Рейтинговые книги
Читем онлайн Анархия – мать порядка - Александр Шубин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 84

Идея “единого революционного фронта против контрреволюции” была доложена Антоновым-Овсеенко Раковскому и Подвойскому[277]. Идея оказалась наредкость жизнеспособной, потому что давала реальное решение одной из основных проблем революционного процесса – проблемы монополизма власти. Идея единого фронта революционных сил будет использоваться в политике Коминтерна и с новой силой возродится в форме Народного Фронта 30-х гг. и окажет большое воздействие на ход Испанской революции.

Махно добивался также освобождения украинских анархистов из заключения Чека[278], но решение этого вопроса было отложено. Были ликвидированы большевистские военные комендатуры на территории района[279]. Антонов-Овсеенко добился также поставки необходимых махновцам медикаментов, денежных средств и даже некоторого количества оружия[280]. 1 мая бригада была выведена из подчинения дивизии Дыбенко и подчинена формирующейся 7 дивизии, которая так и не стала реальным формированием. Фактически не только 7 дивизия, но и вся 2 армия состояли из бригады Махно и нескольких полков, значительно уступавших ей по численности[281].

4-5 мая махновский район посетил член Политбюро РКП(б) Лев Каменев. Несмотря на внешние признаки единства, он требовал ликвидировать политические органы движения и прежде всего ВРС. Стало ясно, что идея революционного фронта не пришлась ко двору. После посещения Махно Каменев публично заявил, что "все слухи о сепаратистских и антисоветских планах бригады повстанцев тов. Махно ни на чем не основаны". Но в действительности Каменев был настроен иначе. В послании Ленину он сообщал: "полагаю, что Махно не решится сейчас же поддержать Григорьева, но почва для выступления там вполне подготовлена"[282].

* * *

Новый повод к нарастанию взаимного недоверия подал атаман Григорьев, поднявший 6 мая мятеж на правобережной Украине. Накануне мятежа Григорьева уполномоченный ЦК КП(б)У Я. Гамарник докладывал, что обстановка у Григорьева гораздо благополучнее, чем у Махно[283].

Еще бы – сам Григорьев! Победитель Антанты. Во время Мировой войны он стал прапорщиком и георгиевским кавалером, благодаря знакомству с Петлюрой стал подполковником. Участвовал в создании украинской армии, служил и Центральной раде, и гетману, при котором стал полковником. Но господство немцев на Украине не устраивало Григорьева, как и большинство украинцев. По указанию Петлюры он уходит со службы и вскоре поднимает восстание в Херсонщине, где и партизанит до ухода немцев. В декабре 1918 г. атаман контролировал почти всю Херсонщину, но порты Украины заняли силы Антанты, раздосадовав Григорьева. Григорьевцы продолжали нападать на французов и греков уже тогда, когда Директория добивалась признания Антантой. В то время как Директория эволюционировала вправо от социал-демократии, Григорьев стал симпатизировать украинским левым эсерам. Но главным для него оставался украинский национализм, который сочетался с антиимпериализмом – теперь антиантантовским.

Когда на Украину вошла Красная армия, Григорьев в январе 1919 г. объявил себя сторонником советской власти. Его отряды вошли в ту же Первую Заднепровскую дивизию, что и Махно. Бригада Григорьева быстро выросла до нескольких тысяч бойцов – смесь советской и национальной идей оказалась популярной на Правобережье. «Выносными мозгами» Григорьева работали украинские левые эсеры – боротьбисты. 10 марта Григорьев разгромил французов, греков и белогвардейцев и взял Херсон. Затем интервенты потеряли Никополь, Григорьев разбил их у Березовки и двинулся на Одессу. Надо признать, что антантовские солдаты сражались неохотно на этой непонятной «войне после войны». В Париже шли дебаты о скорейшем возвращении контингента домой, и удары советских войск очень способствовали победе партии мира. 8 апреля Григорьев с триумфом вошел в только что оставленную интервентами Одессу. Там ему достались огромные запасы снаряжения, часть которого он раздал крестьянам, что еще сильнее подняло его популярность. Советское командование предложило Григорьеву план вторжения в Румынию. Учитывая, что боеспособность румынской армии была невелика, Советские войска могли в 1919 г. вторгнуться в Европу, соединиться с Венгерской красной армией и с Юга войти в раздираемую гражданской войной Германию. Головокружительная перспектива для мировой революции. И на острие главного удара – Григорьев. Есть от чего заболеть «звездной болезнью». Но большевики не доверяли националисту Григорьеву, при штабе которого агитировали украинские левые эсеры – боротьбисты. Лучше всего было бы «сплавить» его в Румынию. Григорьев постепенно становился враждебным большевистской политике. Он видел бедствия крестьянства и злоупотребления большевистских комиссаров. Взгляды Григорьева были националистическими, и он считал, что во всем виноваты евреи, пробравшиеся в большевистское руководство. Настроения в григорьевском лагере были классическим вариантом явления, которое А. Грациози назвал «стихийным национал-социализмом»[284]. Григорьев колебался – то ли взяться защищать неньку Украину от большевиков, то ли стать новым Наполеоном в борьбе с Антантой. Нарком просвещения В. Затонский удивлялся, почему задумавший мятеж Григорьев принимал у себя Антонова-Овсеенко «и дал ему спокойно уехать, не рискнувши и не догадавшись захватить в плен или пристрелить его»[285]. Но в том-то и дело, что Григорьев ни на что еще не решился. Он стоял перед выбором.

