необычайного размера. Его грудь вздымалась чаще и даже на секунду я испугалась, что может произойти дальше. Но страх уступил возбуждению и приятной тяжести внизу живота. Я действительно скучала по сексу. Особенно учитывая тот факт, что две ночи, проведенные с Андреем, я абсолютно не помнила. Он дал волю моим фантазиям, будто спусковой крючок, которые неистово начали мелькать в моей голове. И отнюдь не приличным.
— Не испытывай мое терпение. — На меня же накатила волна трепетания всех частичек тела. Он гипнотизировал, необычайно возбуждал меня. Мне нужно было это остановить, чтобы мы спокойно пошли в театр. — Ты ведь прекрасно знаешь, что не я не люблю, когда меня дразнят.
В его глазах зажегся огонь. Мне захотелось поцеловать его, захотелось зарыться пальцами в его кудрявые волосы, так красиво уложенные сегодня. Я уже не хотела идти в театр, мне хотелось просто побыть с ним наедине. Хотелось увидеть его, почувствовать его. Ощутить каждой клеткой тела.
Он знает, почему все девушки его хотят. Он знает, что может дать им. Он знает, что перестанет ими интересоваться через несколько недель после знакомства. Он знает, кого он хочет, и чего он хочет. Опасный ублюдок.
Он привык никому не доверять и ни к кому не привязываться. Но Ева — это другое. Она всегда это знала.
Я осторожно прикоснулась к его губам и замерла. Почему я всегда робею в моменты, касающиеся Андрея?
— Кажется, ты уже совсем не хочешь идти в театр, дорогуша. — Прорычал он мне в губы и резко схватил за ребра.
Я тихо вскрикнула и в следующую секунду оказалась на столешнице. Ноги теперь свисали между рук Андрея, который загнал меня в ловушку.
Я было оторвалась от него, но он привлек меня к себе и сразу глубоко поцеловал. Господи, зачем он так делает. Андрей же сейчас просто сведет меня с ума, и я вообще никуда по поеду.
Наши языки сплелись, и мне уже было не совсем понятно, зачем я вообще наряжалась, если с меня сейчас это все снимут. И уже совсем рулет ничего не важно.
Его ладони начали шарить по мне, поднимаясь от шеи и опускаясь до моих бедер. Холодные пальцы обжигали кожу, заставляя еще ярче чувствовать его.
Он подхватил меня за бедра, я закрепилась ногами за его торс. Не разрывая поцелуя, который становился все неистовее, он донес меня до дивана и положил меня на подушки.
Я непроизвольно хищно улыбнулась и поманила его пальцем. Всегда знала, что это было спусковым крючком для мужчин.
Андрей ослабил галстук и запрокинул волосы назад.
— Ну чего же ты ждешь, мальчик? — игриво произнесла я.
— Кого ты тут мальчиком назвала, крошка? — Его низкий голос сводил меня с ума.
Этот хищный оскал. Он наклонился ко мне и снова поцеловал, теперь уже намного нежнее, постепенно спускаясь к шее мокрой дорожкой из поцелуев. Я закусила губу и постаралась сдержать жалобный стон. Как же хорошо он знал свое дело.
Слишком много практиковался. Но об этом я хотела подумать как можно позже. Сейчас я просто хочу почувствовать то, что хочу.
Я ощутила где-то далеко-далеко в своем разуме, как щеки загорелись. Разум затуманился, и я уже ни о чем не думала. Просто чтобы он не останавливался.
Андрей дошел до ключицы, чуть прикусил кожу и сразу зализал рану. Я поняла, что мне не сдержать своих эмоций, поэтому, когда он добрался до лифа, поцеловал впадинку между грудями и поднял да меня глаза, не отрываясь от кожи губами, я не смогла ему противостоять и лишь коротко кивнула, выгибаясь ему на встречу.
Пусть сделает со мной, что хочет. Только пусть не останавливается.
Но он оторвался от меня и вдруг выпрямился.
— Ну, теперь можно и в театр.
— Что?!
Я лежала на диване, не в силах пошевелиться. Эйфория в голове и легкое гудение в ушах еще не прошло, но я ошарашенными глазами наблюдала за тем, как Андрей встал с дивана и стал неторопливо завязывать галстук.
У меня пропал дар речи. Я судорожно пыталась хватать ртом воздух, но только открывала и закрывала его. Будто рыбка, которая только что оказалась на суше.
Я была настолько обескуражена, что даже не могла ничего придумать, как его подкусить или как мерзко пошутить. У меня просто пропал дар речи. Даже мысли исчезли и единственное, о чем я могла думать…
— Мать твою, почему ты остановился.
Это больше прозвучало как утверждение, чем как вопрос.
В этот момент я окончательно отошла от шока, рывком встала с дивана и пулей помчалась в свою комнату. Разом накатили стыд, злость и обида.
Громко, хлопнув дверью, я запрыгнула на кровать и уставилась в потолок.
— Бог мой, что это было.
Сердце бешено колотилось и никак не хотело останавливаться. Я была готова забыть про театр и просто раствориться в нем. А он решил проучить меня.
Внутри бушевали ярость, возмущение и обида.
Открылась дверь комнаты, и в проеме оказался Андрей. Он уже надел пиджак, и ему оставалось только накинуть пальто.
— Ева, ты идешь?
Отвечать не хотелось. Так глупо обломать меня. Я бы сейчас просто выгнала его из квартиры и собралась в магазин за продуктами. Только лишь бы не проводить с ним времени.
Но потом я решила, что неважно, с кем она идет. Главное, чтобы спектакль понравился.
— Иду. — Коротко произнесла я и встала с кровати, натягивая топ и пиджак.
Глава 13
Я обожала ходить в театр.
Вся эта атмосфера, когда ты невольно представляешь, что сюда когда-то ходили сначала дамы в больших пышных и жутко неудобных платьях, потом приходили дамы в шляпках с привилегированными лицами и смотрели на спектакли, которые так или иначе тоже менялись.
И сейчас ты сидишь в этом зале и невольно окунаешься к той атмосфере другого века, другого поколения.
И так грустно наблюдать, что в театре гораздо больше пожилых людей, а не молодежи. Учителя литературы, истории, преподаватели искусства, которые так или иначе затронули различные эпохи развития театра, разные виды и разные спектакли, сидят в первых рядах и в ложах и тихо переговариваются между собой, оценивая игру героев и развитие действия.
Но старшее поколение уходит, а театр остается на растерзание новой молодежи. Технологической молодежи. Театр умирает, но он не должен этого делать. Он нужен всем, любому поколению, каким бы он ни был — новым или старым.
Но я была поражена не только атмосферой театра, но и самим спектаклем.
Я не зря выбрала
