— Тэвиш Мак-Лаган не дурак… — задыхаясь, проговорила девушка. — Та сука, с которой вы говорили, жила с ним целых два года и не забеременела. Он изливает семя наружу, — солгала она и взглянула на сэра Хью, чтобы проверить, как он воспринял ее «откровенность». — Но даже если бы я носила шотландского ребенка, я все равно не вышла бы за тебя замуж. Не хочу, чтобы мой муж был таким болваном, как ты.
Хью, размахнувшись, ударил девушку в лицо. Она отлетела, врезавшись в спинку кровати. Губы ее кровоточили, в ушах звенело, но решимость бороться только окрепла. Теперь, когда Шторм поняла, что, возможно, беременна, она тем более не могла принять предложение сэра Хью, жестокость которого лишь усилила ее отвращение к нему. Хорошо, что Филан остался в Карайдленде, иначе ее вынудили бы сказать «да», издеваясь над мальчиком.
Шторм помотала головой, пытаясь собраться с мыслями.
— Какой ты галантный жених, Хью!
— Я добьюсь от тебя согласия любыми средствами! Лучше сразу соглашайся, избавь себя от лишних неприятностей.
— От неприятностей? Мой милый Хью, если я выйду за тебя замуж, то эти неприятности покажутся мне блаженством. — Шторм увернулась от очередного удара. Она прижалась к спинке кровати. — Не забывай, что я уже познала мужчину. Скорее дьявол выпьет святую воду, чем я лягу в постель к такому гнусному слизняку, как ты. — Хью снова замахнулся, но девушка опять увернулась. — К тому же у тебя наверняка болезнь крестоносцев.
И все же сопротивляться было бессмысленно: леди Мэри и сэр Хью раздели ее догола, уложили на кровать лицом вниз и привязали руки к стойкам. Потом Хью наконец-то дал волю своему гневу — он осыпал девушку ударами, от которых она никак не могла увернуться. Шторм крепко сжимала зубы, чтобы не закричать; но каждый раз, когда он спрашивал ее, не изменила ли она свое решение, девушка вкладывала в свои ответы всю ненависть, которую испытывала к истязавшему ее мерзавцу.
Вскоре Шторм впала в полузабытье, и теперь уже сэр Хыо старался напрасно. Впрочем, Шторм понимала, что ее бьют, и бьют жестоко, но ей уже было все равно — тело не чувствовало боли.
— Довольно, Хью, — сказала леди Мэри. — Она уже ничего не чувствует. Потом продолжим.
Шторм удивили странные интонации в хрипловатом голосе мачехи. Она повернула голову и, чуть приоткрыв глаза, взглянула на своих истязателей. Все плыло, словно в туманной дымке. Девушка решила, что перед ней видение, вызванное болью и душевным потрясением.
Мэри опустилась на колени перед тяжело дышащим Хью и, приподняв его тунику, развязала шнуровку на кожаных штанах.
— Она смотрит, — процедил сэр Хью сквозь зубы. Он схватил леди Мэри под мышки и, бросив ее на кровать рядом со Шторм, задрал ей юбки.
— Пусть, — проворковала леди Мэри, крепко сжимая в руке его отвердевшую плоть. — Пусть видит, что наши английские мужчины — настоящие жеребцы, а шотландцы — просто жалкие жеребята. Покажи ей, как настоящий мужчина овладевает женщиной.
Шторм не верила собственным глазам; то, что происходило у нее под боком, по-прежнему воспринималось ею как видение. И все же где-то в дальних уголках сознания шевельнулась мысль: видения не раскачивают кровать, и их явления обычно не сопровождаются страстными стонами и вскриками, столь походившими на стоны и крики любовников. Наконец они поднялись с кровати, оправили на себе одежду и вышли из комнаты.
Еще какое-то время Шторм пребывала в полубессознательном состоянии, вызванном не только болью, но и глубочайшим душевным потрясением. Раньше ее никогда не били. Если не считать детских драк, то ей лишь изредка доставались легкие шлепки. Отец воспитывал ее словесными увещеваниями и лаской. Даже Тэвиш ни разу ее не ударил. И вот теперь с ней обошлись так жестоко в родном доме — там, где она знала только любовь, заботу и ласку. Такое просто в голове не укладывалось.
Шторм решила, что ни за что не покорится. Ее отец, лорд Элдон, был влиятельным человеком на границе. Его уважали и при дворе. И не пристало его дочери и наследнице безропотно сносить обиды. «В моих жилах течет благородная кровь Элдонов и О'Коннеров, — подумала Шторм и невесело усмехнулась. — А в моем чреве, возможно, зреет плод — ребенок Тэвиша Мак-Лагана».
Шторм смутно припоминала, что леди Мэри и сэр Хью договорились повторить избиение. Они не успокоятся до тех пор, пока не добьются ее согласия на брак. Мысль об этом придала ей сил. Дрожа и покрываясь испариной от боли и слабости, она кое-как подтянулась к спинке кровати и впилась зубами в веревку, стягивавшую ее запястье. Ей то и дело приходилось отдыхать, но в конце концов Шторм все же сумела освободиться от пут. Запястья посинели и ужасно болели, но девушка не обращала на это внимания — боль от веревок не шла ни в какое сравнение с мучительной болью во всем теле.
Одеваться было еще труднее. Несколько раз она чуть не потеряла сознание. Ныли и болели все мышцы; казалось, каждая клеточка ее тела вопила от нестерпимой боли. Почувствовав стекавшую с плеча теплую струйку, девушка поняла, что открылась рана, нанесенная ударом кинжала. Но это не остановило Шторм. Она не знала, как долго пролежала на кровати, и боялась, что скоро вернутся ее мучители. На глаза ее навернулись слезы. Тут дверь отворилась, и в комнату вошла Агнесса.
— Что вы делаете? — прошептала служанка, поставив на стол поднос с бульоном, пивом, хлебом и сыром. Она прикрыла дверь. — Вам нельзя вставать, нельзя одеваться.
— Ну конечно. Я должна лежать привязанная к стойкам кровати и ждать очередной порки. — Шторм встала, ухватившись руками за перекладину, стараясь подавить позывы тошноты.
— Но как вы отсюда убежите? Вас увидят.
— Я знаю, как уйти незамеченной. Только надо поторопиться. Они скоро вернутся. — Шторм направилась к двери — и вдруг покачнулась. — Черт бы побрал эту слабость!
Агнесса успела ее подхватить:
— Я помогу вам. Вы еще не оправились.
— С какой стати ты берешься мне помогать, Агнесса? — прищурилась Шторм. — Ты же горничная леди Мэри.
— Так я сама хочу. Мне очень нравится сэр Хью. Вы с вашим богатством… вы мне поперек горла. — Выглянув в коридор и убедившись, что там никого нет, Агнесса помогла Шторм выйти из комнаты и повела ее туда, куда та показала. — Если я помогу вам бежать, сэр Хью опять будет мой. Я поведу его к алтарю.
Шторм подумала, что испытывать влечение к сэру Хью может только сумасшедшая, но благоразумно промолчала. Хоть Агнесса и не внушала ей особого доверия, но без ее помощи Шторм не могла обойтись — от слабости она едва держалась на ногах. К тому же в данный момент девушку одолевали совсем другие мысли: куда идти, что предпринять, как жить дальше?..
