всю сексуальную агрессию, которую сдерживают месяцами, а то и годами. Они готовы за это платить высокую цену.
Но как быть, когда цена не в деньгах?
Чтобы сейчас Анджей не предложил Соле, она пошлет его нахер.
И правильно сделает.
Слова, что ей не нужна их связь, оказались болезненными.
Более чем.
Но не менее болезненные, чем те, которые он говорил ночью и за завтраком.
Молодец, чего уж. Ухажер отменный.
- Что произошло в ту ночь? - негромко спросил Анджей. Ему надо как-то отвлечь Солу от ссоры.
- Что произошло? - она отвернулась, уже обеими руками размазывая слезы по щекам. - У брата своего спроси. Как моя сестра оказалась в его доме в бесчувственном состоянии.
Пиздец.
Полный.
Из трех братьев Арон всегда был самым спокойным. Этаким высокомерным аристократом, предпочитающим жить по своим собственным законам и правилам. Даже родителям с ним приходилось несладко. Если он что-то решал, его переубедить невозможно. Упирался рогами. Стоял на своем. При этом приводил доводы, с которыми нельзя было не согласится.
Так и росли.
И вот выясняется, что Арон купил сестру Солу. Причем, незаконно. Девушка оказалась не в курсе.
- Она проснулась, не понимая где. Позвонила мне. Я и сорвалась в ночь, прекрасно осознавая возможные последствия, - продолжила говорить Сола на каком-то автомате. Или, скорее всего, даже не для него рассказывала, а для себя, чтобы убедиться, что правильно помнит события.
Что память окончательно к ней вернулась в полном объеме.
ГЛАВА 19.2
- Я не буду защищать брата и вмешиваться в их отношения с Марой. Это их дела. Согласна?
- Нет... Нет! Тут что-то нечистое и...
Сола замолчала, зажевав нижнюю губу.
По позвоночнику мужчины прокатилась лава. Причем медленно, оставляя фантомные ожоги. Боль Солы воспринималась очень остро.
А его девочка страдала... Мучилась воспоминания, грызла себя.
- Сола, не вини себя. Твоей виты точно нет. Давай посмотрим здраво. Всё, что могла - ты сделала. Ты не успела мне озвучить условия договора, - ему самому было противно упоминать про договоренность в свете открывшихся событий. - Я ничего не знал про Мару.
- Конечно, - горько усмехнулась Сола, задирая голову и смотря ему в лицо. - Тебе некогда было со мной разговаривать.
- А ты бы сказала?... До того, как я тебя зажал в лесу? Или ты предпочла бы, чтобы я проехал мимо и оставил тебя на потеху тем парням?
- Я бы предпочла, чтобы меня никто не трогал! - сорвалась Сола на крик и сразу зажала рот ладонью.
- Безумие какое-то...
- Безумие то, что вы творите в Первую Ночь Луны.
- Не нами эти правила придуманы.
- Правила на то и существуют, чтобы их отменять, - вздохнула она, успокаиваясь.
Её спокойствие было кратковременным. Он знал.
Анджей тоже замолчал, пытаясь осмыслить, что делать и говорить дальше.
Сола спрятала лицо в ладонях. Убрать бы их... сжать в своих, подарить тепло и поцеловать каждый пальчик...
Теплота к этой хрупкой девочке зашкаливала. И дело не в сексе. Не в том удовольствие, что он получал, когда любил её тело.
Дело в другом.
Анджей Вард прекрасно это осознал.
Она нужна ему. Вся.
Без договора. Без каких-либо ограничивающих рамок, условностей.
Одновременно в душе рождались противоречия. Древние инстинкты завоевателей, тех, кто столетие за столетием доказывал, что они - двуликие - вершина эволюционной цепочки. Они нашептывали о другом. Ядовито, зло.
Что надо действовать более решительно. Что никаких уступок. Увезти её куда подальше. Можно даже в те же горы. У их семьи есть шикарное шале с отдаленной местности, куда не добираются туристы. Закрытое для людских глаз.
Запереть Солу на месяц там. Привязать сначала к кровати. Потом уже к себе...
И любить. День за днем.
Во рту Анджея появился металлический вкус - резцы увеличились и прорезали десны.
- Я скажу одно - я рад, что память к тебе вернулась.
Он хотел говорить о другом! Совершенно...
Но приходилось тщательно выбирать слова.
- Я в полном раздрае... двуликий.
Ему не понравилась пауза, которую она выдержала.
- Я даже злиться сейчас на тебя не могу. И говорить тоже... Я ухожу, - Сола поднялась.
Такая маленькая...ранимая...
Уходит она, значит...
Спокойно, Вард...
Её надо отпустить.
Сейчас.
Каждая мышца, каждая клетка в организме мужчины напряглась, закостенела. Стали не его. В ушах зашумело.
Анджей не мог припомнить случая, когда ему настолько тяжело давалось решение. Разное было. Женщин так всегда отпускал с легкостью, не держа никого. Обычно они уходить не хотели.
Некоторые считали, что после разрыва с Лиссой он ожесточился на женщин. Ему было смешно. Вы о чем, господа? Перед тем, как уехать в горы, он с ней попрощался. Никто никого не просил ждать. И не ждал, собственно. Зачем она к нему по возвращению явилась в дом, он не понял. Анджей за год в горах её вспоминал пару раз. Сопливым он тогда был. Надо не кольцо было дарить, а браслет, например.
Солу он не мог отпустить при всем желании.
Задержать - тем более.
Он улыбнулся одними уголками губ, после чего сделал тот чертов шаг, что разделял их, обхватил лицо девушки руками и негромко, но четко сказал:
- До встречи.
ГЛАВА 20.1
ГЛАВА 20
Прошло три днях.
Очень странных с какой стороны не посмотри.
Сестры дома. В их старенькой квартире в Бартоне. Где всё знакомо, всё их.
Казалось бы, надо успокоиться. А нифига.
Первый вечер они почти не разговаривали. Плакали и обнимались, рассматривая друг друга. Нет ли увечий. Или ещё чего-то, не приведи Всевышний. Говорить как-то не получалось.
Арон довез их до квартиры. Сола сидела на заднем диване, притихшая.
Анджей её отпустил? Отпустил...
Слова не сказал.
И вроде бы Сола должна радоваться. Правильно же? Он, который рычал и едва не кусался. Про то, что ей несколько раз казалось, что он выпустит клыки - вот-вот, сейчас, в эту секунду, находясь сзади! - и вонзит ей в плечо, старалась не думать. Пустое это. Точнее, надуманное.
Отсутствие памяти делает людей более чувствительными, фантазия работает усиленно. Вот Сола и фантазировала. Ей хотелось верить, что Анджей к ней что-то испытывает.
Девочки такие девочки...
Оттого и ком в горле стоял всю дорогу до дома.
Арон некоторое время не отпускал Мару, критично поглядывая на их дом. Сола стояла в стороне. Ждала. Наблюдала, как мужчина взял руку сестры и задержал в своей.
А
