Не успела последняя мысль толком оформиться, как девушка, закинув карабин за спину, метнулась к стволу. И, белкой проскакав по «ступеням» из ветвей, оказалась на земле:
– Толь, тебя что-то укусило?!
Парень отрицательно помотал головой, потом кое-как добрался до палатки, согнулся в три погибели и выволок наружу рюкзак.
– Что с тобой творится и где ты был столько времени?! – рявкнула Фролова.
– Ничего особенного… – скривился Толян, вытащил на свет полотенце, чистую майку и трусы, а потом добавил: – Самая обычная акклиматизация. А отсутствовал я по уважительной причине: учился ставить силки…
– Что значит «акклиматизация»?! Ты что, снял амулет?!
Коростелев неторопливо встал на ноги, зябко поежился и облизал пересохшие губы:
– Ага…
– Зачем?!
Парень пожал плечами:
– Скажите, какой идиот захочет заключать контракт, зная, что за минутную задержку с выполнением выжигают мозги?!
– Хм…
– Вот именно, никакой! Просто, увидев, что мы бездари, Арвид ап-Лагаррат ляпнул первое, что пришло ему в голову. А сам, вероятнее всего, решил кинуть нас на бабки…
– Он сказал, что этот контракт – высшей ступени сложности… – потянувшись к шее и пощупав прохладную поверхность амулета, пробормотала Ольга. – И что такие жесткие штрафные санкции – единственная гарантия того, что исполнители, получив безумный аванс, не свалят в тину…
– Каким бы безумным ни был аванс, жизнь дороже… – пожал плечами Коростелев. – И ни один ПРОФЕССИОНАЛ на такое не подпишется. Да и вообще, контракты, в которых прописана смерть исполнителя, могут заключаться только в дешевых ужастиках…
Определенная логика в его словах присутствовала, поэтому Фролова задумчиво потерла переносицу и выпростала амулет из-за ворота:
– И как, по-твоему, сработает эта хрень, если мы не грохнем ап-Риддерка?
– Скорее всего, тупо отключится. Само собой, после того, как подаст сигнал в офис гильдии Ан-Мар.
– И давно ты до этого всего додумался? – неожиданно для себя спросила девушка и тут же пожалела, что задала этот вопрос – губы Толяна сжались в тонкую полоску, а глаза полыхнули ненавистью:
– До этого додумался не я один! Вернее, я додумался до этого только потому, что следил за нашим многоуважаемым специалистом по решению вопросов с местным населением: человек, которому вы доверяете, как самой себе, с первого дня пребывания на Иллемаре пил сырую воду и НИКОМУ об этом НЕ ГОВОРИЛ!
– Толик, ты бредишь! – нахмурилась Ольга.
– Будет возможность, обратите внимание, как и где он заполняет гофру, вшитую в разгрузку! – мстительно оскалился Коростелев. – А потом подумайте, зачем ему это надо!
– Коростелев, ты придурок! – презрительно прошипела она. – Я видела, как Макс обеззараживал ее таблетками пантоцида…
…После столь содержательной беседы с Коростелевым время словно остановилось. Минутная стрелка часов Girard Perregaux Cat’s Eye Haute Joaillerie[76], подаренных отцом на двадцатилетие, словно примерзла к циферблату. И если бы не крошечный полумесяц, почти неразличимый на фоне бриллиантов, его течение было бы совсем неощутимо. Общаться с окончательно охреневшим телохранителем Ольге совершенно не улыбалось, поэтому она лежала на лежке в ветвях березки-мутанта и бездумно смотрела сквозь густую листву на тонкие перистые облака, лениво ползущие по синевато-сиреневому небу. Хотя нет, не бездумно – перед ее глазами то и дело возникали картинки из того, земного прошлого.
Вспоминалось многое: крайняя поездка в Калифорнию и прыжки B.A.S.E. с Абурнского моста[77]. Ссора с отцом на второй день после приезда оттуда и те гадости, которые она ему наговорила. Восьмичасовой марафон в караоке-клубе «Leps» и обалдевшие глаза Паоло, не ожидавшего от нее настолько профессионального вокала. Планирование охоты, подбор снаряжения и, конечно же, знакомство с Вересаевым.
Лицо отца, неторопливо идущего от двери к рингу, было совершенно спокойным, но Ольга, знающая его характер не хуже своего, ощутимо напряглась: он был чем-то страшно доволен. И это «что-то» было напрямую связано с их поездкой.
– Привет, пап! Решил предложить нам поохотиться в каком-нибудь зоопарке? – пошутила она и, увидев «обязательную» улыбку, появившуюся на его губах, мысленно вздохнула: отец был настроен на серьезный разговор, поэтому привычно игнорировал все лишнее.
