– Которая тоже разновидность поля битвы, – добавила Веда.
– Не сомневаюсь. И даже если Дети Баланса иногда рождаются, то до массового геноцида Иных они попросту не доживают.
– Иногда их взрывают вместе с кораблями, на которых они плывут, – продолжала Веда.
– Случается, – не стал я спорить. – Хотя порою проще инициировать.
– Но Кристину не инициировали.
– Потому что… кто-нибудь тут обратил внимание на то, что я сказал про амфору Махсуда?
– Дитя Баланса можно инициировать лишь в месте Силы, – сказал Клумси и хлопнул себя по лбу. – Черт побери… Вот почему ее родоки не сделали этого сами. Они тупо не знали. Или не успели. А убить ее, конечно, они тоже не осмелились…
– Остается вспомнить, где ближайшее место Силы, – дал я намек.
– Тут, в городе, – ответила Веда. – 35-я батарея… Ты думаешь, что Кристина все еще здесь? Ее привезли обратно?
Морозко сдвинул руку Лины со своего плеча и негромко кашлянул.
– Я поймаю машину, – сказал он. – Сделаю без магии, чтобы наверняка не просекли.
– Спасибо, – поблагодарил я. – Соберитесь, ребята. Нам остался последний рывок.
– А кто за всем этим стоит?! – воскликнул Клумси. – Ты уже разобрался?
– Почти. Есть одна теория, которая объяснит все. Пока что она кажется мне слишком дикой.
– Выкладывай, – потребовал Веда. – У меня хороший нюх на дичь.
– Хорошо. Но сперва задайте себе вопрос.
– Какой?
– Кто такой Максим фон Шелленберг?
Глава 4
Побитая временем и техосмотром «газель» бодро подскакивала на ухабах, везя нас в Гагаринский район. Я сидел напротив Веды на боковом сиденье, Лина заползла в узкий проем у правого окна, Клумси развалился на галерке и лежал, придерживая «ямаху» и глазея в потолок. За рулем сидел Морозко, и, кроме нас, в салоне больше никого не было. Я не стал спрашивать, как он раздобыл транспорт. Видимо, у Светлых тоже есть свои пути.
– Не могу поверить, – сказал потрясенный Клумси. – Это же было так очевидно…
– А мне не было, – возразила Веда. – И сейчас тем более. Темный, ты чего-то там перепил в своем номере. Этого просто не может быть.
– Думайте что хотите, но это все объясняет, – настаивал я. – Фон Шелленберг – Инквизитор.
Лина молчала, глядя в окошко на проносящиеся деревья. Веда подалась чуть вперед.
– Просто для справки, – сказала она. – Над нами сейчас висит такая большая невидимая штуковина, называемая Столп отчуждения. Знаешь, что еще она подавляет, кроме телепатии? Маскировку! Да, я в курсе, что любой маг способен замаскировать свою ауру от более низших, но не под Столпом! Так что, будь у дедушки аура Инквизитора, поверь – я бы ее узнала.
– Помнишь наш разговор на пароме? – не отступал я. – Фон Шелленберг должен иметь какое-то отступление от нормы. Иметь или проступок в личном деле, или врожденную магическую болезнь. Я склоняюсь к первому варианту. Его понизили в возможностях. Инквизиция такое умеет и проделывает только со своими.
– Даже с Высшими?
– Если преступление соответствовало наказанию. Фон Шелленберг был лишен своих полномочий, статуса и авторитета. Разжалован обратно в Темные, откуда пришел. Одновременно изменилась и аура – из свойственной Инквизиторам серой сменилась на стандартную, присущую таким, как я. Но из самой Инквизиции он не ушел. Остался ждать своего шанса на реабилитацию. Контроль над Балансом, переданный родному офису, смоет любые грехи.
– Допустим на минутку, что ты прав. Зачем Инквизиции контроль над Балансом?
– Да только ей он и нужен! – ответил я. – Когда Свет и Тьма заключили Великий Договор, они не только породили Баланс. Они также создали дефицит контроля над исполнением. Как выразился Эл, разбили естественную пищевую цепочку на две синтетические. В таких случаях неизбежно всплывает третья сторона – достаточно могущественная, чтобы карать срезающих углы, но не настолько, чтобы влиять на всех исполнителей соглашения сразу. Инквизиция. Никогда она не была столь влиятельной, чтобы проворачивать подобное. А власть нужна всем, хотя бы в качестве щита.
– Потому им нужен Баланс? В качестве щита?