7 мая Григорьев получил приказ атаковать румынскую армию, занявшую Бесарабию. Но еще 4 мая григорьевцы начали погромы евреев и комиссаров. Командование требовало от Григорьева немедленно «прекратить безобразия». Атаман встал перед тяжелым выбором: или продолжать идти вместе с большевиками, против которых уже пошла часть его армии, или сохранить единство армии, присоединившись к восстанию против большевиков, которым он тоже не сочувствовал. Преодолев колебания, он решил быть со своими солдатами. 8 мая был издан «Универсал» Григорьева, составленный работавшими в его штабе левыми эсерами-боротьбистами. Он призывает к восстанию и созданию новой советской республики на Украине путем переизбрания всех советов на основе системы национального представительства – украинцам 80%, евреям – 5%, остальным – 15%[286]. Но то теория, а на практике григорьевцы тысячами убивали евреев и русских. 16 тыс. григорьевцев стали наступать по расходящимся направлениям, что распылило и без того небольшие силы, но расширило охват восстания почти на все правобережье (севернее уже с апреля партизанил Зеленый и другие атаманы). Восставшие заняли Александрию, Кременчуг, Черкассы, Умань, Елисаветград, Екатеринослав, вплотную приблизившись к территории «Махновии».

Красным пришлось срочно перебрасывать силы на образовавшийся «григорьевский фронт». На их стороне действовали и анархисты – в частности бронепоезд матроса Железняка. А вот часть войск, направленных против Григорьева, стала митинговать – не следует ли присоединиться к атаману.

14-15 мая красные перешли в контрнаступление от Киева, Одессы и Полтавы, громя распыленные силы Григорьева.

Во второй половине мая от григорьевцев были очищены все взятые ими города. Можно согласиться с биографом Н. Григорьева В. Савченко в том, что «Григорьев оказался бездарным фельдфебелем, не умевшим ни спланировать военную операцию, ни предвидеть последствия своих действий и к тому же постоянно находившимся в состоянии антисемитского ража»[287]. Главная угроза григорьевского восстания заключалась в том, что к нему присоединялись состоявшие из украинцев красные части. Больше всего большевики в этот момент боялись, что «детонирует» Махно.

Телеграмма Каменева к Махно по поводу выступления Григорьева выдает явное недоверие к "батько":

"Изменник Григорьев предал фронт. Не исполнив боевого приказа, он повернул оружие. Подошел решительный момент – или вы пойдете с рабочими и крестьянами всей России, или откроете фронт врагам. Колебаниям нет места. Немедленно сообщите расположение ваших войск и выпустите воззвание против Григорьева, сообщив мне копию в Харьков. Неполучение ответа буду считать объявлением войны. Верю в честь революционеров – Вашу, Аршинова, Веретельникова и др. Каменев N 277"[288].

Попытка Каменева, воспользовавшись экстремальной ситуацией, заставить Махно беспрекословно довериться центральным властям, успехом не увенчалась – батька ответил довольно двусмысленно: "Честь и достоинство революционера заставляют нас оставаться верными революции и народу, и распри Григорьева с большевиками из-за власти не могут заставить нас оставить фронт"[289].

1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 84
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Анархия – мать порядка - Александр Шубин бесплатно.

Оставить комментарий