— Возьми скрипку. Мне она не нужна.
Он ничего не говорит в течение минуты, и я отказываюсь взглянуть на него. Наконец, он произносит:
— Это подарок для тебя, Данни. Выброси, если она тебе не нужна.
Затем он выходит за дверь, медленно удаляясь от меня и из моей жизни.
Я тихо закрываю за ним дверь, а затем опускаюсь на пол, плача от боли, которую я причинила ему.
Глава 17
Райан
Я еду к родителям домой в Бикон-Хилл. Мой отец все еще находится в Вашингтоне, округ Колумбия, но моя мать пригласила меня на обед. Я очень зол на нее. Я не могу этого доказать, но знаю, что она виновата в том, что Данни внезапно порвала со мной.
Сначала, когда оставил Данни в квартире, я был шокирован. Все, что делало меня счастливым, внезапно было отнято у меня. Я был зол на Данни примерно около двух минут, но когда ехал обратно домой, меня осенило. В планы Данни не входил разрыв со мной. Кроме того, я совершенно уверен, что Данни любит меня. Должно было произойти что-то действительно зловещее, чтобы она решилась сделать это. И наиболее зловещая вещь, которую я знаю, является моей матерью.
Я несколько раз пытался связаться с Данни. Она не отвечает на мои звонки и сообщения. Я позвонил Пауле, но она отвечает расплывчато или уклончиво. Говорит, что передает мои сообщения, но я понятия не имею, действительно ли она делает это. Я даже был у «Организации помощи церкви» и «Салли», в надежде поймать Данни, чтобы мы могли поговорить. Она избегает и отшатывается от меня, как от чумы.
Сейчас прошло уже две недели с тех пор, как Данни выкинула меня из своей жизни, и мне нужны ответы. Формально обвинения против меня уже сняты. Мой адвокат заключил сделку с адвокатом Мэлоуна. Он сможет получить символическую часть моего трастового фонда, но оно того стоит, чтобы это дерьмо не висело над моей головой. Эта новость должна заставить меня чувствовать себя безумно счастливым, но на вкус она горькая и холодная. Это не так важно, если Данни нет в моей жизни.
Я подъезжаю к дому и делаю несколько успокаивающих вдохов. Мне нужна любая помощь, чтобы я мог поговорить со своей матерью.
Входя в дом, слышу голоса, доносящиеся с заднего двора. Я приближаюсь и сразу вижу Энджелин, сидящую рядом с мамой. Они перестают говорить, когда замечают меня, и в следующий миг Энджелин бежит ко мне, цепляясь за меня.
— Я скучала по тебе, Райан.
Мои руки словно плети висят в бездействии, я сжимаю и разжимаю кулаки в попытке сохранить спокойствие. Когда Энджелин не понимает намек, что я не отвечаю на ее объятия, я отпихиваю ее от своего тела и отхожу от нее.
— Что ты здесь делаешь, Энджелин? — мой голос холодный и безэмоциональный.
Улыбка спадает с ее лица, и она смотрит на мою маму заискивающим взглядом, словно ища поддержки.
— Я просто думала, ты будешь рад меня видеть сейчас, когда расстался с этой... — Энджелин затихает, когда видит убийственный взгляд на моем лице.
— Я пригласила ее пообедать с нами, Райан, — прерывает моя мать. — А теперь перестань быть таким грубым.
Я обращаюсь к Энджелин.
— Ты должна остановиться. Услышь мои слова, когда я говорю, что больше не заинтересован в тебе и никогда снова не буду.
— Райан! — верещит моя мать.
Энджелин не двигается и переводит взгляд назад и вперед между нами двумя.
— Уйди, Энджелин. Сейчас! — мой голос холодный и яростный, и она знает, сейчас лучше не проверять мое терпение. Она скрывается, как маленький испуганный зверек, и спустя несколько мгновений я слышу, как хлопает входная дверь.
Моя мать смотрит на меня пристально. Я занимаю место, с которого только что вскочила Энджелин.
— Нам нужно поговорить, мама.
Обхватывая жемчуга вокруг своей шеи, моя мать откидывается на спинку стула и скрещивает ноги. Она не помогает себе, когда говорит:
— Честное слово, Райан. Я понятия не имею, что на тебя нашло. Ты будешь сожалеть и долго умолять, чтобы заполучить Энджелин обратно.
Я наклоняюсь вперед в кресле и складываю локти на колени, сплетая пальцы вместе. Я смотрю прямо в глаза своей матери и спрашиваю:
— Ты когда-нибудь действительно слушаешь, что я говорю?
Она выглядит ошеломленной.
— Что? Конечно, я это делаю.
— Тогда повторяю еще раз... я не собираюсь быть с Энджелин... когда-либо снова. Прекрати, ради всего святого, насильно пихать мне ее!! Ты ничего не делаешь, кроме как причиняешь ей боль, потому что оправдываешь ее ожидания, а я отказываю ей. Просто прекрати это.
Моя мать тяжело дышит, но ее голос тверд.
— Отлично. Я услышала тебя и прекращу навязывать тебе Энджелин. Неважно. Есть много других подходящих тебе женщин.
Я чувствую, как мой контроль ускользает от меня по крупице, и медленно делаю еще один глубокий вдох и выдох.
— Забудь на минуту о других женщинах. Я хочу, чтобы ты рассказала мне, как и чем, ты убедила Данни порвать со мной.
Внимательно наблюдая за ее реакцией, я оказываюсь вознагражден. Это было видно всего мгновение, но я заметил вспышку, промелькнувшую на ее лице. Сначала я подумал, что это было чувство вины, но потом понял, что мы говорим о моей матери, и она никогда не будет чувствовать себя виноватой за то, что разрушила мои отношения с Данни. Нет, то, что я увидел, было чистой воды причастность. Она запаниковала на долю секунды, думая, что я что-то знаю, прежде чем смогла восстановить свое привычное беспристрастие.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь, Райан. — Она звучит оскорбленной, но меня больше не обмануть.
— Не лги мне, мама.
— Я не лгу тебе и не тебе обвинять меня в этом. Это неуважительно, и я не буду терпеть такое поведение от собственных детей.
— Скажи мне правду! — кричу я.
Я чрезмерно разочарован и мне нужно, чтобы она доказала мне, что мои подозрения верны. Потому что если она подтвердит, то это значит, что у меня есть шанс вернуть Данни.
Моя мама встает.
— Мы закончили этот разговор. Я предлагаю тебе уйти и не возвращаться, пока ты не сможешь показать мне свое уважение.
Разворачиваясь на каблуках, она спешно направляется к двери.
Я применяю последнюю тактику.
— Если у тебя когда-нибудь была хоть малая толика любви ко мне, я прошу тебя мама... пожалуйста, скажи мне правду. — Мои слова звучат мягко и умоляюще.
Она останавливается на секунду и мне кажется, что может развернуться и сказать мне то, что я хочу знать, но потом она продолжает идти к двери и не оглядывается назад.
Потерпев поражение, я покидаю дом, где провел детство и сделал первые шаги, только сейчас начиная понимать, что он никогда не являлся мне домом, а родные люди были лишь фальшивкой. Я сомневаюсь, что когда-либо вернусь сюда. Болезненные фантазии, что моя мать заботится обо мне и желает мне счастья, испаряются. Удивительно, как это больно, учитывая тот факт, что я никогда не был очень близок со своими родителями. Я думаю, есть часть меня, которая считает, что воспитывая меня, у Силии Бёрнэм появился материнский инстинкт. К сожалению, тот факт, что я был воспитан своей няней, охлаждает и отрезвляет мои воспоминания.
