— Сучка похотливая! — Минкс поднесла зажженную спичку к ее ресницам.
Амрита дернулась, но тут же была вдавлена в кровать. По комнате поплыл резкий запах жженого волоса.
— Я тебе сейчас поддам жару, — усмехнулась Минкс и зажгла новую спичку.
Она спустилась ниже. Волосы на лобке у Амриты, в том месте, где они соприкоснулись с пламенем, вспыхнули и мгновенно сгорели…
Амрита поджала колени и закричала от боли. Минкс больно хлестнула ее по щеке.
— Заткнись! — заорала она. — Ты ведь хотела страсти? Жаркой страсти? Так получай! Думала, это все? Нет, красавица, я только начала! Я для тебя еще много сюрпризов припасла!
В попытке защититься Амрита схватила подушку и прижала ее к себе. Но Минкс швырнула ее на пол, навалилась и силой раздвинула ей ноги. Резкая, невыносимая боль пронзила Амриту Что-то твердое и длинное грубо и больно вошло в нее.
— Нравится? Нравится? Нравится? — приговаривала Минкс, вводя и вынимая орудие наказания. — Думай о нем! Вот что ты должна была чувствовать, если бы трахалась с ним!.. Давай! Ну, покажи мне, как ты это любишь!.. Ведь это же специально для тебя!..
Последнее, что Амрита запомнила, была Минкс, которая сидела на ней верхом и, откинувшись назад, хохотала словно безумная.
* * *
Сначала у нее перед глазами появился белый туман. Амрита медленно приходила в себя.
— Где она? — спросила она заплетающимся языком; страх мгновенно заполнил ее душу.
Она услышала над собой женский голос:
— Госпожа ушла час назад. Но с вами я.
— Вы кто?
— Сиделка. Меня зовут Рекха.
— Что со мной?
— Спросите мадам. Или доктора. Я только ухаживаю за вами.
Амрита огляделась. На трюмо стояла ваза с огромным букетом.
— Долго я так пролежала?
— Три дня, — ответила Рекха. — Вы очень ослабели. Мадам запретила с вами разговаривать.
Амрита снова окинула комнату безразличным взглядом. От руки тянулась трубка капельницы.
— Уберите это.
— Что вы! Нельзя! — всполошилась сиделка. — Давайте я вам лучше принесу апельсинового сока! — и она убежала.
Амрита попыталась сесть. Но не смогла даже поднять голову — силы ушли из нее, как вода в песок. Она чувствовала себя совершенно опустошенной и раздавленной.
Сиделка принесла сок, и вдруг раздался звонок в дверь. Сиделка даже бровью не повела.
— Откройте, — попросила Амрита слабым голосом.
Сиделка замотала головой:
— Мадам категорически запретила открывать дверь. Она скоро вернется. Я не могу открыть. Сожалею.
Амрита собрала последние силы и села на кровати, смахнув лекарства и опрокинув стойку с капельницей. Бутылка упала и разбилась. Видимо, взгляд у нее был такой, что сиделка испугалась и пошла к входной двери. В комнату ворвалась миссис Аггарвал.
— Мамочка! Мамочка, я здесь! Помоги!
— Что случилось, девочка моя?! Что… что она с тобой сделала?
Амрита упала в ее объятия и зарыдала.
Сиделка стояла тут же и смотрела на них во все глаза. Амрита оглянулась на нее.
— Забери меня, мама! — заговорила она лихорадочно. — Забери меня отсюда, скорей!
Сиделка продолжала стоять, видимо, не зная, что делать.
— Заплати ей и скажи, пусть уходит. Я не хочу говорить при ней.
Миссис Аггарвал открыла сумочку, вынула около трехсот рупий и протянула сиделке. Та не двигалась с места и молчала. Потом произнесла:
— Дайте еще сто — и я уйду.
Получив деньги, она исчезла в мгновение ока, будто ее и не было.
Миссис Аггарвал хотела что-то сказать, но Амрита торопливо заговорила:
— Мама, бежим! Здесь нельзя оставаться ни минуты! Я все-все тебе расскажу, как только мы уйдем.
Миссис Аггарвал прижала дочку к груди, в глазах ее стояли слезы.
— Ты глупая, глупая дурочка! Почему ты мне не рассказала раньше? Почему я узнала обо всем от Ракеша?..
— Потом все объясню, а сейчас помоги мне собраться! Я возьму только то, что поместится в один чемодан. Пусть все остается ей. Мне правда все равно. Главное — убежать отсюда как можно скорее!
Амрита на всякий случай заперла дверь, хотя знала точно: если Минкс вернется, она сломает дверь, не задумываясь. Но это была хоть какая-то защита.
— Мама, позвони Карану, вот телефон. Скажи, чтобы он немедленно ехал сюда. И пусть возьмет кого-нибудь из друзей, посильнее. Он поймет.
Амрита схватила платья и бросила их в самый большой чемодан. Собрала все с туалетного столика и полки над ним. Потом зашла в комнату Минкс, надеясь найти бумаги — контракты, сертификаты. Но все было под замком. Она вернулась, чтобы кинуть последний взгляд на свою комнату, и поняла, что ей не хочется брать отсюда вообще ничего.
Мать наблюдала за ней. Она сохраняла внешнее спокойствие, но была очень печальна.
— Он едет? — спросила Амрита, хватая ее за руку.
Миссис Аггарвал кивнула.
Они потащили тяжеленный чемодан через гостиную, и тут раздался громкий звонок в дверь. Женщины замерли, боясь шелохнуться. Звонок повторился. Амрита поднесла палец к губам. Кто-то нерешительно стукнул в дверь, и потом снова наступила тишина. Амрита осторожно подошла к двери и прислушалась.
— Она бы так скоро не ушла.
Амрита сняла цепочку и приоткрыла дверь. Холл был пуст. Женщины выволокли чемодан и вызвали лифт. Снизу послышался звук подъезжающей машины. Каран или Минкс?..
Лифт долго не приходил. Все это время Амрита безостановочно молилась — так, как никогда в жизни. Миссис Аггарвал сильно побледнела.
Наконец звякнул колокольчик. Двери лифта начали открываться. Амрита собрала всю свою волю в кулак. Присутствие матери придало ей силы и храбрости.
Из лифта вышли Каран и его помощник Билу.
— Идем. — Каран подхватил тяжелый чемодан и взял Амриту за руку.
— Это моя мама.
Каран кивнул.
Две минуты спустя они уже мчались на машине.
— Куда?
— В аэропорт, — коротко сказала Амрита.
— Ты уверена? — озабоченно спросила миссис Аггарвал. — Ты ведь еще очень слаба…
— Я смогу, мама. Вот увидишь.
Каран молча вел машину. Билу следил, нет ли погони.
— У тебя есть деньги на билеты? — спросил Каран.
Амрита кивнула.
— Я получила на прошлой неделе, за показ в бутике. Они все со мной. — Она похлопала по сумочке.
Каран взглянул на часы.
— Скоро вылет.
— Мы должны успеть. Просто обязаны, — сказала Амрита. Костяшки ее крепко сжатых пальцев белели на фоне темно-рыжей кожи сумочки.
* * *
Амрита и ее мать уже благополучно сели в самолет, когда Каран встретил Минкс. Она бежала от парковки, спотыкаясь и ничего не видя перед собой.