Манкузо с трудом удержался от стона. Впервые в жизни он слышал, чтобы кто-то назвал подобные расчёты простыми, но капитан, глядя на цифры и диаграммы Джоунза, видел, что матрос проделал все правильно.
— Продолжай, Джоунзи, — попросил он.
Акустик достал из кармана калькулятор «Хьюлетт Паккард» и что-то похожее на карту из журнала «Нэшнл джиогрэфик», обильно испещрённую карандашными пометками.
— Вы не хотите проверить мои расчёты, сэр? — спросил он.
— Проверим позже, пока я полагаюсь на твои. Что это за карта?
— Шкипер, я знаю, что это противоречит правилам и все такое, но я храню эту карту вроде как для регистрации манёвров, сделанных лодками противника. Честное слово, сэр, она не покинет корабль, обещаю. Может быть, я немного ошибаюсь, но напрашивается вывод, что этот контакт движется курсом примерно два-два-ноль со скоростью десять узлов. И направляется прямо ко входу в Первую красную дорогу.
— Продолжай. — Манкузо уже понял, что Джоунз до чего-то додумался.
— Так вот, после этого я не мог уснуть, вернулся в гидропост и записал на магнитофон звуки, издаваемые контактом. Пришлось несколько раз пропустить запись через компьютер, чтобы отфильтровать все посторонние шумы — звуки моря, других подлодок, ну, вы меня понимаете, — а затем я сделал запись, ускоренную в десять раз. — Акустик поставил свой кассетник на прокладочный столик. — Вот, шкипер, послушайте.
Запись оказалась плохой, скрипучей, но было слышно, как каждые несколько секунд раздавался какой-то странный звук, похожий на вздох. Через две минуты тщательного прослушивания Манкузо пришёл к выводу, что «вздохи» раздаются примерно через пять секунд. Теперь уже лейтенант Манньон из-за спины Томпсона прислушивался к магнитофонной записи, задумчиво кивая головой.
— Шкипер, это искусственный звук. Другого объяснения быть не может. Он раздаётся через слишком равные промежутки времени. При нормальной скорости протяжки ничего понять невозможно, но после того как я ускорил её в десять раз, сразу всё стало ясно. Мне удалось накрыть этого сукиного сына!
— О'кей, Джоунзи, вывод, — поторопил Манкузо.
— Капитан, вы только что слышали акустический почерк русской подлодки. Она направляется ко входу в Первую дорогу, двигаясь вдоль исландского берега. Готов биться об заклад, шкипер.
— Как твоё мнение, Роджер?
— Он убедил меня, шкипер, — ответил Томпсон. Манкузо ещё раз посмотрел на проложенный курс, пытаясь найти альтернативное объяснение. Его не было.
— И меня тоже. Роджер, с сегодняшнего дня Джоунзи становится акустиком первого класса. Прими меры, чтобы оформление было закончено к началу следующей вахты, а также подготовь мне на подпись приказ с благодарностью. Рон, — он хлопнул акустика по плечу, — ты молодец. Здорово!
— Спасибо, шкипер. — По лицу матроса расплылась широкая улыбка.
— Пэт, прошу пригласить сюда лейтенанта Батлера.
Манньон подошёл к телефону и вызвал старшего механика подлодки.
— Скажи, Джоунзи, что это за звуки? — Манкузо снова повернулся к акустику.
Джоунз покачал головой.
— Это не шум гребных винтов. Раньше я никогда не слышал ничего подобного. — Он нажал на кнопку возврата плёнки и снова прослушал запись.
Через две минуты в центр управления огнём вошёл лейтенант Эрл Батлер.
— Звали, шкипер? — спросил старший механик.
— Послушай-ка вот это, Эрл. — Манкузо перемотал плёнку и нажал на кнопку воспроизведения звука.
Батлер был выпускником Техасского университета и прошёл через все учебные заведения ВМС для подводников и специалистов, обслуживающих механизмы на субмаринах.
— Чем это может быть? — недоуменно спросил стармех.
— Джоунзи утверждает, что это русская подлодка. По-моему, он прав.
— Расскажите мне о записи, — Батлер повернулся к акустику.
— Сэр, эта магнитофонная запись, ускоренная в десять раз по сравнению с нормальной скоростью протяжки. Я пропустил её через ВС-10 пять раз, чтобы отфильтровать посторонние звуки. При нормальной скорости этот шум ни о чём не говорит. — С несвойственной для него скромностью Джоунз ничего не сказал о том, что и тогда сумел распознать шум.
— Какая-то гармоника? Я хочу сказать, что, если это шум гребного винта, то винт должен быть не меньше сотни футов диаметром, и мы слышали бы каждую лопасть по отдельности. Но судя по регулярности интервалов, это всё-таки гармоническая составляющая. — Батлер задумался, наморщив лоб. — Но гармоническая составляющая чего?
— Что бы это ни было, оно направляется прямо сюда. — Манкузо постучал карандашом по месту, где были нанесены Близнецы Тора.
