Но тот тоже загляделся на малыша. Более того, он просунул между досок руку и пытался его погладить. Малыш, к его изумлению, не отпрянул от человеческой руки, он был привычен к таким прикосновениям.
Что же это такое — снова возопил пес. Наверное, я вижу сон! Дичь, а даже не думает удирать!… Дичь, на запах которой наш брат готов мчаться очертя голову! А мой хозяин ласкает этого несмышленыша, будто перед ним я! Что все это значит? Что творится на белом свете?
Пес опять вопросительно поглядел на хозяина. Хозяин улыбнулся. Что тут смешного? И вдруг малыш, осторожно просунув мордочку между досок, попытался обнюхать чужую собаку.
Люди! Держите меня! — простонал пес и плюхнулся на свой хвостатый зад, потому что от ужаса у него подкосились ноги.
Вместо того чтобы броситься наутек и мчаться напролом сквозь молодой ельник, он меня обнюхивает! Черт побери, кто там за дощатым забором? Я или он?
Пес, захлебываясь яростным хриплым лаем, метался вдоль забора, а детеныш косули, не двигаясь с места, сочувственно смотрел на него.
Долетев до конца забора, пес вернулся и захрипел еще отчаяннее, словно вовсе лишился рассудка.
Со двора лениво приплелся пятнистый старый сеттер с висящими ушами. Чужой пес насторожился: может, хоть эта собака разразится при виде его лаем? Ведь таковы правила древней собачьей игры! Ну, давай, давай, старик, глядишь, тогда и эта странная дичь испугается!
Но сеттер вел себя так же, как и малыш: он стоял и с некоторым превосходством взирал на чужого пса.
Что, удивляешься? Я тоже удивлялся, когда его сюда притащили, а теперь привык, И ты привыкнешь. Да, это косуля, что правда, то правда, но будь ты пообразованней, то наверняка разобрался бы, что от малыша больше не пахнет дичью. От него теперь несет курами, к которым он ходит лакомиться отрубями. Он добрый и, бывает, прыгает вокруг меня, как коза.
Пес с несвойственным ему отчаянием посмотрел на своего хозяина. Ведь положение-то ненормальное! Разве ты не видишь?
Хозяин, видимо, уже налюбовался молоденькой косулей и, заметив волнение своей собаки, прикрикнул, чтоб прекратила дурить.
Косуля должна жить в лесу, там ее дом, говорил себе пес. А я должен мчаться по ее следу и догонять. Существуют законы, нарушать которые мы не вправе. Если мы их нарушим, кто поручится, что мир не перевернется с ног на голову?
С большой неохотой пес двинулся за хозяином. А этот ненормальный малыш пошел вдоль забора, будто провожая их.
Хозяин! Ты спокойно смотришь на это? Ты одобряешь? — спрашивал пес, но хозяин не отвечал. Он спешил. Им предстоял долгий путь.
Старый сеттер сквозь щель в заборе пролез обратно во двор, а малыш все смотрел вслед чужой собаке, которая почему-то отчаянно лаяла. Малыш был убежден, что все собаки такие, как здешний сеттер, и все люди такие же добрые, как лесничий, который принес его сюда. Малыш свято верил и людям, и собакам.
Похоже, так молодая косуля собиралась со мной поиграть, изумлялся чужой пес. Разве такое бывает?
Когда турист с собакой миновали лесную опушку, пес вдруг подскочил и заметался, опустив нос к земле. Взяв след, он бросился бежать. Это был старый заячий след.
Хоть что-то, думал пес, я мчусь по следу, ибо таков закон, а заяц, что не говори, все-таки дичь. И косуля тоже. Меня не проведешь!
Хозяин сердито свистнул.
Опять делаю что-то не то, и мне влетит, думал пес, но продолжал мчаться по следу. Ему надо было мчаться, чтоб убедить себя, что мир еще не совсем сошел с ума. Достанется, конечно, ремнем, когда вернется, он это знал. Ну и пусть. Все-таки лучше, чем позволять косуле, пусть даже живущей вместе с собакой за одним забором, обнюхивать тебя!
И его обуяла какая-то странная радость: ибо теперь его стараниями опрокинувшийся было мир возвращался на круги своя.
Женщина и собака
Множество причин понуждают меня заняться вопросом о взаимоотношениях женщины и собаки, и я абсолютно исключаю попытку использовать во зло научные рассуждения о собачьем племени и оговорить женский пол. Я, поверьте, весьма далек от этого и затеял разговор, исключительно чтобы показать, как в данном случае проявляется женская натура. Ведь принято считать, что в отношениях с собакой женщине отводится роль второй скрипки. Действительно, в большинстве случаев собака признает хозяином мужчину, в то время как женщина — лишь милое и любящее дополнение к нему, но не более того. Собака удовлетворяется обществом женщины только в случае, если поблизости нет хозяина. Женщины, с чуткостью, свойственной их полу, конечно, это заметили.
