происходящего вместе с неудовлетворённостью наполняют болью моё тело.
Отворачиваюсь от мужчины, с трудом возвращая самоконтроль и способность мыслить.
Даже смотреть не хочу на этого похотливого искусителя. Такого чертовски
привлекательного и сексуального. Начинаю улыбаться — чуть не добился своего.
— Аварии нет? — раздражённо бросает Алан.
— Нет.
— Поехали тогда.
Понимаю, что он страшно зол, но молчит. Магия поездки с перчинкой оказалась бездарно
разрушена дядечкой на видавшей виды «шестёрке». И смеюсь, замечая боковым зрением
недоумённый взгляд випа.
Тут же он притягивает меня к себе, чтобы прошептать:
— Юююль... Юленька... Вот что ты сейчас делаешь? Я же тебя не отпущу никуда.
— Куда ты денешься, — продолжаю улыбаться. — Ты мне обещал.
Он недовольно фыркает и пытается поцеловать меня, но я уворачиваюсь от его губ. Мне
более чем достаточно впечатлений. Машина поворачивает за угол, и я вижу знакомую
арку, которая обозначает широкий проход между многоэтажками. Чуть дальше — мой
небольшой двор. Почти дома.
Конечно, Алан провожает меня до самой квартиры. Я щёлкаю замками, открывая входную
дверь, и разворачиваюсь, чтобы пожелать ему спокойной ночи. Но тут же оказываюсь
припёртой к собственным дверям. Быстро и непринуждённо.
— Ююль..
Я молчу и пытаюсь собраться с мыслями, которых нет. Смотрю в тёмные глаза, еле
сдерживаясь, чтобы не броситься ему навстречу.
— Юююль... Я останусь?
— Неет, — улыбаюсь коварно в ответ. — Моя конура — только для меня, — и вижу
опасный прищур. — Слишком тесная.
Два – два. Отомстила.
— Хорошо, — вдруг соглашается вип. — Завтра приеду за тобой, и никуда ты больше от
меня не денешься.
— Да ладно, — с иронией говорю ему в ответ.
— Никуда и никогда, — мужчина серьёзен настолько, что у меня мурашки бегут по коже.
Он добавляет нечто, заставляющее меня поверить ему, — я действительно не хочу, чтобы с
тобой случилось что-то нехорошее.
— С чего бы это? — мой вопрос пахнет лёгкой дерзостью и недоверием, вызывая усмешку
на его губах.
— Ну кто ещё будет так, как ты, сопротивляться? — отвечает шутливо, но понимаю, что
лишь часть правды спрятана в его словах. — Не смей покидать квартиру и открывать
незнакомым, — приказывает на прощанье. В его голосе слышу заботу и власть. — Пока не
приеду за тобой. У меня завтра будет важная встреча с утра, потом сразу к тебе.
Резко отстраняется от меня, предоставляя возможность зайти в квартиру. Запираюсь на все
замки и закрываю глаза, прислоняясь к ближайшей стене. Вот это я поужинала сегодня!
Прошла в зал, опустилась на диван. Мои руки сами залезли в сумочку, нашли сотку.
Машинально включила её, чтобы увидеть тонну смс-сообщений от Янки. Написала ей, что
со мной всё в порядке.
Мысли ещё долго крутились вокруг проведённого вечера. Самый главный вопрос остался
за кадром — не спросила его о ребёнке. Смелости не хватило в ресторане. Испугалась
признания своей капитуляции или ответов, режущих сердце и душу. Слабая и глупая.
Поморщилась.
Он сказал, что не хочет меня терять. Теперь я предоставлю ему выбор. Ребёнок останется
со мной. Только в этом случае между нами что-то станет возможным. Я приняла решение.
Осталось получить его обещание. Слово колдуна-чернокнижника.
13. Перемены
Алан Кассий
Он спустился к машине после того, как убедился в том, что несносная девчонка закрылась
на все замки. Ему сильно не нравилась её затея остаться ночью в квартирке, но понимал, что иначе упрётся из вредности, и будет только хуже. Оставалось только надеяться, что
окажется благоразумной и просидит эту ночь и полдня тихо, не высовываясь.
— Алан, мне жаль, что так получилось, — немного смущённый взгляд телохранителя, словно оправдывающийся за происшествие, заставил его улыбнуться.
— Всё нормально. Так даже лучше, — задумался, перетирая пальцами не очень приятный
сюрприз, найденный в её косметичке.
Белый порошок рассыпался в пыль, оседая на асфальте. Усмехнулся. Вот лиса, думала, перехитрит его. Недооценила, девочка, его способности и возможности. Видение настигло
спонтанно: кровь, таблетка, ребёнок... Дальше потребовалась пара мгновений, пока
поднимал с пола женскую сумку и выпавшую косметичку, чтобы убедиться в Юлиных
намерениях. Вовремя она отвернулась.