— Тогда это русская подлодка, можно не сомневаться, — согласился Батлер. — Причём какая-то новая. Опять.
— Мистер Батлер прав, — сказал Джоунз. — Эти звуки и впрямь походят на гармонические колебания. И вот что ещё кажется мне странным: какой-то посторонний шум, что-то вроде воды, переливающейся сквозь трубу. Не знаю, я не смог записать его. Думаю, компьютер просто отфильтровал этот шум. С самого начала он был едва уловим — впрочем, это уже выходит за пределы моей подготовки.
— Все в порядке, Джоунзи. Для одного дня ты потрудился достаточно. Как себя чувствуешь?
— Немного устал, шкипер. Я занимался этим довольно долго.
— Если мы снова приблизимся к той подлодке, думаешь, сможешь выследить её? — Манкузо знал, каким будет ответ.
— Можете не сомневаться, капитан! Теперь, когда мы знаем, к чему прислушиваться, готов поспорить, что я накрою этого сукиного сына!
Манкузо посмотрел на прокладочный столик.
— О'кей, если он направляется к Близнецам и пройдёт маршрут на скорости, скажем, в двадцать восемь или тридцать узлов, а затем перейдёт на основной курс и сбавит ход узлов до десяти… то окажется примерно вот здесь. Далеко отсюда. Итак, если мы будем идти полным ходом… через сорок восемь часов окажемся вот тут, а значит, впереди него. Пэт?
— Да, именно так, сэр, — согласился лейтенант Манньон. — Вы исходите из того, что он пройдёт через хребет полным ходом, а после этого сбавит скорость. Разумное предположение. В этом проклятом лабиринте ему не нужен бесшумный движитель, так что на протяжении четырехсот или пятисот миль он может гнать на полную катушку. А почему бы и нет? По крайней мере я поступил бы именно так.
— Тогда мы поступим следующим образом. Запросим по радио разрешения покинуть «Таможню» и проследим за этим типом. Джоунзи, если мы пойдём полным ходом, это означает, что ты и твои акустики некоторое время останетесь без работы. Установи сделанную тобой запись на тренажёр и прими меры, чтобы каждый из них познакомился с его акустическим почерком, потом отдыхайте. Все. Когда мы снова установим контакт с этим парнем, вы понадобитесь мне стопроцентно свежими и готовыми действовать. Прими душ — можешь даже голливудский, из свежей воды, ты заслужил это. И отправляйся спать. После того как мы начнём преследование этого парня, нам предстоит длительная, тяжёлая охота.
— Не беспокойтесь, капитан. Мы отыщем его для вас. Готов поспорить. Вам нужен оригинал моей записи, сэр?
— Непременно. — Манкузо нажал на кнопку выброса и с удивлением посмотрел на кассету. — Ради этой записи ты пожертвовал Бахом?
— Это было не лучшее исполнение концерта Баха, сэр. У меня осталась запись оркестра Кристофера Хогвуда, которая намного лучше.
— Можешь идти, Джоунзи. Молодец. — Манкузо сунул кассету в карман.
— Да я сам получил немалое удовольствие, капитан. — Джоунз вышел из центра управления огнём, подсчитывая по пути, насколько вырастет его жалованье после столь внезапного повышения через одну ступень.
— Роджер, прими меры, чтобы твои люди как следует отдохнули в течение двух предстоящих дней. Когда снова установим контакт с этим сукиным сыном, придётся изрядно потрудиться.
— Слушаюсь, капитан.
— Пэт, всплывай на перископную глубину. Необходимо немедленно передать в Норфолк полученные сведения. Эрл, а ты начинай думать над тем, что может быть источником такого шума.
— Будет исполнено, капитан.
Пока Манкузо готовил радиограмму, лейтенант Манньон поднял «Даллас» на перископную глубину с помощью изменённого угла горизонтальных рулей. Потребовалось пять минут, чтобы всплыть с пятисот футов под самую поверхность бушующего океана. Теперь подлодка раскачивалась от океанских волн, и хотя по меркам надводных кораблей качка была незначительной, команда почувствовала её. Манньон поднял перископ и антенну СЭН (средств электронного наблюдения), которая использовалась для приёмника широкого диапазона, регистрировавшего излучение радиолокаторов. Лейтенант ничего не увидел в объективе перископа, предел видимости которого ограничивался пятью милями, а приборы СЭН не зарегистрировали излучения радиолокаторов, если не считать воздушных, которые в любом случае находились слишком далеко. Далее Манньон приказал поднять ещё две мачты. Одна из них была хлыстообразной приёмной антенной УВЧ, а другая — от лазерного передатчика. Его диск повернулся и принял сигнал несущей волны ССПЛ — спутника связи, используемого исключительно подводными лодками. С помощью лазерного луча можно было посылать радиограммы высокой плотности, исключающие риск обнаружения подводной лодки.
