– Господи, – чуть слышно выдохнула Селеста.
Они нашли способ обратить безумие Пи-Джи себе на пользу, защититься им от него.
Впервые с того момента, как начался второй отсчет, Джой показал себя не юношей, только-только разменявшим двадцатник, но зрелым мужем, нашедшим, что противопоставить не старшему брату, а психически больному человеку с чрезвычайно могучим и изворотливым умом. Двадцать лет, прошедшие между двумя попытками, были прожиты не зря.
– Ты точно так же не сможешь прикоснуться к нам, – решительно заявил Джой. – Во всяком случае, в этом святом месте. Ты не сможешь сделать здесь то, что собирался, Пи-Джи. Теперь у тебя ничего не выйдет, потому что мы вернули бога в эти стены. И тебе остается только одно – бежать отсюда. Утро неминуемо наступит, и мы будем сидеть здесь, дожидаясь, пока кто-то не придет сюда, разыскивая нас, или не найдет Биммеров.
Пи-Джи вновь попытался опустить руку в воду, но не смог заставить себя коснуться ее. Вскрикнув от страха и злобы, пнул купель.
Широкая мраморная чаша свалилась с пьедестала, и Пи-Джи, вдохновившись этой победой, рванулся в неф еще до того, как она упала на пол.
Джой наклонился, взялся за "ремингтон".
Вода выплеснулась из чаши и, едва Пи-Джи наступил в образовавшуюся лужу, облако сернистого газа заклубилось у его ног, словно вода действительно была освящена и отреагировала как кислота на соприкосновение с сапогом человека, одержимого дьяволом.
Джой сообразил, что пол в нефе, должно быть, гораздо горячее, чем у алтаря, просто раскален.
Еще раньше отметив невероятную жару, царящую в церкви, Пи-Джи мог бы прийти к аналогичному выводу. Но он жил в ином, ирреальном мире, а потому в своих действиях не в состоянии был руководствоваться здравым смыслом. Его охватила паника. Пары "святой" воды до смерти напугали его, он закричал, будто она жгла его. И он действительно страдал, потому что воображаемая боль, вызванная галлюцинациями, ни в чем не уступала настоящей боли. Вопль отчаяния вырвался из груди Пи-Джи, он поскользнулся и упал в воду, подняв новые клубы пара. Скуля, вереща, поднялся на четвереньки. Замахал обожженными руками – его пальцы дымились, – прижал к лицу, тут же оторвал, словно капельки на его руках действительно превратились в слезы Христа, которые жгли Пи-Джи губы, щеки, глаза. Затем встал, пошатываясь, двинулся из нефа в нартекс, к парадным дверям, в ночь, крича от ярости и боли, не человек, не одержимый дьяволом – дикий зверь, корчащийся в невыносимых мучениях.
Джой лишь приподнял "ремингтон". Пи-Джи так и не подошел достаточно близко.
– Боже мой, – вырвалось у Селесты.
– Нам фантастически повезло, – согласился Джой.
Но они говорили о разном.
– Повезло в чем? – спросила Селеста.
– Горячий пол.
– Не такой уж он и горячий, – возразила она.
Джой нахмурился.
– Должно быть, в том конце здания он значительно горячее. Как бы здесь не занялся пожар.
– Пол тут ни при чем.
– Ты же видела...
– Это был он.
– Он?
Лицо Селесты смертельно побледнело, цветом напоминая конденсат на церковных окнах. Она смотрела на лужу, еще дымящуюся в дальнем конце центрального прохода.
– Он не мог коснуться воды. Потому что недостоин.
– Да нет. Ерунда. Соприкосновение холодной воды с горячим полом привело к парообразованию и...
Девушка энергично замотала головой.
– Нечестивец не может прикасаться к святому.
– Селеста...
– Нечестивый, скверный, испорченный.
– Ты забыла? – озабоченно спросил Джой, опасаясь, что она сейчас забьется в истерике.
Селеста встретилась с ним взглядом, и по ее глазам Джой понял, что она полностью контролирует себя, то есть ни о какой истерике не может быть и речи. Ее пронзительный взгляд ясно говорил о том, что она ничего не забыла. Ничего. Более того, он чувствовал, что полнотой восприятия случившегося ему с ней тягаться рано.
– Воду в купель налили мы, – тем не менее напомнил он.
– И что?
– Не священник.
– И что?
– Ее налили мы, это обычная вода.
– Я видела, что она с ним сделала.
– Всего лишь пар...
– Нет, Джой. Нет, нет, – она говорила быстро, слова наползали друг на друга, так ей хотелось его убедить. – Я видела его руки, лицо. На коже вздулись пузыри ожогов, она стала красной, повисла лохмотьями, на деревянном полу пар не мог стать таким горячим.
– Психосоматическая рана.
– Нет.
– Самогипноз.
– Времени у нас в обрез, – Селеста оглянулась на распятие, свечи, чтобы убедиться, что их маленький алтарь все еще в целости и сохранности.
– Не думаю, что Пи-Джи вернется.
– Обязательно вернется.
– Но, сыграв на его поле, войдя в его фантазию, мы испугали его...
– Нет. Его нельзя испугать. Ничто и никто не может его испугать.
Несмотря на то, что Селеста спешила донести до Джоя свои мысли, в ней чувствовалась какая-то отстраненность, словно она пребывала в состоянии легкого шока. Но Джой интуитивно понял, что никакого шока нет в помине, просто в тот момент она воспринимала информацию на другом, недоступном ему уровне сознания.
Селеста перекрестилась.
– ...in nomine Patris, Et Filii, et Spiritus Sancti...[12]
Чем напугала Джоя почище Пи-Джи.
– Психически больной маньяк-убийца, – нервно начал Джой, – пусть и ослепленный яростью, тем не менее подвержен страху, как и любой нормальный человек. Многие из них...
– Нет. Он – отец страха...
– ...многие из них живут в постоянном ужасе...
– ...отец лжи, такая нечеловеческая ярость...
– даже когда они пребывают в своих фантазиях, как он, они живут в страхе...
– ...не отпускает его целую вечность, – глаза у девушки остекленели. – Он никогда не сдается, никогда не сдастся, ему нечего терять, ярость и ненависть переполняют его с момента Падения.
Джой посмотрел на разлитую воду, на которой поскользнулся Пи-Джи. В церкви становилось все жарче, но пар над лужей больше не поднимался. И потом, не об этом падении она говорила.
– О ком ты говоришь, Селеста? – спросил он после короткой паузы.
Она вроде бы прислушивалась к голосам, которые, кроме нее, никто не слышал.
– Он идет, – голос ее дрожал.
– Ты говоришь не о Пи-Джи, не так ли?
– Он идет.
– Кто? Что?
– Компаньон.
– Иуда? Иуды нет. Это фантазия, бред.
– Тот, кто стоит за Иудой.
– Селеста, будь серьезной, никакой дьявол в Пи-Джи не вселялся.
Напуганная его стремлением руководствоваться исключительно здравым смыслом, точно так же, как чуть раньше его пугал ее внезапный уход в мистику, Селеста схватила Джоя за лацканы куртки.
– Джой, время на исходе. Его осталось совсем ничего на то, чтобы обрести веру...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
