– Что еще говорят?
– Что посольство закроют. Вот они и хотели бы отправиться в Цюрих ближайшим поездом.
– Сейчас мест нет. Честно говоря, даже не знаю, как им помочь. Придется подождать.
– Они просят вашего содействия.
– Ну, что ж, – приободрился посол от пришедшей мысли, – пойдемте глянем на этих студентов.
Передав швейцару плащ и трость, Одье прошел в гостиную. С кожаного дивана при его появлении поднялись два высоких юноши примерно одного возраста, с едва пробивающейся щетиной на скуластых худых лицах. Один был ярко выраженный блондин с белесыми бровями, другой же, напротив, брюнет с большими выразительными глазами, как у летучей мыши.
– У вас ко мне какие-то дела, господа? – приветливо улыбнулся посол.
– Да, господин посол, – ответил брюнет слегка простуженным голосом. – Мы бы хотели уехать в Швейцарию. В последнее время в Петрограде очень неспокойно.
– Как вас зовут, позвольте полюбопытствовать?
– Меня зовут Мариус, – сказал блондин.
– А меня Рихард.
Эдвард Одье глубоко задумался.
– Так вот, господа студенты… Я, со своей стороны, сделаю все возможное, чтобы вернуть вас на родину, хотя сделать это в ближайшее время будет крайне непросто. – Невольно обратив внимание на то, как губы студентов досадливо сжались в прямую жесткую линию, продолжил: – Но я могу вам кое-что предложить… Если вы примите мое предложение, то отправитесь в Швейцарию одними из первых.
За окнами прозвучали два пистолетных выстрела, за ними, поглуше, три винтовочных. Но в целом все привычно, в нынешнее время жителей Петербурга мало чем удивишь.
Один из студентов покосился на зашторенное окно и спросил:
– Что мы должны сделать?
– В городе, как вы изволили сказать, сейчас крайне неспокойно. У меня есть серьезные основания полагать, что на дипломатическую миссию, где я сейчас проживаю, должен быть совершен налет. Часть своих вещей я намереваюсь перевести в норвежское посольство. Мне требуются два человека, которые могли бы охранять вещи миссии ближайшие два-три дня, пока все не успокоится. – Заметив в глазах студентов некоторую растерянность, посол поспешно добавил: – Поймите меня правильно, господа, я совершенно не настаиваю, но в противном случае, вам придется надолго задержаться в Петрограде.
Студенты переглянулись, принимая трудное решение. После чего тот, который был постарше, произнес:
– Хорошо, господин посол. Мы согласны.
– Прекрасно.
– Скажите, что нам следует делать?
– Для начала помочь перевезти вещи в норвежское посольство, грузовик уже стоит у входа. Спускайтесь пока на первый этаж, я сейчас подойду.
Эдвард Одье прошел по пустынному коридору и остановился напротив кабинета Евгения Фаберже. Где-то на верхних этажах здания раздавался равномерный стук, какой бывает при ударе молотка о камень. Наверняка какой-то усердный ваятель освобождал чашу, спрятанную в куске яшмы. Люди искусства – особенный народ, они не умеют сидеть без работы, несмотря на то что «Товарищество» закрылось, лихолетье все равно служило им питательной средой для вдохновения.
Неожиданно дверь открылась и в коридор шагнул Евгений Фаберже.
– Э-э, господин Фаберже…
– Вы ко мне? – удивленно спросил Евгений Карлович.
– К вам. Дело в том, что мне нужно перевезти кое-какие вещи, и я бы хотел попросить вашего разрешения. Ведь почти все мои ценные вещи находятся в бронированном сейфе.
– Ах, вот оно что… Сейчас сейф находится под напряжением… Что ж, подождите секунду.
Евгений вернулся в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь. Где-то в его кабинете находилась секретная кнопка, обесточивавшая сейф. Через минуту дверь открылась вновь и он предложил:
– Давайте я вас провожу.
– Это было бы любезно с вашей стороны. У вас ведь ключ с собой? – спросил Одье, направляясь быстрым шагом по коридору.
– Теперь он у меня всегда с собой. Ношу, как талисман. Я помогу открыть вам внешний замок. Как закрыть дверь, вы знаете сами. – Приостановившись, Евгений внимательно посмотрел на посла: – Хотя чего это я вам говорю… Ведь все здание, включая то, что находится в сейфе, принадлежит дипломатической миссии. Вы должны быть заинтересованы в сохранности вещей куда больше, чем я.
– Вы совершенно правы, у вас не должно быть повода для беспокойства.
– Вы, швейцарцы, известны не только своей пунктуальностью, но еще и крепостью своих банков.
Быстрым шагом они спустились на первый этаж, где их поджидали два студента. Перехватив удивленный взгляд Евгения Фаберже, посол поспешно пояснил:
– Это швейцарские студенты. Они помогут мне перетащить вещи.