– Здравствуй, дочка! Добрый день, синьор Паоло! Как идет подготовка к охоте?
– Для сельской местности потянет… – ухмыльнулась девушка и демонстративно перевела взгляд на человека, стоящего за правым плечом отца. – А это, как я понимаю, тот самый специалист по решению проблем с местным населением, которого ты хочешь отправить с нами?
Отец утвердительно кивнул:
– Как ни странно, ты не ошиблась. Позвольте вам представить Вересаева Максима Евгеньевича, того самого специалиста и мое доверенное лицо…
Словосочетание «доверенное лицо» отец употреблял ой как нечасто, поэтому Ольга удержала рвущееся наружу язвительное замечание и с интересом оглядела довольно молодого, но очень уверенного в себе мужчину.
Выглядел он… странно. Вернее, не так: для хорошего юриста он был слишком жилист и резок. Для телохранителя – мелковат и уж очень расслаблен. Для урки или «быка» из какой-нибудь «подшефной» группировки – недостаточно нагл. Впрочем, ощущение мямли он тоже не оставлял: несмотря на спокойное и безмятежное выражение лица, в его взгляде изредка проглядывала сталь!
«Может, это очередной психолог, которому поручено посмотреть на меня в естественной среде обитания? Блин, как же они надоели…» – подумала она, оценив стоимость гардероба «доверенного лица». И слегка разозлилась:
– Па-ап, а как он будет добираться до места охоты?
– Думаю, так же, как и вы… – ничуть не удивившись ее пассажу, парировал отец.
«Так же, как и мы? Этот балласт? Да он умрет от страха, узнав, что мы собираемся высаживаться на точку на парашютах!» – подумала она и сделала круглые глаза:
– Хм… А он уже прыгал на РД-54[78]? И тявочка[79] у него есть?
К такому вопросу отец готов не был, поэтому нахмурился. Но выказать свое недовольство не успел.
– Прыгал не «на», а «с» РД-54… – ухмыльнулось доверенное лицо. – А вот тявочку с собой не таскаю, так как обычно нещадно эксплуатирую укладчиков. Либо использую для зачековки клапанов ранца парашюта то, что попадется под руку…
– О-о-о, вы идейный капиталист? – продолжила пикировку Фролова.
– Немного труда на мое благо полезно в любом количестве… – не растерялся «балласт».
– Ладно, оставим это на вашей совести. Скажите, пожалуйста, а на каких куполах вы предпочитаете прыгать?
«Специалист» равнодушно пожал плечами:
– На чем прыгают ваши бодигарды? На вторых «Сейбрах»?
– Ага…
– Нормальный купол. Меня вполне устроит…
Увидев реакцию Ольги на эту фразу, отец ощутимо расслабился:
– Как я понимаю, общий язык вы уже нашли. Не буду вам мешать. Да, кстати, чуть не забыл: Максим, ваши вещи сейчас принесут…
Вспоминать последующие полчаса и те вопросы, которые она задавала Максиму, было стыдно. Ибо там, в прошлом, она всячески пыталась поставить «психолога» и «балласта» на место. Дабы он, поняв, с кем имеет дело, сразу забился в тину.
– Максим Евгеньевич, а вам когда-нибудь приходилось стрелять в живое существо, скажем, в кролика или лисичку? А разделывать их окровавленные тушки?
– Максим Евгеньевич, как видите, груза у нас собирается многовато, поэтому каждому из мужчин придется тащить рюкзаки весом килограммов по тридцать пять. Надеюсь, вас это не очень беспокоит?
– Максим Евгеньевич, а вы не боитесь стереть ноги? Я сторонница охоты в естественных условиях, поэтому побегать по тайге придется от души…
«А ведь он мог и отказаться! – в какой-то момент с ужасом подумала она. – Устать от моих издевок, вернуться к папе и сказать, что охранять такое счастье ему и на фиг не нужно. И что бы мы тут без него делали?»
… Ольга покинула «лежку» только на закате, когда из-за прохладного ветра, дующего с гор, пребывание на дереве стало несколько некомфортным. Посетила места общего пользования, вежливо отказалась от предложенного ужина, забрала из рюкзака косметичку и мыльные принадлежности, после чего попросила Толяна проводить ее до ручья.
Услышав ее просьбу, парень удовлетворенно осклабился, неторопливо встал с бревна и, жестом предложив ей выдвигаться первой, затопал следом.
Пока спускались по склону – молчал. А когда Фролова разложила свои вещи на здоровенном плоском камне, вдающемся в воду подобно причалу, и начала закатывать рукава, вдруг поинтересовался, не хочет ли она вымыться целиком.