– Не цепляйся к словам. Да, Инквизиция не пройдет мимо такой выгоды. И мы бы не прошли, и вы тоже. Однако для Темных и Светлых такой трюк не пройдет – Баланс представляет для нас опасность. Но только не для Инквизиции. Напротив, в ее руках он стал бы идеальным средством воздействия на нас. И ты сама знаешь, Ведающая, – мы бы тогда слушались Инквизицию как родную мать. Потому что в ее руках был бы очень, очень болезненный веник.
– А как вообще можно влиять на Баланс?
– Инициировать Дитя, – сказал я. – Минуя Свет и Тьму.
– Не поняла, – нахмурилась Веда. – Как это?
– Обратить сразу в Инквизицию, – подала голос Лина, отворачиваясь от окна. – Войти с ребенком в Сумрак в состоянии, когда он и против Света, и против Тьмы.
– Разве такое возможно? – удивился Клумси.
– О таком я не слышал, – признался я. – Но это не значит, что это невозможно. Более того, я уверен, что они так уже делали. У них наверняка имеется большой опыт в таких вещах. Я даже уверен, что Инквизиция отслеживала Баланс с первых признаков его появления, с момента сложения первых легенд. Может быть, она принимала участие в их корректировке.
– А какой толк им от ребенка? – не отступала Веда. – Неинициированный не будет их слушать, ведь он сам как пороховая бочка. Инициированный теряет связь с Балансом. В каком моменте Дитя вообще имеет для кого-то ценность?
– Если ты забыла, то Инквизиция может откатывать свой цвет ауры до предыдущего, – напомнил я. – Все ее сотрудники произошли от Светлых либо Темных. Сейчас все они Серые. Если их понизить в правах – они снова станут Светлыми или Темными. Но Иной, инициированный сразу в Серую ауру, после обратного ритуала станет частично человеком. Не утратит способности входить в Сумрак, не перестанет быть Иным. Просто вернется к тому состоянию, в котором находился изначально. Так что контроль над Дитем Баланса они, как видишь, иметь вполне могут. Инквизиция определенно регулировала популяцию Иных руками Баланса, просто отдавая соответствующие приказы обращенному Иному.
– И теперь они прислали сюда фон Шелленберга за очередным ребенком?
– Думаю, предыдущего они недавно потеряли, – ответил я.
Веда молчала какое-то время.
– Это предположение? – спросила она.
– Предположение.
– Как и вся твоя теория.
– Я предупреждал, что она дикая.
– Зря я тебя не послушала. Оказывается, в моменты самокритики ты на удивление честен.
– Давай я добавлю немного безумия в твое стройное видение мира и расскажу, как я вижу все в целом, – сказал я. – Жила-была севастопольская семья магов, толерантная по самые брови. Темный муж и Светлая жена. И у них родилась дочка Кристина – тоже Иная, которую они и не думали инициировать первые восемь лет. Никто же так не поступает, верно? Не инициирует своих детей в детском возрасте. И потом неизвестный Великий Инквизитор отправил за Кристиной Серого колдуна фон Шелленберга, потому что из Сумрака к девочке протянул лапы бесцветный Баланс. Но воспротивились тому Светлый маг Гесер и Темный маг Завулон, и запретили они Серому колдуну просто так приехать в российский Крым на немецкой тележке и забрать русскую девочку Кристину в черный замок, в котором европейская вода дороже американской нефти. И взбунтовалась Инквизиция, и обещала она Гесеру и Завулону страшные санкции с небес. И нашли русские Великие выход – накрыли град моряков русских волшебным куполом, дабы путешествие серого колдуна не было легкой дорогой туда и обратно. И направили они с ним девять белых ходоков, и в каждом из них было слишком мало Тьмы, чтобы быть Темными, и мало Света, чтобы считаться Светлыми. И бродили ходоки туда-сюда, не понимая, как им поступить надобно. И только тогда они что-то понимать начали, как помирать стали – в ловушках всяких, а то и в битве с задуренным населением, ни в чем не виноватым. Потому как не сообразили, что нужно им Серого колдуна остановить и Дитя освободить. И что Великие маги ничего им не рассказали не потому, что не заботились о них, а потому, что не могли Великие им ничего рассказать – ведь смотрела Инквизиция на них, страшными санкциями грозя. И умы всех девятерых ходоков читала до того, как попали они под купол. И не знали Великие, что Серый колдун примется убивать чужими руками. Но верили они в широкие лбы ходоков, соображалку их необычайную и силы магические. Верили, надеялись и держали пальцы крестиком. Так что надобно теперь ходокам оставшимся колдуну голову оторвать, покуда они все вместе под куполом находятся. Потому что через купол ничего не видно даже через самые большие палантиры, и заморские вороги никогда не догадаются, какая судьбинушка Серого колдуна постигла. Потому что все, что происходит на миле, остается на миле. Вот так вот.
