А мне? Что ты пообещаешь мне? Я ведь знаю цену твоим обещаниям. Они были и так достаточно терпеливы, чтобы сносить твои инфантильные выходки. Но Jsmdph'дж-Асан не выносит ничего, что не является асанианским.
Я не асанианин!
Ты должен учиться быть им! Он заскрипел зубами.
Может быть, именно Асаниану пришло время пересмотреть свои взгляды на некоторые вещи? Может быть, им следует попробовать воспринимать мир таким, какой он есть, а не таким, каким он им представляется? Золотая империя возрождается. Кровь Льва здесь, во мне, черномазом бородатом варваре, а не в десяти мантиях, не в парике, не в маске. Я живу, я дышу, я человек, который пришел управлять ими.
Ты так полагаешь? Проверка, вечная проверка! Он возненавидел бы ее, если бы не любил. Эсториан наклонился и поцеловал ее в бровь.
Могу я хотя бы делать чуть меньше, чем от меня требуют? Она обхватила руками его плечи. Ее глаза были бездонны. В их глубине таилась божественная суть. Он пылал священным огнем, потомок Солнцерожденного, мужчина против женщины, сын против матери, император против императрицы. Он принес полдень в ее глубокую ночь.
Мое милое, светлое дитя, сказала она. Голос ее ласково шелестел, словно ночной дождь. Я никогда не считала тебя мудрым. Но я не стану тебе мешать. Поступай как знаешь.
Ты поможешь мне?
Только в том случае, если найду твои действия разумными.
А если они будут чувственными?
Чувственность затмевает разум. Он поежился в ее жарких ладонях.
В тебе эти качества равновелики, ма! Она, усмехнувшись, стукнула его кулаком.
Щенок! Ступай к своим гвардейцам и оставь меня хоть на секунду в покое.
ГЛАВА 17 Они стояли друг против друга гвардейцы Эсториана и слуги регента представители двух враждующих партий. Алые доспехи надвигались на черные плащи. Вот-вот должны вспыхнуть мечи, но они пока в ножнах. Эсториан скрипнул зубами. Напрасно он полагал, что короткий отдых вполне успокоил его. Тихо, шепнул он себе. Только не делай глупостей! Руки в алых и черных перчатках уже тянулись к рукоятям клинков. Даже спокойный как мамонт Алидан угрожающе выдвинулся вперед. Эсториан в сердцах выкрикнул:
Отставить! Алидан подчинился и отступил на шаг. Взгляды оленейцев метнулись к плотной фигуре в черном.
Я жду! Ну же! Плотный оленеец прикрыл желтые веки. Черные фигуры молча попятились и тут же остановились. Кулак Эсториана опустился на плечо десятника гвардейцев Кияна.
Ты! Он повернулся к оленейцам. Кто ваш командир?
Я начальник этого караула, прозвучал голос из-под вуали. Бесцветный асанианский голос. Без угрозы, без трепета. Без прибавления титула к прозвучавшим словам.
Объясните, что тут происходит? Оленеец молчал. Киян, потирая плечо, заговорил:
Сир, они вторглись на вверенную нам территорию, велели нам удалиться и заявили, что отныне нести охрану ваших покоев будут только они. Так ли это, милорд?
У них есть некоторые основания для этого заявления, сказал Эсториан и, не давая Кияну открыть рот, продолжал: Но вопрос еще не решен. Пока он решается, вы будете нести службу вместе. И никаких ссор. Гвардейцы нахмурились. По задним рядам караула пробежал шепоток. Оленейцы не шелохнулись. Долгим взглядом он подавил внешние проявления недовольства в партии алых. Партия черных была глуха и нема.
Вы все мои слуги! Вы, он кивнул Кияну, и вы! Он улыбнулся плотному воину в черном убранстве.
Мы служим императору, прозвучал твердый голос.
Пусть так. Он шагнул вперед. Они расступились его гвардейцы и слуги регента. Он поспешил укрыться в своих покоях, где его ожидала толпа встревоженных сквайров и недоуменные глаза Годри. Асанианский регламент дозволял императору принять высокого лорда неофициально, без помпезности, свиты и множества слуг. Эсториан пошел на уступки. Он позволил облачить себя в десяток мантий, но не парадных, а простых и достаточно тонких, чтобы не слишком страдать от жары. Он разрешил заплести в косички свою бороду, но настоял на том, чтобы прием проводился в небольшом помещении с дверьми, распахнутыми во дворик, в центре которого бил освежающий фонтан. Сидя недвижно, словно храмовый божок, в большом, заваленном подушками кресле, Эсториан приготовился к встрече с регентом Асаниана. Лорд Фираз явился к императору без сопровождения, что могло быть расценено либо как явный и оскорбительный демарш, либо как проявление абсолютного доверия. Его одежды также были просты; входя в комнату, он преклонил одно колено, но с видимым облегчением позволил императору поднять себя и устроился в кресле, стоящем чуть ниже императорского. Он с удовольствием сделал глоток из чаши, протянутой ему слугой, что также было актом доверия, ибо персона его ранга могла потребовать у виночерпия снять с вина пробу. Как ни настроен был регент сократить количество вежливых фиоритур, предшествующих началу серьезной беседы, им все же пришлось поговорить о вине, о погоде, об окружающей обстановке. Вино было приемлемым, погода скверной, а окружающая обстановка в точности такой, какой ей и надлежало быть, о чем Эсториан и заявил с присущей ему прямотой, вызвав улыбку на устах искушенного в построении словесных хитросплетений вельможи. После кратковременного, но обильного возлияния Фираз счел возможным приступить к делу.
Ваше императорское величество, приосанившись, заговорил он.
Стоп, не очень вежливо оборвал его Эсториан. Мы, кажется, одного рода. Называйте меня, если уж вы настаиваете, милорд, а впрочем, я предпочел бы, чтобы ко мне обращались по имени...
Милорд, хитро блеснул глазами регент. Я рад видеть, что вы так легко и приятно свыкаетесь с нашими порядками и обычаями...
Нет, сказал Эсториан, не очень легко. Я все кручусь и верчусь в разные стороны, как это делал до меня мой отец: на севере, на востоке, на юге... Мне говорят: это твоя собственность. На деле же все наоборот. Это я принадлежу всем странам света.
Сейчас вы в Асаниане, напомнил Фираз.
Я успел это заметить. У вельможи дрогнули крылья ноздрей.
Могу я говорить свободно, милорд?
Я очень рассчитываю на это, сказал Эсториан. Зрачки у Фираза расширились. Он явно волновался. Эсториан почувствовал прилив гордости, хотя знатный асанианин ничем другим не выдал своих чувств.
Хорошо, милорд. Надеюсь, я не нанесу вам вреда, если позволю себе сделать маленькое замечание: ваша демонстрация обнаженных частей своего тела не может быть хорошо принята в Кундри'дж-Асане.
Разве? Фираз проявил настойчивость.
Я верю, что вы сами знаете это и в вашем поведении есть свои резоны. Однако не можете же вы желать, чтобы половина вашей империи отвернулась от вас?
Почему нет?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
