ты дать не можешь. Но от тебя это и не требуется. От тебя я прошу только одного: оставь ее в покое. Не делай то, что ты обычно делаешь. Дай ей восстановиться!
Оно наконец прореагировало: чуть наклонило голову на бок. Это можно было понимать как угодно, однако Никите показалось, что перед ним вызов. Мол – что ты сделаешь мне, если я решу добить ее? Что ты вообще можешь сделать? Ведь в то, что творю я, никто все равно не поверит!
– На тебя тоже есть управа! – указал Никита. – Она ближе, чем ты думаешь. Не только я знаю, что ты такое! Есть человек, который давно уже следит за тобой. Он верит мне. Он знает о тебе больше, чем я! Он хочет поймать тебя и запереть в клетку, подальше от людей, как дикое животное. Он уже предлагал мне помочь ему! Я отказался, потому что считаю, что этого даже ты не заслуживаешь. Но, клянусь богом, если ты усилишь травму Ули, я сделаю все, что он скажет! Я отдам тебя ему, вырежу тебя из этой семьи, как опухоль. А дальше выживай, как знаешь!
То, что он сказал, было не совсем правдой. Никита не был уверен, что это правильно – вот так привлекать к делу Андреева. Но ему нужно было хоть как-то надавить на Существо, раз по-хорошему оно не понимает.
Пусть боится. Оно ведь не догадывается, кто охотится за ним, а имя Андреева ни разу не прозвучало. Возможно, теперь оно будет осторожней.
* * *
– Скажите, вы правда интересуетесь оккультизмом?
Судя по незамутненному взгляду, начинающая журналистка сама слабо представляла, о чем речь. Хотя какая она журналистка? Всего лишь студентка, готовящая интервью для университетского журнала. Ей сказали поговорить с уважаемым преподавателем, она поискала информацию в интернете. Она понятия не имела, о чем с ним можно говорить, и выписала вопросы, которые ему уже задавали другие.
Эдуарда Андреева это даже не раздражало, он к такому привык. Около восьмидесяти процентов его учеников были патологически неспособны мыслить своими мозгами. Он просто терпел их, как терпят мошек в летний день. Мотивацию ему давали остальные двадцать процентов.
Поэтому теперь вместо того, чтобы отчитывать хлопающую глазами блондинку, он сдержанно улыбнулся.
– Понятие «оккультизм» настолько широкое, что любой историк может уверенно говорить, что интересуется им, при этом не страшась критики. Что именно вы считаете оккультизмом?
– Ну… непознанное. То, что нельзя объяснить с помощью науки!
– Тогда это не ко мне. Я верю, что наука может объяснить все без исключения. Просто для некоторых явлений объяснение еще не найдено.
– То есть, магия – это не к вам?
Она, вероятно, считала, что это очень смешная шутка. Андреев даже улыбнулся из вежливости, ее невежество было не его проблемой.
– Магией обычно считают то, что пока выше человеческих достижений в науке. Смотрите… Сегодня мы все пользуемся беспроводными сетями. Нас не удивляет мобильная связь, мы спокойно относимся к тому, что две точки земного шара можно связать за минуту. Но как бы это назвал человек, живший сто лет назад? А двести? А тысячу?
– Чудом, наверное…
– Для них это была магия, для нас – привычная реальность. Даже для тех из нас, кто не понимает принципы работы всех этих систем. Предположим, что и другие явления можно будет объяснить так же. Например, ведьмы и колдуны – это просто люди-передатчики, обладающие способностью влиять на энергетический фон вокруг нас. Привидения – это условный код, оставленный человеческим сознанием. Временные и пространственные аномалии – искажение энергетического фона, в котором мы находимся, даже не замечая этого.
Студенточка совсем зависла. Но Андреев ожидал, что так будет. Диктофон записал каждое его слово, только вот это вряд ли появится в интервью. Она не напишет того, чего не понимает сама.
Да такое вообще мало кто понимает… Даже его коллеги считали, что ему не стоит тратить время на толкование мифологии. Зачем? Есть более актуальные проблемы. Востребованные, те, на решение которых дают гранты. А разные формы энергии – что это вообще? Кому нужно?
Андреев давно не позволял чужой критике задеть его. Он уже был в том возрасте, когда жизненные цели не меняют. Да и зачем? Он не раз убеждался, что живое тело – это не единственная форма, в которой может существовать человеческая воля.
Он продолжал искать доказательства своих теорий. Они были редкими, они скрывались за завесой подделок и обмана. Но уж если ему доводилось обнаружить врожденный талант, он чувствовал себя ныряльщиком, который, рискуя жизнью, добыл редчайшую жемчужину.
В мире все связано плотнее, чем многим кажется. Тело переходит в энергию, энергия – в предмет, предмет – в действие. Отсюда и пошли представления о магии. Вот, например, заклинание… Для кого-то это мистический набор запретных слов, творящий чудеса. А для кого-то – набор звуков, оказывающих определенное воздействие на окружающий мир.
Но ни студентка-журналистка, ни университетский журнал не нуждались в такой информации. Поэтому Андреев рассказывал увлекательные случаи из мировой истории и предупреждал, что ждет его учеников на экзамене.
Домой он вернулся позже обычного – попал в вечерние пробки из-за этого интервью. Эдуарда это не волновало, его все равно никто не ждал, да и других планов на сегодня не было. Он заварил себе чай и устроился в кресле, собираясь вычитать студенческие работы.
Вот тогда дом вздрогнул. Мигнули электрические огни, а по стенам и полу пошла мелкая дрожь, словно неподалеку проехал поезд. Однако никаких поездов здесь не было! Эдуард в себе не сомневался, у него и мысли не было о том, что ему почудилось.
Он отложил бумаги и огляделся по сторонам, прислушался. В частном доме, где он оставался единственным живым существом, царила тишина. Это не утешало, становилось только хуже: если бы к нему вломились люди, они бы уже выдали себя. А эта дрожь, резко начавшаяся и резко оборвавшаяся, могла быть знаком чего-то совершенно иного.
– Здесь кто-нибудь есть? – спросил Эдуард. Голос звучал ровно, словно ему и не было страшно.
А страх был, он подкрадывался хищным зверем, покусывал, царапал когтями. Эдуард мог взять его на короткий поводок, но не уничтожить.
Ему не ответили, но в темном коридоре что-то мелькнуло. Тень или живое существо – отсюда не понять. Оно было быстрым, ловким и двигалось совсем не как человек.
– Кто это? Покажитесь!
Ему хотелось остаться здесь, на месте, под защитой золотого света ламп. Однако он знал, что это не приведет ни к чему хорошему. Он уже много лет ходил по границе двух миров – изученного и неведомого. Он знал, что рано или поздно это может привлечь ненужное внимание.
От тех, кого он боялся, выжиданием и неподвижностью не защитишься. Ему нужно было действовать.
Он поднялся и спокойно направился к коридору. Ни одно движение не выдавало его истинные чувства. Эдуард был хозяином дома