Если речь идет о чем-нибудь неприятном, женщина обычно заявляет:
— Собака твоя, ты и делай!
И мужчина тащится на почту платить собачий налог, он водит собаку к врачу, потому что женщине, по ее утверждению, не хватает на это нервов… Мужчине надлежит искать и выбирать из собачьей шерсти клещей, соучаствовать в мелких и крупных хирургических вмешательствах и давать лекарство, которое собака, сами понимаете, норовит — причем успешно — выплюнуть. Женщина всегда готова убирать и вылизывать квартиру, но требует, чтобы купал собаку муж, потому что вытаскивать это мокрое чудовище из ванны — дело не женское. И муж выползает из ванной комнаты таким же мокрым, как и пес. Он обязан подтереть пол, в то время как собака, укутанная в простыню, лежит у его женушки на коленях, и она громко ее жалеет, бросая косые взгляды на мужа. Дело в том, что женщины чрезвычайно коварны.
Впрочем, в большинстве случаев собака служит женщине, и, чего уж греха таить, как частенько и ее муж, для удовлетворения врожденного тщеславия. Элегантно одетый мужчина является дополнением к новому пальто своей супруги, а красиво подстриженный пудель — необходимый аксессуар обольстительности его хозяйки. Если б пудель не был острижен по моде, а его хвостик не венчала очаровательная бомбошка, то взгляды посторонних мужчин не останавливались бы на его хозяйке с таким восхищением. Не стану утверждать, будто мужчины не гордятся своими собаками. Они не менее тщеславны, чем женщины, но не столь спесивы. Именно поэтому про женщину можно сказать «фифа», но про мужчину не скажешь «фиф»! Женщина отнюдь не считает собаку благородным животным, собака для нее что-то вроде украшения. Так же, как, скажем, мех куницы или енота служит отделкой для ее пальто, как кожа змеи, из которой сделаны ее сумочка и туфельки. Тот факт, что женщина терпит возле себя живую собачку и не требует ее меха, она объясняет своей эмоциональной и сентиментальной привязанностью к своей любимице.
Вот почему женщины всегда отдают предпочтение собакам не обычных, а экзотических пород. Иногда они пегие, иногда большие, иногда маленькие. Только женщина способна приобрести себе замшевый костюм, вопреки слезным протестам мужа утверждая, что костюм из замши ей совершенно необходим. Ведь они завели себе сеттера, и, да будет вам известно, с сеттером не смотрится никакой иной костюм, нежели замшевый. И вот они отправляются на прогулку: свежевыкупанный сеттер и мадам в замшевом костюме. И вид у них такой, будто именно этот сеттер поймал именно того оленя, из кожи которого сшит костюм. Но — вниманию мужей: не истребляйте сеттеров и прочих охотничьих собак, ведь замшевый костюм идет также к немецкой овчарке и к догу мышиной масти. Длинное пальто из мягкого ворсистого драпа требует вельштерьера либо золотистого коккера, а беличье манто теплых тонов отлично смотрится рядом с борзой.
Полностью исключено, чтобы счетовод влез в вельветовый пиджак только потому, что у него есть терьер, и купил себе синее демисезонное пальто исключительно по той причине, что является обладателем серого дога. Лишь одна разновидность пижонства дозволена мужчине: мужчины могут носить охотничьи пальто типа «губертус» и зеленые шляпы, если у них есть легавая или чешский фоусек. Но! — дело в том, что они истинные охотники и завели себе пальто «губертус» и собаку исключительно из-за своей, частенько тайной, страсти. Впрочем, это вреда не приносит, и потому мужчине не возбраняется побаловать себя, ведь «губертус» стоит не так уж дорого и хорош в носке.
Следует заметить также, что женщина предпочитает собак маленьких. Она охотнее водит небольшой автомобиль, больше любит кенаря, чем, скажем, горного орла, а стало быть, ей, скорее, присуще завести пинчера на тонюсеньких ножках с противным визгливым лаем, чем добродушного сенбернара, которого она боится, как, впрочем, овчарку, добермана или ризеншнауцера, хотя шнауцер миниатюрный вызывает у нее восторженное сюсюканье, несмотря на то, что по всем статьям он подобен своему большому собрату. Они одной породы и потому обладают одними и теми же прекрасными качествами.
Питать любовь к крошечным существам — заблуждение принципиальное. Иногда маленькая собачонка бывает дрянью первого сорта и может вцепиться в ногу с яростью, которая большому псу не знакома. Большие собаки намного добродушнее, но женщина этого не знает. А может быть, совсем наоборот, прекрасно знает?
