себя под смертную казнь ради помощи!
Сразу следом захотелось отмотать время назад. Или вспомнить что-то чрезвычайно важное. Совершить какое-то волшебное действие. Найти кнопку «delete» в жизни и удалить этот день. Переиграть. Переписать. Уберечь их от страшных последствий свирепого мира большого бизнеса. Предупредить. Спасти.
Но в конце концов я лишь устало закрыла глаза, ощущая себя в полной прострации.
Сознание будто прошло все три стадии принятия неизбежного за пару секунд – отрицание, гнев