– Это как вам будет угодно, господин посол, – с некоторым облегчением произнес Евгений.
По мраморным лестницам спустились на девятиметровую глубину, где размещался бронированный сейф, выкрашенный в светло-зеленый цвет. Он практически сливался со стенами, и только колесо, торчавшее в центре двери, указывало на его наличие.
– Евгений Карлович, – шагнул вперед охранник.
– Все в порядке, Герасим, – отмахнулся Фаберже. – Я отключил сигнализацию. Сейчас господин посол вынесет свои вещи, а потом закроет дверь.
– Хорошо, Евгений Карлович. Я вам говорил, что у моей супруги сегодня день рождения, обещал подойти пораньше…
– Да, да, я помню. Вот разберемся с этим делом, а потом можешь идти. Я пришлю замену.
Евгений Фаберже уверенно взялся за колесо на двери: повернул сначала по часовой стрелке, потом, утопив его в глубине металла, крутанул в противоположную сторону. В толщине двери, открывшись, щелкнул язычок кодового замка.
– Доставайте ключи, – повернулся он к послу.
– Да, конечно. – Эдвард Одье вытащил ключи и вставил их в замочную скважину. Замок мелодично отворился.
– У вас так хорошо получается, словно вы всю жизнь провели в хранилище, – улыбнулся Евгений.
– Я же из Цюриха, а у нас каждый швейцарец немного банкир.
– Тогда я спокоен. Как говорится, не забудьте закрыть за собой дверь. Если у вас возникнут какие-то вопросы, я буду в своем кабинете.
– Хорошо, господин Фаберже.
Евгений Карлович быстро поднялся по лестнице и скрылся в коридоре. Бронированный сейф вспыхнул ярким светом, осветив замкнутое пространство. Вдоль металлических стен стояли большие чемоданы, громоздкие ящики с документами.
– Вытаскивайте чемоданы, ящики – и в машину! – поторопил Эдвард Одье, повернувшись к застывшим студентам.
– Все?
– Это на полчаса работы, – ответил посол. – Я вам помогу. У входа стоит грузовик, загружайте в него.
– Все понятно. Берем вот этот, – сказал брюнет, показав на верхний ящик, стоявший у самого входа.
Дружно подхватили с обеих сторон запечатанный ящик и понесли к выходу. Эдвард Одье поднял чемодан.
– Господин Одье, мне нужно предупредить господина Фаберже, что вы собираетесь перенести его чемоданы, – произнес охранник.
– Послушайте, вы бы лучше занялись своим делом, я отвечаю за все, что находится в этом доме. В том числе, и за чемоданы. Кстати, в том числе и за вас. Вы меня хорошо поняли?
– Понял, господин посол.
– Вот и прекрасно! Так что не будем понапрасну тревожить господина Фаберже. У него сейчас и без этого полно хлопот. Ну, чего стоите? – прикрикнул Одье на спустившегося секретаря. – Возьмите вот этот небольшой чемодан и несите в грузовик. Ваша комплекция вполне это позволяет.
– Можно попросить слуг, – неожиданно воспротивился секретарь.
– Давайте не будем привлекать посторонних лиц. Чем меньше людей будут знать о перевозке документов, тем лучше.
– Все понял. – Подняв один из чемоданов, секретарь невольно хмыкнул. – Пожалуй, таким тяжелым может быть только золото.
Прижимая чемодан к объемному животу, он осторожно поднимался по ступеням и вдруг подумал, что будет весьма потешно, если он расколотит чемодан с драгоценностями прямо на ступеньках здания.
Переговорив с Большаковым, Прокопий подогнал автомобиль к зданию, стоявшему напротив «Товарищества Фаберже», и поднялся на второй этаж, где находилась оперативная квартира. Полгода назад в ней размещался стоматологический кабинет и квартира. Хозяина вместе с домочадцами выселили, как только ЧК стала интересоваться «Товариществом Фаберже». Через большие окна квартиры было видно, как к парадному входу «Товарищества» подъехал грузовик с посольскими номерами, а еще через полчаса двое молодых людей приволокли к машине объемный ящик. Открыв борт грузовика, они установили его на деревянное дно. Даже через улицу можно было слышать шарканье, когда они придвинули его к самой кабине. Водитель, выйдя из машины, наблюдал за стараниями молодых людей, не собираясь им чем-то помочь. Он с наслаждением курил, а на его суховатом лице была такая сладость, что за глубокую затяжку ядовитого дыма он готов был отдать все сокровища мира.
Все получалось именно так, как и говорил товарищ Большаков. Трудно сказать, на какие именно рычаги он нажимал, но грузовая машина прибыла именно в назначенный час. Подняв трубку, Прокопий произнес:
