–Зови.
* * *
Сегодня случайно у евреев не праздник Пасхи? Великое чудо случилось! Его в баню повели. Какое счастье! Вспомнили наверное, что всю дорогу потнючим был и уж смердеть даже себе начал. Напарился всласть, но даже в парной с рук наручники не снимали. Чего они его так боятся? Он ведь весь такой непредсказуемо пушистый в разных местах… Но дальше чуда не случилось, вернули туда, откуда взяли. Э-хе-хе! Пыль в застенке скорей всего год точно не вытирали. Завели в четыре стены, привычно освободили одну руку, вторую пристегнули к кольцу и, не вымолвив при этом ни слова, закрыли за собой дверь.
Скучно. За окном сумерки скоро в ночь перейдут. В его «келье» даже электричество провести неудосужились, свечу не дали. Сиди тут в темноте один, словно у негра в известном месте. Хоть бы поинтересовались! Может он темноты боится? Может ему плохо? Во! У него клаустрофобия!
Шаги в наружном коридоре он различил. Обычно в такое время про него забывали, а тут… В открывшуюся дверь вошла старая знакомая, оставив сопровождение в коридоре.
–Ба-а! Какие люди нас навестили! – с сарказмом произнес Каретников. – А что в руке? Взятка, подношение?
–Привет Медведь!..
Так она с самого первого дня его называла.
–…С легким паром! Решила после бани чаем тебя напоить.
–Лучше бы пивом.
–Ты ведь пиво не любишь.
–Все-то вы обо мне знаете…
–Пей, пока горячий.
–Спасибо Зорюшка. Заботливая моя девочка.
Прыснула смешком, поправила «зарвавшегося» Каретникова.
–Не твоя. Пей.
И с чего это мы такие заботливые? Как привезли его сюда, считай первый раз пришла и сразу доброту проявлять бросилась. Небось, хрени какой в пойло подмешала, а он, как подопытный кролик, должен все это вылакать. Выпьет и слюни распустит, о чем ни спросят, песнью соловья разольется. Отхлебнул из кружки. Закашлялся.
–Вкусный чаек.
–На здоровье.
–Слушай, подруга. Не могла бы на минуту выйти. Ты ведь пришла внезапно, а я до ветру сходить собирался. Не поверишь, приспичило. Сил нет терпеть. Извини.
Когда снова вошла в его камеру, Михаил с кружкой в руке, поджав под себя ноги, сидел, облокотившись спиною о стену, и демонстративно отхлебывал принесенный девушкой чай. Вот умора, не лицо у девки, а сплошная маска подозрения. Кажется, даже воздух понюхала. Хмыкнул. В натуре справив малую нужду в ведро, поставленное под топчан, чтоб ему, и одной рукой справиться, туда же слил и чай, оставив на дне кружки пару глотков, добавил обычной воды из графина. Понадеялся, что все же не травить пришла, а во всем остальном можно от рассчитанной дозы плясать. Вошла с одеялом в руках. В застенке совсем сумеречно стало.
–На. На доски постелешь. Выпил.
–Да.
–Давай сюда кружку…
Что-то подобное от них и ожидал. Легкий флер сонливости исчез, когда дверь отворилась и на пороге освещенного проема из-за приспущенных век смог рассмотреть две женские фигуры в плащах. В носу даже засвербело от приятного запаха женщины, а мысли кругом пошли, и все в сторону дикого желания обладать нею. Что за… Услышал шепот, в котором узнал повелительные нотки своей каждодневной «мучительницы».
–Уверена в результате?
–Сама зелье готовила. Ляжешь рядом, когда вдохнет мазь на твоем теле, проснется. Кроме животных позывов к сношению, остальные чувства уйдут на задний план. Средство проверенное. Главное, утром ничего даже не вспомнит.
–Хорошо. Подсвечник на пол поставь, и ожидайте за дверью.
–Слушаюсь.
Почувствовал, как на одеяло рядом с ним рядом улеглась. Тело голове, гладкое и прохладное. Подсунулась под самый его бок, обняла. Вдохнув запах ее, чуть тут же и не кончил. Что за черт, чем же ее намазали, что мозг готов стать придатком сексуального раба при этой даме? Как неудобно с одной-то рукой. Задергался. Услышал.
–Тише. Тише, милый.
Твою дивизию! Зарычать охота. А, что бы было, если весь чай выпил? На грани потери контроля над личностью, прокусил нижнюю губу. Боль принесла облегчение. Обнял. Если б в одежде лежала, легче было. В сумерках, создаваемых скудным пламенем свечи, ладонь наткнулась на упругую, девичью грудь с огрубевшим соском. Резко поменял положение тел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
–Ми…
Зажал ладонью женщине рот, чтоб даже запищать не смогла. Приблизив лицо к самому уху, шепнул:
–Не дергайся.
Поняла. Затихла лежа голышом прямо на нем, одетом. Ощутил, что даже расслабилась в его объятиях, если можно назвать то, что он пристегнутой к стене рукой двигать не мог, а потому лишь ногами «облапил» ее голое тело. Запах от нее шел одуряющий, хотелось впиться губами ей в губы и целовать. Целовать ее прекрасное лицо, ее кожу и грудь. Тряхнул головой, отгоняя наваждение сексуального плана. Это ведь ее чем-то натерли, чтоб мужчина дурел и вожделел только одним желанием, обладать нею. «Медовая ловушка», но зачем? Зачем такие сложности, если он и так в их полной власти?
Спустил ладонь со рта, на ее шею, чуть сжав запястьем, тем самым показав, что в случае чего, как цыпленку шею свернет в один миг. Снова прошептал, стараясь дышать через рот, чтоб не вдыхать «наркотик» приворотного притирания:
–Зачем пришла?
Шепот в ответ.
–За твоей любовью.
Интересный поворот событий. Это получается, что палач влюбился в жертву? Так только в романах пишут. А самое главное, в течении двух дней эта гадюка в женском обличье, вряд ли воспылала любовью к почти неизвестному ей мужчине. И возраст у нее не тот, и характер тем более. Не блажит, с определенной целью заявилась. Однако…
Прервал рассуждения, почувствовал, будто под черепную коробку сразу четыре гвоздя вогнать попытались.
–Ой!
Сжал горло, подавил готовый вырваться крик боли. Отпустил, после того, как дышать стала более менее ровно. Это она его сознание под контроль взять попыталась, да не судьба. Как и Зоримира, напоролась на дедову «мину». Молодец дедуля, такую защиту поставил, что даже волхва спасовала. И ему на пользу пошло, состояние влюбленности сдуло словно ветром.
–За любовью, говоришь? Очень интересная у тебя любовь. От такой любви, дети точно не родятся. – Справился о самочувствии. – Больно?
–Уже нет. Что это было?
–Дедушкин подарок. Чтоб такие ушлые девы мозги не засирали.
–Хам!
–Присутствует. Даже спорить не буду. Для чего ты здесь?
–Отпусти.
–Нет. Ответишь, отпущу.
–Совру.
–Так я с тебя клятву твоей богини возьму. Обманешь, силу потеряешь.
–Ладно, правду скажу. Все равно твой урок в этих лесах жизнь прожить. Вящий разрешение дал замуж за тебя пойти.
–Ему-то, зачем это надо? Да и тебе тоже?
–Со мной проще, я вдовая. А князю перевертыши нужны.
–Всем нужны.
–Да. Только я одна догадалась, что если от тебя ребенка родить, все намного проще будет, а ритуал инициации нам теперь известен.
–Ну т-ты змиюка подколодная…
–А я тебе верной женой буду, – затарахтела, чуть повышая голос. – Много детей тебе нарожаю.
Снова зажал шею. Зашептал на ухо:
–Тихо-тихо! Я тебе тоже маленькую тайну открою. Вернее ее половинку. Вы о перевертышах и десятой доли правды не знаете, и Сварогом клянусь, вряд ли узнаете от меня.
Дернулась так, что едва перехватить успел. Виноват сам, расслабился от задушевного разговора с потенциальной суженой.
–Еще раз дернешься, шею сверну. За дверью кто есть?
–Там Зоримира и двое ракшатов, а ты прикован и под замком.
–А как насчет того, что ты в залоге?
–Моя жизнь, по сравнению с жизнью народа Белой Расы, ничего не стоит.
Это, скорее всего так и есть. Все, что хотел, узнал. Повел большим пальцем по коже женской шейки. Шея нежная, кожа на ней гладкая, да теплая. Вон под пальцами жилка бьется, пульсирует. Могло показаться, что ласку проявил. Нащупал нужную точку, вдавил в нее палец, дождался того, что волхва отключилась от реальности, на время ушла в небытие.
Женское тело отвалил от своей груди, уложил на доски топчана. Ничего хорошего, от людей к которым занесла нелегкая, ждать не приходится, поэтому… Подсел под самое кольцо, расслабил руку «закованную в браслет», прошелся по суставам кисти, с прилежанием и осторожностью «вынимая» кости из «сумок». Достаточно. Пролезет!