Несмотря на досаду от найденной таблетки, настроение было хорошим. Юле он не
безразличен. Одна ревность чего только стоит! Девушка слишком взволнованна и горяча, чтобы сомневаться в чувственности этой строптивой кошечки. Только вспомнить её трепет
в его объятьях, от его поцелуев, заинтересованный взгляд из-под длинных ресниц. И всё
же что-то сдерживает её, сильно ограничивает. Но что? Он готов был к диалогу этим
вечером, надеясь сломать последнюю преграду, и всё равно чего-то не хватило.
— Домой, — бросил Евгению, забираясь в машину. Он порядком устал за эти двое суток, ведь практически без сна. Нужно выспаться, завтра будет тяжёлый день. — Пораньше
утром приедешь сюда, приглядишь за ней.
— Хорошо, Алан, — понимающе улыбнулся Евгений и повернул ключ зажигания.
Миронов
— Верни деньги... Верни деньги... Верни деньги...
— Да заткнитесь вы уже наконец! — крикнул Миронов куда-то в пустоту, крепко сжимая
виски.
Эти грёбаные голоса мучили его на протяжении всего времени бодрствования и лишь
слегка приглушались, когда он напивался водки. Он понимал, что к врачам идти
бесполезно. Его просто упекут в психушку, навек заклеймив страшным диагнозом от
общества. Не будет же он им рассказывать, как в зеркале видит чёрную тень,
обнимающую его голову, словно кто-то уселся на его плечи.
Жёсткий стук в дверь вывел Никиту Васильевича из состояния пьяной задумчивости.
Миронов отвлёкся от раздражающего скрежета в голове:
— Что надо?
В кабинет вразвалку зашёл крупный бритоголовый мужчина с грубыми чертами лица, словно высеченными из камня. Серые глаза из-под густых бровей блестели холодом и
безразличием.
Исполнитель пожаловал. Хреново работает, исполнитель... За что платит бешеные деньги?
— Сигнал сотового телефона был зафиксирован нами полчаса назад.
— Появилась, сучка? — сам удивился своему безжизненному голосу.
— Что делать будем?
— По старой схеме. Папка с документами у вас?
— Разумеется.
— Жду бумаги и… — он задумался на мгновение. Стерва заплатит за его мучения. Он не
хочет быть больше с ней добреньким. — Пусть она захлебнётся в своей крови.
Миронов не заметил лёгкую усмешку на лице гостя и его презрительный взгляд.
— Это будет стоить в два раза дороже.
— Заплачу. Идите.
Бритоголовый развернулся и тяжёлой поступью вышел из кабинета, оставив его наедине с
этим... чёрным.
— Верни деньги... Верни деньги... Верни деньги...
— Заткнитесь! Заткнитесь хоть на миг! — зашептал словно в бреду. — Ещё три дня. Три
дня. И всё закончится... — Он трясущимися руками налил до краёв стакан какой-то
дешёвой водки, на которую раньше бы и внимание не обратил, чтобы опрокинуть его
залпом.
Упал, сражённый наповал ударной дозой, и забылся тяжёлым сном, не приносящим
облегчения и отдыха.
Юля
Я проснулась от лёгкого скрежета в коридоре, как будто кто-то открывал входную дверь
ключом. Повернула голову к часам. Четыре сорок две. Резко вскочила, потому что поняла
— больше в квартире не одна. Яркий, ослепительный свет от мощного фонаря ударил мне
в глаза, метнулся к стене, и через несколько секунд я увидела перед собой бородатое лицо
незнакомца. Кривой нос и квадратный подбородок, чёрная спецовка, зашнурованные
ботинки. Моя рука тут же полезла за телефоном. Алан...
— Ещё одно движение или звук, выкину тебя в окно, усекла? — слышу грубый
безразличный голос амбала. — Кивни, если усекла.
Я усердно киваю.
— Одевайся.
Хватаю простынь, дрожащей рукой подтягиваю телефон так, чтобы бандит не видел, заворачиваюсь в ткань и делаю шаги к ванной.
— Стоять, — волосатые руки хватают меня и отбрасывают на кровать. Телефон падает на
пол, и я вижу, как звереет лицо у бандита. В комнату заходит второй такой же. Ну очень
похожий. Жуёт кусок колбасы с хлебом. Гадёныш шарился у меня в холодильнике.
Две гориллы на службе у какого-то босса. Впрочем, я знаю, у какого. Проклинаю себя за
глупость, за то, что не послушалась Алана, но уже поздно.
Телефон пинком забрасывается под кровать, и сгорает последняя надежда. Так просто его
теперь не достанешь. Разглядываю их лица, и одна мысль, как укол иглой, пронзает моё
сознание. Они не в масках... Это значит, что не боятся быть пойманными полицией.
